Неоднозначный Ричард III

Такой убогий и хромой, что псы,
Когда пред ними ковыляю, лают.
Чем в этот мирный и тщедушный век
Мне наслаждаться? Разве что глядеть
На тень мою, что солнце удлиняет,
Да толковать мне о своем уродстве?
Раз не дано любовными речами
Мне занимать болтливый пышный век,
Решился стать я подлецом и проклял
Ленивые забавы мирных дней.
Я клеветой, внушением опасным
О прорицаньях пьяных и о снах
Смертельную вражду посеял в братьях —
Меж братом Кларенсом и королем...

Знатоки творчества Уильяма Шекспира уже наверняка узнали монолог Ричарда III из одноименной трагедии величайшего драматурга английского Возрождения. В шекспировском изложении Ричард — сначала герцог Глостер, а затем последний король из династии Йорков — кровавый горбун, запятнавший себя немыслимыми злодеяниями, самый, наверное, известный в мировой литературе образ тирана и коронованного убийцы. Он безобразен телом и еще более уродлив душой, ему приписаны чуть ли не все политические преступления эпохи войн Белой и Алой Розы. Ричард собственноручно убивает Генриха VI — свергнутого короля из династии Ланкастеров. Путем коварных интриг он подбивает своего старшего брата короля Эдуарда IV тайно умертвить их третьего брата герцога Кларенса, тем самым расчищая себе дорогу к престолу. После смерти Эдуарда IV он подсылает убийц к малолетним племянникам и узурпирует трон. Одного за другим он отправляет на плаху своих сторонников и с помощью яда избавляется от супруги, королевы Анны, чтобы жениться на племяннице, дочери Эдуарда IV, и упрочить свою власть.

 Сила литературной традиции такова, что ее влиянию поддались и многие профессиональные историки, шекспировская трактовка событий прочно закрепилась даже в школьных учебниках. Между тем уже много лет существует довольно обоснованная точка зрения, что такая традиция, мягко говоря, не вполне соответствует исторической истине. Прежде чем начать разбирать эту непростую проблему по косточкам, следует уяснить исторический фон, — чем мы сейчас и займемся.

Война Алой и Белой Розы, междоусобная распря между двумя ветвями английского королевского дома Плантагенетов — Ланкастерами и Йорками — за обладание троном, началась в 1455 г., на тридцать четвертом году официального царствования короля Генриха VI (Ланкастера). Генрих стал королем в десятимесячном возрасте, и, естественно, его именем правили ближайшие родичи, причем за место регента велась жесткая борьба. Когда король повзрослел, он не смог взять бразды правления в свои руки. Считается, что он был слабоумным, хотя, возможно, дядья просто сознательно воспитали его как марионетку, неспособную к самостоятельным действиям.

Постоянная грызня вокруг трона, безвольный король и, как следствие, отсутствие элементарного порядка во многих областях государственного управления все больше и больше раздражали англичан. Кто-то вспомнил, что дедушка нынешнего короля незаконно захватил трон, свергнув собственного племянника Ричарда II. Генриха VI объявили узурпатором, а на трон нашли другого претендента — герцога Ричарда Йорка. Йоркисты избрали в качестве эмблемы белую розу, тогда как эмблемой дома Ланкастеров была роза алая.

Война длилась долго с переменным успехом. В 1460 г. сторонникам Ланкастеров удалось выиграть битву и умертвить герцога Йорка. Но то, что поначалу казалось несомненным успехом Алой Розы, на деле обернулось поражением. Уцелевшие йоркисты объединились вокруг юного Эдуарда, старшего сына покойного герцога, и вскоре он взошел на трон под именем Эдуарда IV. Его младшие братья Джордж и Ричард получили герцогские титулы. Джордж стал герцогом Кларенсом, а девятилетний Ричард — герцогом Глостером. Генрих VI был лишен престола, но жизнь ему сохранили.

Какое-то время молодой Эдуард Йорк пользовался большой популярностью, но потом, как водится, появились недовольные. Масла в огонь подлила внезапная женитьба короля на очаровательной вдовушке с двумя детьми — Елизавете Вудвилл. По своему происхождению она не слишком подходила на роль королевы, к тому же ее появление расстроило наметившийся союз с Францией, который должен был быть скреплен династическим браком. Ну и в довершение всего Елизавета привела с собой ко двору массу бедных и жадных родственников, которые теснили у трона старую аристократию и при этом не вызывали любви у простого народа.

