Центральноафриканский хаос: почему в богатой на ископаемые стране царит нищета и разруха?

Копчёные обезьяны с грошовым виски

К северу от границ Демократической республики Конго, где незамеченными для мира погибли пять миллионов человек, лежит не менее многострадальная страна. По мнению международных организаций, она не раз занимала последнее место в мире по благосостоянию населения. Недра Центральноафриканской республики (ЦАР) хранят солидные залежи алмазов и урана. Но местным жителям это не приносит ничего хорошего.

Столица Банги — типичный африканский бидонвиль (трущобы, жилища бедняков в странах Азии, Африки и Латинской Америки.) на 750 000 человек. В 2009 году она заняла 214 место из 215 среди худших городов мира по качеству жизни — хуже был только Багдад, в котором тогда почти ежедневно гремели взрывы, а шииты с суннитами увлечённо резали друг друга. Даже чудовищную, по мнению многих, Дакку — столицу перенаселённого Бангладеш, где возле парламента царит невыносимый запах нечистот, — сочли более комфортным местом. Видимо, на экспертов произвели неизгладимое впечатление местные рынки с деликатесами в виде аппетитных сушёных личинок тропических жуков и копчёные обезьяны в качестве модной закуски.

Не помог даже обильный грошовый виски в местных ООНовских магазинах.

И без того бедная страна последние десятилетия страдает от почти непрекращающихся вооружённых конфликтов, напоминающих «Безумного Макса». В ЦАР постапокалиптика — норма жизни, причём едва ли не больше, чем во всей остальной Африке. Даже в Сомали местами всё гораздо приличнее и стабильнее.

Страна вечного постапокалипсиса

История Центральноафриканской республики не менее печальная, чем её настоящее. На земли мирных пигмеев развитого палеолита пришли воинственные племена банту со стадами скота и железным оружием, и означенных пигмеев частично ассимилировали, а частично съели — как «не совсем людей». Когда в Западной Африке процветали величественные государства, а принцы Конго учились в португальских университетах, осевшие в Центральной Африке племена банту монотонно отбивались от приходивших из Судана рейдеров — мусульманских охотников за рабами, наладивших бесперебойный канал поставки тогдашнего «чёрного золота» на рынки Османской империи.

От христианских охотников не отбивались лишь потому, что европейцы дошли до их земель, когда работорговля у них уже считалась немного неприличной.

Зато колонизация считалась вполне хорошим тоном.

Бравые французы, застолбившие за собой эту землю после строительства форпоста Банги на реке Убанги, разогнали египетских и суданских рейдеров, только чтобы жечь деревни постоянно восстававших местных.

Когда Париж решил, что профита от прямого владения колониями становится меньше, чем экономических и политических издержек, то избавился от колонии Убанги-Шари без особых сомнений и сожалений. Тем более там почти не было ни французских колонистов, ни инфраструктуры, которую толком никто не озаботился построить.

Вскоре путём традиционной африканской демократической процедуры военного переворота к власти пришёл главный местный мем, благодаря которому хоть кто-то из неспециалистов помнит о существовании ЦАР: Жан Бокасса. Бравый французский старший сержант, который благодаря дядюшке-президенту Давиду Дако стал в независимой республике полковником и начштаба армии, незамедлительно сверг дядюшку и объявил себя государем‑императором.

Самая нищая империя в истории планеты

Вскоре после свержения дяди Жан начал чудить так лихо, что икалось от зависти даже угандийскому Иди Амину. Главной целью стало извлечение денег из великих и не очень держав для содержания себя любимого.

На империю после этого не осталось практически ничего — на всю страну был единственный дантист.

Ради денег Каддафи Бокасса принял ислам и сделался вместо Жана сплошным Салах-эд-дином Ахмедом, что не мешало ему объедаться традиционными деликатесами из политических противников и лично пытать оппозиционеров.

После нескольких попыток французских спецслужб устранить явно не очень вменяемого правителя, тот понял намёк и предоставил бывшей метрополии режим наибольшего благоприятствования — особенно в смысле добычи полезного в хозяйстве урана. Бокасса немедленно оказался лучшим другом президента Валери Жискар д’Эстена и практически оплотом африканской демократии. Французский лидер неоднократно посещал Центральноафриканскую империю для сафари. Вкушал ли он при этом лучшие деликатесы императорской кухни, осталось, увы, за кадром.

Когда император поехал окончательно и начал расстреливать школьников, а окончательно оголодавший народ стал откровенно демонстрировать стремление возвысить обожаемого монарха ещё больше (и без разницы, на фонаре или на вилах), в Париже решили своевременно возглавить процесс демократических преобразований. Впрочем, страдания мирных жителей были лишь вторичной причиной на фоне куда более страшного для Парижа. Жаждавший ещё больше денег Бокасса попытался не просто лишить французов урана, но и продать его ужасному диктатору Каддафи для создания чего-то не очень хорошего с точки зрения режима нераспространения ядерных ништяков.