К концу первого десятилетия своего правления Эдуард IV оттолкнул многих сторонников, самым могущественным среди которых был граф Уорик, «делатель королей». Посовещавшись, недовольные извлекли из политического небытия Генриха VI и вознамерились вновь водрузить его на трон. Эдуард IV был вынужден бежать в Бургундию. Младший брат Ричард Глостер последовал за ним в изгнание, а Джордж Кларенс примкнул к ланкастерской партии.

Не прошло и нескольких месяцев, как политические симпатии англичан вновь начали меняться. Накопивший силы Эдуард IV высадился в Англии и обрел новых сторонников. После не слишком продолжительной военной кампании, во время которой совсем еще молодой Ричард Глостер показал себя талантливым и решительным военачальником, Йорки вновь оказались у власти. Генрих VI был заключен в Тауэр, где вскоре умер при обстоятельствах, которые так и остались тайной. Его сын (или, как говорили злые языки, сын его жены) Эдуард, принц Уэльский, еще раньше погиб в сражении при Тьюксбери. Казалось, с Ланкастерами покончено раз и навсегда.

Когда победа Йорков стала очевидной, герцог Кларенс покаялся в своих прегрешениях перед старшим братом и был прощен, но мир в королевской семье продержался недолго. Вскоре между братьями снова пробежала черная кошка. Кларенс умер в Тауэре. Ходили слухи, что по приказу короля принца утопили в бочке с мальвазией.

Эдуард IV вел весьма беспорядочный образ жизни и скончался в 1483 г. в возрасте едва за сорок. Он оставил двоих сыновей от Елизаветы Вудвилл, Эдуарда и Ричарда, двенадцати и девяти лет. Старший должен был унаследовать трон. В историю он вошел под именем Эдуарда V. Но малолетний принц так и не был коронован. Несколько месяцев спустя английским королем в обход обоих племянников стал тридцатилетний Ричард Глостер. Обстоятельства, при которых это произошло, мы пока договоримся считать невыясненными. Несколько позже мы поговорим и об обстоятельствах смерти сыновей Эдуарда IV. Скажем только, что на момент, когда английский парламент признал законным королем Ричарда III, оба мальчика были живы и здоровы.

 Король Ричард III правил три неполных года. Он успел провести ряд экономических реформ, которые историки признают действенными и прогрессивными. Как и все царствования того непростого времени, его царствование не было безоблачным. Существовали недовольные, имели место заговоры и интриги. В 1485 г. объявился еще один кандидат на трон, претендовавший на право наследовать погибшим Ланкастерам — Генрих Тюдор, граф Ричмонд. Поддержанный французским королем Людовиком XI, он высадился в Англии 22 августа 1485 г. и встретился с Ричардом III в битве при Босворте. Казалось, шансы Тюдора на победу невелики. Он был неопытный юнец, а его противник — прославленный полководец, но в решающий момент в тыл Йорку ударил его собственный отряд под командованием лорда Стэнли, уже не в первый раз перешедшего на сторону Ланкастеров. Ричард и его ближайшие сподвижники сражались отчаянно и почти все полегли на поле боя. Сам он стал последним на сегодняшний день английским королем, погибшим в битве. Существует предание, что граф Ричмонд, отныне Генрих VII Тюдор, нашел королевскую корону после сражения, зацепившуюся за куст боярышника.

 Став королем, Генрих упрочил свое положение женитьбой на старшей дочери Эдуарда IV Елизавете и объединил в своем гербе эмблемы Ланкастеров и Йорков. Его эмблемой стала бело-алая роза. Он правил жестко, заложив основы знаменитого тюдоровского абсолютизма, сведшего к минимуму роль парламента. Уставшая от междоусобиц страна была готова это принять.

Безусловно, обстоятельства воцарения Генриха VII не способствовали формированию светлого образа его предшественника в официальной историографии. Тем более любопытно, что в ранних исторических работах, скажем, в так называемой хронике Холла, биография Ричарда III изложена скорее нейтрально. Дьявола во плоти в полной мере слепили лишь при сыне и наследнике первого Тюдора — Генрихе VIII. Особо весомый вклад в это дело внес прославленный мыслитель и политический деятель этого царствования Томас Мор. Во всяком случае, написанная рукой Мора история короля Ричарда была обнаружена среди его бумаг и опубликована после его смерти.

 Некий гибрид из хроники Холла и произведения Томаса Мора составил часть хроники Холиншеда, которая, судя по всему, и послужила основным источником для Шекспира, творившего уже в царствование родной внучки бывшего графа Ричмонда Елизаветы I. Собственно, авторитет этих двух, безусловно, титанических фигур английской культуры — Томаса Мора и Уильяма Шекспира — окончательно закрепил за Ричардом репутацию невиданного доселе злодея.

 Однако нет таких авторитетов, чьи свидетельства не стоит подвергать сомнению. И прежде всего, сомнение вызывает осведомленность упомянутых титанов в данном вопросе. Начнем с Шекспира. Великий Бард родился через восемьдесят лет после гибели последнего Йорка, и, соответственно знал о нем не больше, чем современная молодежь знает о Ленине (или даже меньше, учитывая тогдашние возможности распространения и поиска информации). Он имел дело с готовым мифом. Его источники мы указали выше. Тем не менее, даже анализируя только шекспировский текст, можно натолкнуться на множество неясностей и противоречий, способных вызвать подозрения у вдумчивого читателя.

Одним из таких странных моментов являются описанные Шекспиром обстоятельства женитьбы Ричарда на Анне Уорик, вдове Эдуарда Уэльского, Ланкастера. Интересно здесь то, что буквально за страницу до того вещавший о своем ужасающем уродстве и невозможности для себя обычного человеческого счастья герцог Глостер Анну соблазняет. Она выходит замуж за якобы убийцу первого мужа и свекра вполне добровольно. Это выглядело бы более-менее естественно, если бы драматург сделал дочь Уорика соучастницей преступлений Ричарда, позарившуюся на открывшиеся возможности. Но шекспировская леди Анна — кроткое нежное создание, жертва злодея-Глостера, вызывающая всеобщее сочувствие. В этом случае логично было бы изобразить, как Анну выдают замуж против ее воли, благо в таких вопросах автор художественного произведения на историческую тему всегда имеет некоторую свободу маневра. Ничего такого Шекспир не делает, и мы рискнем предложить читателю объяснение, которое нам представляется правдоподобным: привязанность леди Анны к мужу и ее личные моральные качества были столь очевидны и широко известны, что память об этом сохранилась и сто лет спустя.

Далее стоит подумать о роли, которую Ричард сыграл в трагической истории с герцогом Кларенсом. Согласно Шекспиру, вдохновителем убийства был именно герцог Глостер. Своими коварными нашептываниями он посеял вражду между старшими братьями и заставил короля Эдуарда отдать роковой приказ. Но, что любопытно, обо всем этом зрителю известно лишь из монологов Ричарда, которые он произносит, оставшись на сцене в полном одиночестве. А все остальные персонажи драмы, включая самого Кларенса, пребывают в глубоком убеждении, что Глостер делает все возможное для его спасения. Напрашивается вывод, что все объективно фиксируемые действия младшего из братьев Йорков, о которых сохранились хоть какие-то свидетельства, были направлены именно к этой цели. Конечно, мы не можем быть полностью уверены в искренности герцога Глостера, но, как известно, сомнение должно толковаться в пользу подсудимого.

 Весьма любопытно описание событий, предшествовавших битве при Босворте. Согласно драме, лорд Стэнли, чьи действия определили исход сражения, был идейным сторонником Ланкастеров, но не мог открыто выступить против узурпатора, потому что тот держал в заложниках его сына. Он нанес удар, когда смог. Но вот что интригует. Накануне битвы один из ближайших сподвижников короля Ричарда получает записку следующего содержания:
Ты дерзок, Джек Норфолк, но все равно
Хозяин твой Дикон продан давно.

По-моему, это называется проговориться. Если лорд Стэнли действовал из идейных соображений, почему тогда «хозяин Дикон» продан?

 Наконец, даже Шекспир не берется отрицать, что в своей последней битве Ричард явил неслыханную храбрость и доблесть:
…Чудеса
Невиданные там король творит,
Навстречу всем опасностям кидаясь.
Коня под ним убили; пеший бьется,
И Ричмонда он в глотке смерти ищет.

Конечно, храбрость не исключает жестокости и коварства, и все же при внимательном чтении драмы невозможно не видеть, как сквозь маску театрального злодея «незаметно и упрямо, никогда не до конца» проступают черты совсем другого человека. Рискну предположить, что это — следствие громадного таланта автора, который умудряется порой написать правду, даже тогда, когда ее не знает и не хочет видеть.

Теперь перейдем к Томасу Мору. На момент гибели Ричарда III будущему автору его жизнеописания, будущему канцлеру Генриха VIII и будущему католическому святому было шесть лет. То есть сам он ничего толком помнить не мог. Об истории и времени написания биографии последнего из Йорков исследователям практически ничего неизвестно. Рукопись была обнаружена среди бумаг казненного канцлера и опубликована посмертно. При этом очевидно, что ее автор не слишком усердно работал с документами, в тексте имеются явные ляпы. В частности, там утверждается, что герцог Глостер не то чтобы отравил Эдуарда IV, но, посадив короля на вредную для здоровья диету, ускорил его смерть. Ничего более нелепого измыслить невозможно, ибо не подлежит никакому сомнению, что последние годы царствования Эдуарда Ричард почти неотлучно находился у северной границы, проводил управленческие реформы, а также улаживал — и довольно успешно — непростой шотландский вопрос. Там его и застали вести о смерти брата.

Очевидно, Томас Мор, не утруждая себя сидением в архивах, черпал сведения из рассказов старших современников, еще помнивших предыдущее царствование. Но кем же конкретно были его информаторы? Обычно в таких случаях предпочтение отдается членам собственной семьи, но Мор рано осиротел и воспитывался в доме архиепископа Мортона, неоднократно участвовавшего в заговорах против Йорков и немало способствовавшего водворению на престол Генриха VII. Трудно себе представить, чтобы рассказы архиепископа и его домочадцев не были тенденциозными.

 Давайте все же попробуем составить вероятный портрет Ричарда III по источникам менее предвзятым. Начнем с самого простого — с внешности. В хронике Холла говорится, что от рождения одно плечо Ричарда было немного выше другого, а одна нога короче другой, но путем постоянных физических упражнений он добился того, что эти врожденные дефекты были почти незаметны, и заслужил славу одного из лучших бойцов своего времени. Приближенный герцога Бургундского Филипп де Коммин, оставивший потомкам обширные мемуары, рассказывая о пребывании Эдуарда IV и его младшего брата при бургундском дворе, вообще не упоминает о каких-либо бросающихся в глаза особенностях внешности герцога Глостера. Судя по всему, «кровавый горбун» даже не был горбуном, самое большее — несколько сутулился. Впрочем, это не столь существенно. На данном вопросе стоило останавливаться лишь для того, чтобы уяснить, как легко могут искажаться исторические факты. Куда важнее понять, насколько последний из Йорков заслуживал эпитета «кровавый» и репутацию великого интригана, но человек, рожденный калекой и справившийся со своим несчастьем благодаря личному упорству, уже вызывает симпатию (в отличие от тех, кто с упоением обсасывал его физические недостатки).

Заставляет задуматься и другая особенность биографии Ричарда Глостера. Среди множества крупных политических фигур эпохи войн Белой и Алой Розы он выделяется тем, что ни разу не менял сторону. Изначально горячо поддерживающий Йорков могущественный граф Уорик затем рассорился с Эдуардом IV и сговорился с его врагами. Не гарантировали верности и семейные узы. В тяжелый для Эдуарда час герцог Кларенс то ли переметнулся на сторону Ланкастеров, то ли вел свою игру в надежде самому усесться на престол. Но Ричард, присягнув королю Йорку, и последовал за ним в изгнание. Эдуарду удалось вернуть трон не в последнюю очередь благодаря энергии и полководческим талантам младшего брата. Судя по всему, репутация герцога Глостера была безупречной. Нет никаких документальных свидетельств того, что привычный к предательству ближайшего окружения Эдуард когда-либо сомневался в верности Ричарда. Нет таких свидетельств и в драме Шекспира. Его герцог Глостер — человек необычайно скрытный, до поры прячущий свою дьявольскую сущность от всех.

Когда миновала наиболее острая надобность в его военных талантах, младший Йорк показал себя недюжинным политиком и администратором. Как уже говорилось, он довольно успешно решал столь болезненный для Англии шотландский вопрос, причем не только и не столько огнем и мечом, сколько дипломатическими средствами. Брату короля удалось как-то договориться с буйными приграничными лордами. В подвластных ему северных землях он провел эффективную административную реформу и превратил ранее сочувствовавший скорее Ланкастерам Север в надежный оплот Йорков. Массовых репрессий и масштабных карательных экспедиций при этом не проводилось.

Теперь поговорим об убийствах, которые литературная традиция приписывает еще не королю Ричарду III, но герцогу Глостеру. Шекспир отводит своему антигерою роковую роль в судьбах принца Эдуарда Ланкастера, короля Генриха VI, герцога Кларенса. Но даже у Шекспира пленного принца Эдуарда убивают все трое братьев Йорков, мстя за такое же убийство своего отца и четвертого брата — юного Ретленда. Ричард наносит удар не первым. Однако версия, что Эдуард Ланкастер был взят в плен и хладнокровно убит, впервые появляется в историческом сочинении при глубоких Тюдорах, без ссылки на источник информации. И в этом первом документе нет имени убийцы. Из более ранних сочинений следует, что принц пал в битве при Тьюксбери. Герцог Глостер несет ответственность за его гибель лишь как военачальник, действовавший в этой битве весьма успешно. По меркам феодальной морали это не повод для непримиримой вражды даже со стороны ближайших родичей покойного.

 Что до обстоятельств смерти несчастного короля Генриха VI, то они до сих пор окутаны туманом. Строго говоря, не доказано даже, что имело место убийство, хоть это и весьма вероятно. Заинтересованных в уничтожении Ланкастера было множество, и нет никаких оснований выделять среди них Ричарда особо. О гибели герцога Кларенса и возможной роли в этой трагедии его младшего брата уже было сказано выше. На сегодняшний день не найдено ни единого документа, подтверждающего, что Ричард был причастен к аресту или смерти среднего из братьев Йорков. А вот свидетельства о том, что он ходатайствовал за арестованного перед королем, имеются. Как видим, все три обвинения несостоятельны, да и вообще, в распоряжении историков нет ни одного твердо установленного факта, позволяющего думать о герцоге Глостере дурно.

Наиболее опасной для репутации Ричарда III является запутанная история его восшествия на престол. Произошло это при следующих обстоятельствах. Согласно завещанию Эдуарда IV, герцог Глостер должен был стать лордом-протектором при малолетнем Эдуарде V и править Англией вплоть до совершеннолетия государя. Получив известие о смерти брата и о его последней воле, пребывающий на Севере Ричард прежде всего собрал местных лордов для принесения присяги юному королю и лишь потом отправился в Лондон. Тем временем группа приближенных к трону лиц, возглавляемая кланом Вудвиллов, предприняла попытку, вопреки ясно выраженному желанию покойного короля, объявить регентом королеву-мать. Заговор не вызвал особого восторга ни у горожан, ни у столичного гарнизона и окончательно провалился благодаря своевременному появлению лордапротектора. Заговорщики были частью арестованы, частьюнашли убежище в монастырях. Ричард Глостер сопроводил юного Эдуарда в Тауэр, где, согласно древнему обычаю, дожидаются коронации английские короли. Девятилетний принц Ричард, носивший титул герцога Йоркского, находился при брате.

День коронации был назначен, монетный двор получил приказ лордапротектора чеканить монеты с изображением Эдуарда V, но тут случилось нечто неожиданное. Вначале по городу поползли слухи, а потом на рассмотрение парламента были представлены документы, ставящие под сомнение права обоих сыновей Эдуарда IV на трон. Документы свидетельствовали, что на момент заключения брака с Елизаветой Вудвилл король уже был тайно обвенчан с некоей Элеонорой Батлер. То же подтверждали и свидетели. Упомянутая Элеонора во время повторной женитьбы своего мужа была еще жива, и брак не был расторгнут. Следовательно, покойный Эдуард являлся двоеженцем, его брак с Елизаветой Вудвилл должен быть признан недействительным, а рожденные в этом браке дети — бастардами, не имеющими права наследовать корону. После бурного заседания парламент признал единственным законным наследником престола Ричарда Глостера, о чем был составлен официальный акт, заверенный по всем правилам.

 Следует помнить, что английский парламент конца XV века — отнюдь не декоративное учреждение времен расцвета тюдоровского абсолютизма. Если решение было принято, значит, в наличии имелась по крайней мере одна из двух причин. Либо рассмотренные доказательства были абсолютно неопровержимы, либо английской общественности в лице ее полномочных представителей очень не улыбалась перспектива свары регентов при недееспособном короле, столь памятная по временам царствования Генриха VI. Не исключено также, что сработали оба фактора.

 Возникает естественное предположение, что решение парламента — результат тщательно спланированной и заранее обдуманной политической интриги Ричарда Глостера, не захотевшего довольствоваться постом лорда-протектора. Но исторические документы эту версию не подтверждают. Разумеется, тот общеизвестный факт, что Ричард не сразу согласился принять предложенную ему корону, не является доказательством его непричастности. Достаточно вспомнить пушкинское «поморщился, как пьяница пред чаркою вина». Но есть и более серьезные аргументы. Для начала, если герцог заранее планировал захват власти, ему не было никакого резона задерживаться на Севере, рискуя упустить нужный момент, да еще приводить к присяге местное дворянство. Отправься он в Лондон немедленно, отложив церемонию на потом, это не вызвало бы особых подозрений. Далее: покидая северные провинции, он взял с собой лишь шестьсот человек. Это почти почетный эскорт. Решить с такими силами сомнительный вопрос престолонаследия можно только тогда, когда они составляют дворцовую гвардию, знающую все входы и выходы и заранее расставленную по ключевым позициям. А тут с одной стороны северяне, многие из которых и в столицето не бывали, с другой — давно и прочно обжившие Лондон приспешники Вудвиллов. Но у последних не выгорело.

Уже после того, как права Эдуарда V были публично поставлены под сомнение, Ричард срочно вызвал с преданного ему Севера дополнительные войска для обеспечения порядка в столице. Но чтобы эти войска смогли прибыть — нужно время, и немалое. Лондона они достигли спустя неделю после того, как парламент принял решение, можно было и не продержаться. Заговорщик никогда не позволил бы себе подобной беспечности. А ведь речь идет о человеке, зарекомендовавшем себя отличным организатором и жившем в эпоху войн Белой и Алой Розы. Очевидно, что когда Ричард выехал в Лондон, у него и в мыслях не было захватить престол. Одно из двух: либо инициатива вообще исходила не от него и корону ему действительно навязали, либо это было внезапное решение, принятое под давлением вновь открывшихся обстоятельств. Возможно, толчком послужила попытка Вудвиллов оттеснить лорда-протектора от трона. Мы оставляем на усмотрение читателя, объяснять ли это властолюбием или чувством ответственности за судьбу страны. Но даже в самом нелестном для него случае младшего из братьев Йорков едва ли стоит именовать узурпатором, хоть это определение и обосновалось прочно во многих исторических сочинениях. Его власть имеет на выбор два вполне приличных источника легитимности. Если романтическая история о тайном браке Элеоноры Батлер соответствует истине, Ричард III был королем по праву рождения, если нет, он все же являлся демократически избранным лидером нации.

 С обвинением Ричарда III в узурпации власти тесно связано другое, куда более тяжкое обвинение — в убийстве с этой целью малолетних племянников. Однако ему не требовалось переступать через трупы детей Эдуарда IV, чтобы получить корону, во всяком случае, непосредственно. Королем его признали при живых племянниках. Решил раз и навсегда застраховать себя от неприятностей с этой стороны? Это может показаться правдоподобным, но не все, что правдоподобно, оказывается правдой. В судьбе Эдуарда V и его брата Ричарда очень и очень много неясного.

При чтении исторических сочинений иногда создается впечатление, будто после провозглашения Ричарда Глостера королем мальчики исчезли, и больше их никто никогда не видел. Но это не совсем так. На самом деле исчезли любые упоминания о юных Эдуарде и Ричарде в дошедших до нас прямых источниках. Вместе с тем известно, что Елизавета Вудвилл, лишившись статуса вдовствующей королевы, осталась в Лондоне, получала от короля Ричарда III довольно щедрое содержание и вместе со старшими дочерьми посещала придворные балы. Если вдуматься, в отсутствии сведений о ее младших детях ничего особенно странного нет. Заведомых королевских бастардов, получающих соответствующее их происхождению содержание и воспитание и по юности лет еще никак не проявивших себя ни на службе, ни в политических интригах, в важных государственных документах упоминать незачем, а неважные могли и не сохраниться. Более того, информация об их исчезновении имела больше шансов просочиться в исторические источники. Не получая никаких сведений о мальчиках, мать и старшие сестры должны были встревожиться и потребовать объяснений, пришлось бы принимать специальные меры, чтобы обеспечить их молчание. Полностью скрыть такое не то чтобы невозможно, но не просто, особенно учитывая, что дамы свободно передвигались по Лондону и танцевали на балах. Между тем в царствование Ричарда III тревожные слухи о судьбе бывших принцев если и возникали, то очень далеко от Лондона — там, где физически не могли быть сразу же опровергнуты.

По воцарении Генриха VII покойный король Ричард III был объявлен тираном и узурпатором, но обвинение в убийстве принцев ему по свежим следам предъявлено не было. Зато был немедленно уничтожен парламентский акт, провозглашавший герцога Глостера законным королем, и все его доступные для сторонников Тюдора копии. Заметьте, имело место не повторное расследование и отмена ранее принятого решения, а простое и бесхитростное уничтожение документов. К счастью для исследователей, одна заверенная по всем правилам копия все же сохранилась.

 Судьбу юных отпрысков Эдуарда IV на этом этапе обходили молчанием, но настораживает участь несостоявшейся королевы-матери, вскоре после воцарения Генриха VII удалившейся (или удаленной) в монастырь. Ричарда III прямо обвинили в убийстве племянников двадцать лет спустя. Обвинение базировалось на показаниях некоего Джеймса Тирелла, якобы собственноручно задушившего принцев в Тауэре по приказу их дяди и на тот момент уже казненного по совершенно другому обвинению. Согласитесь, это выглядит не слишком убедительно. Как говорил неподражаемый Владимир Владимирович Путин по поводу поиска оружия массового поражения в Ираке: «Лично я за такое время обязательно что-нибудь бы нашел». Что касается более веских улик, то их поиск отложили очень надолго.

 В царствование Карла I Стюарта в Тауэре были обнаружены тайно захороненные останки двух подростков, возможно, принадлежащие сыновьям Эдуарда IV. Проведенный уже в XX в. научный анализ подтверждает, что убитые находились в близком родстве. Но смущает их возраст: не девять и двенадцать лет, а двенадцать и пятнадцать. То есть, Эдуард и Ричард, если в Тауэре найдены действительно они, погибли не в год воцарения своего дяди, а в год его смерти. Это хорошо согласуется с датой ухода в монастырь их матери, Елизаветы Вудвилл.

 Кто же в таком случае убийца? Терпевший племянников три года Ричард III отдал соответствующие распоряжения, отправляясь на войну? Это было бы логично, если бы мятеж проходил под лозунгом возвращения на престол Эдуарда V, но речь шла о правах графа Ричмонда. В такой ситуации мертвые племянники представляли для Ричарда большую угрозу, чем живые. Ричмонд же был заинтересован в устранении оставшихся отпрысков дома Йорков куда больше своего соперника. Чтобы иметь возможность назвать Ричарда III узурпатором, Генрих VII распорядился уничтожить парламентский акт, объявлявший сыновей Эдуарда IV незаконнорожденными. С этого момента они стали для него не просто нежелательны, но смертельно опасны. А захватив власть, он имел гораздо больше возможностей замести следы, чем сторонники короля, павшего в битве при Босворте. Таким образом, Ричард III, в самом худшем для него случае, лишь один — и вовсе не самый вероятный — подозреваемый в деле об убийстве его племянников.

Имеет смысл ненадолго остановиться на семейной жизни Ричарда III. Его супругой стала младшая дочь графа Уорика леди Анна. Когда в 1470 г. «делатель королей» поссорился с Йорками и поднял мятеж, он спешно выдал ее замуж за Эдуарда Ланкастера. Через четыре месяца Ланкастер пал в битве, тогда же погиб и Уорик. Оставшись вдовой, Анна находилась под покровительством герцога Кларенса, женатого на ее старшей сестре. После двух лет вдовства она вышла замуж за Глостера.

 Анна отличалась хрупким здоровьем. Всем, кто бывал при дворе Ричарда III, было хорошо известно, что королева долго и тяжело болела туберкулезом. Эта болезнь стала причиной ее смерти и смерти ее единственного ребенка. Случившееся было не только семейной трагедией, но и очень печальным для йоркистов политическим событием. Династия лишилась наследника. Распускаемые же слухи о том, что королеву отравили, явно были досужим вымыслом.

 Ну и наиболее существенный, с точки зрения историка, вопрос: каков был характер правления Ричарда III? В силу его кратковременности сказать об этом можно немного. Однако за три года царствования последний Йорк сумел подготовить реформы, улучшившие положение третьего сословия и оцениваемые весьма высоко. Также он заслужил славу покровителя искусств. Что до меры жестокости его режима, то тут мы имеем достаточно информации, чтоб ее оценить. При Ричарде III имели место политические казни, но… в количестве неизмеримо меньшем, чем при его преемниках. Вследствие заговора Вудвиллов на плаху взошло три человека, причем двое были казнены в провинции прежде, чем весть об их аресте дошла до Ричарда. Остальные участники мятежа отделались легким испугом. Примечательно, что примирившаяся с деверем Елизавета Вудвилл писала своему сыну от первого брака маркизу Дорсету, успевшему бежать за границу, уговаривая того вернуться в Англию и обещая ему полное прощение короля.

 Еще один заговор, на этот раз в пользу Ричмонда, был раскрыт уже после коронации. К смертной казни был приговорен один человек, герцог Бэкингем. Его соучастники были либо изгнаны, либо отпущены на поруки родственников. Таким образом, из всего списка невинно убиенных, призраки которых явились Ричарду III в заключительной части шекспировской драмы, в действительности с его согласия умерли двое: лорд Гастингс и лорд Бэкингем. Оба были казнены по приговору суда. Между тем в царствование Генриха VII вырубали целые семьи, заподозренные в нелояльности, а иногда и вовсе виноватые лишь в том, что его величеству хотелось кушать. Имущество казненных отходило короне. Кроме того, победитель при Босворте изобрел следующий остроумный способ пополнения бюджета: человека арестовывали по обвинению в измене, а затем предлагали родичам его выкупить. Дошло до того, что наследник первого Тюдора — Генрих VIII — был вынужден начать свое царствование с того, что отдал палачу ближайших сподвижников отца, вполне лояльных к новому королю, но заслуживших всеобщую ненависть. Однако со временем режим Генриха VIII превзошел жестокостью царствование его предшественника. А потом, после небольшого перерыва, была Кровавая Мэри. Что до Ричарда III, то он, конечно, не был небожителем. Он был феодальным монархом, но явно был склонен прощать своих врагов более, чем большинство его коллег, и в конце концов допрощался. Погубивший его мятеж подготовили те, кого он уже однажды выпустил. В их числе был и епископ Мортон.

 В свете вышеизложенного весьма взвешенной выглядит точка зрения, что традиционный образ Ричарда III — не более чем результат черной пиар-кампании, искусно проведенной историографами тюдоровской династии, а Ричард Глостер стал главным объектом идеологической атаки именно потому, что являлся самым приличным представителем семейства Йорков. Популярный в народе и любимый вассалами, он как никто другой мог вызвать у англичан тоску по былым временам, которая подогрела бы возмущение политикой Тюдоров, вот ему и досталось больше других. Но возникает законный вопрос о причинах кратковременности этого царствования.

Причины могли быть самые банальные. Мятеж Ричмонда не имел особо широкой социальной базы, это была верхушечная разборка, не исключено, что вульгарная драка за место у кормушки. Плюс — умело спланированная акция державы-соперницы. Людовик XI больше хотел видеть на английском троне Ричмонда, проведшего много времени при французском дворе, чем Йорка, чья сестра была замужем за герцогом Бургундским (о «нежных» отношениях Людовика с герцогом многие читатели, думаю, наслышаны). Ричард вовремя не убил тех, чье честолюбие не желал удовлетворять, и они убили его. Вместе с наиболее преданными сподвижниками, не оставившими своего короля в последней битве. После сражения при Босворте антитюдоровскую оппозицию, по сути, некому было возглавить, хотя отдельные попытки и предпринимались.

 В заключение хочется сказать несколько слов о художественных произведениях, авторы которых отважились бросить вызов великому Шекспиру и отстоять доброе имя последнего Йорка. Примечательно, что на защиту давно умершего короля поднялись дамы, демонстрируя при этом отнюдь не женскую логику. Первой стоит назвать британскую писательницу Джозефин Тей. Ее повесть «Дочь времени» — это, по сути, документальное произведение, лишь слегка замаскированное под детектив. Ее герой, сотрудник полиции Грант, находясь в больнице и будучи обреченным на временное бездействие, развлекается интеллектуальной игрой — расследует убийство детей Эдуарда IV. Вначале он черпает информацию в школьных учебниках и популярных книгах, затем, находя в них все больше и больше противоречий, переходит к солидным исследованиям и, наконец, обращается за помощью к знакомому, профессиональному историку, имеющему доступ к архивам. В конце концов Грант приходит к выводу о непричастности Ричарда к преступлению.

Еще одна авторесса, которую история последнего Йорка задела за живое, — наша соотечественница Вера Камша. Ее книга «Довод Королей» из цикла «Хроники Арции» — не исторический, а фэнтезийный роман. Все происходит не в средневековой Англии, а в некоем фантастическом мире, где активно действуют потусторонние силы. Тем не менее реальные прототипы героев и событий прослеживаются без труда. Надо думать, обратившихся к этому сюжету дам привлекла не только возможность создать романтический образ благородного и великодушного монарха, но и столь актуальная в наши дни тема исторических фальсификаций и сплетен, вдруг обретающих авторитет академических теорий.