Пока Бокасса в очередной раз поехал просить монет у Каддафи, в Банги внезапно появились на «трансалях» бравые французские десантники из числа ну-совсем-не-колониальных войск «марин» и одним своим видом разогнали всю лавочку. А затем вернули в президентское кресло любимого дядюшку Бокассы и непредусмотрительно несъеденного Давида Дако.

Советский МИД, не оставлявший надежду на изменение ориентации Бокассы на социалистическую, ритуально вознегодовал. А их коллеги с набережной Кэ д’Орсе выдали одну из лучших французских шуток века, гордо объявив операцию «последней колониальной экспедицией Франции». Последняя, как китайское предупреждение, да-да…

Вот только после образцово-показательного свержения Бокассы в стране мало что изменилось к лучшему.

Кавардак усиливается, хотя куда уж вроде…

После нескольких относительно спокойных десятилетий, в ходе которых в столице все относительно мирно свергали друг друга во имя демократии и доли в распиле экспорта алмазов, в 2001 году началась-таки небольшая гражданская война. По уже сложившейся традиции начштаба Бозизе попытался свергнуть президента Патассе. Тот свергаться не захотел, но Бозизе оказался упёртым, и стороны бодались до 2003 года.

Местное население, и без того голодное и несчастное, страдало ещё больше — грабили и резали его решительно все.

В итоге Бозизе взял столицу — когда Патассе неосторожно отлучился в Нигер модно потусить на саммите с африканской элитой. Но Бозизе и помогавшие ему конголезцы нравились не всем, и первая гражданская война плавно перетекла во вторую, которая худо-бедно окончилась в 2007 году неким символическим перемирием.

Годы относительного мира, когда группировки грабили и резали мирных жителей и друг друга в несколько меньших масштабах, запомнились указом Бозизе о реабилитации Бокассы. Дескать, при великом гуманисте (именно так!) Бокассе был порядок — через массовые расстрелы, а не весь этот бардак и разброд, где кто угодно толкает алмазы в обход президентского кармана. А ему, может, тоже хочется в императоры, и чтобы корона с двумя тысячами алмазов, как у великого гуманиста‑людоеда.

В конце 2012 года оппозиционеры-исламисты заявили, что алмазов им не хватает даже на экспорт, не то что на короны. То есть президент не соблюдает условия соглашений. И началось наступление.

Кавардак вновь усиливается — хотя дальше уже некуда

На сей раз в оппозиции, объединённой в движение «Селека», почему-то оказались сплошные мусульмане. А местные жители, которые к тому времени усилиями французов стали, в основном, христианами, вообще распространяли порочащие слухи, что в означенной «Селеке» «80% чадцев, 20% суданцев, а вот центральноафриканцев как-то не наблюдается». Ещё более злые языки говорили, что за «Селекой» торчат уши не только Чада и Судана, но и Саудовской Аравии, которой тоже хочется алмазов принцам на унитазы — да и уран в хозяйстве в свете страстной «дружбы» с Ираном не повредит.

Во главе «Селеки» стоял весьма примечательный товарищ Мишель Джотодия. Учился он не где-нибудь, а в учётно-кредитном техникуме экзотического для центральноафриканца города Орла в РСФСР. А затем предсказуемо попал в университет дружбы народов имени злодейски умученного Патриса Лумумбы. После чего стал сначала консулом ЦАР в суданском городе Ньяла, затем возглавил несколько банд рейдеров — простите, оппозиционных движений в ЦАР, а затем оказался во главе «Селеки».

В марте 2013 года тысяча неплохо подготовленных и экипированных бойцов «Селеки» подошла к столице Банги. Мешали им не столько правительственные войска, сколько миротворцы Африканского союза. В основном — 200 солдат ЮАР и особливо вредный вертолёт. Вертолёт «Селека» умудрилась после долгих мучений сбить, южноафриканцы потеряли 13 человек убитыми и решили, что не очень хотят защищать столицу ЦАР, если местным это в принципе фиолетово.

«Селека» взяла Банги и объявила о свержении Бозизе. Президентом предсказуемо стал Джотодия.

Париж поначалу возмутился и даже намекнул на возможность отправки войск. Но Джотодия объявил о страстной любви ко всему французскому, о планах отказаться от контракта на поставку оружия из Китая в пользу Франции и особенно — о продаже французам урана. В Париже вспомнили, что вообще-то прямо сейчас их ну-совсем-не-колониальные войска «марин» и воздушно-десантные бульдозеры занимаются усмирением непокорных туарегов и примкнувших к ним исламистов в Мали.

Первым делом «Селека» отметилась феерическим (даже по африканским меркам) погромом столицы Банги.

В городе, и без того невероятно нищем, разграбили решительно всё, включая больницы и школы.

Растащили даже матрасы из больничных палат.

Не покусились только на собственность международных организаций, потому как Джотодия вбил в головы своих рейдеров, что это чревато визитом мрачных и очень неприятных ребят с французским триколором на рукавах. Они уже сидели в аэропорту и прозрачно намекали на неприятности стволами демонстративно выставленных пулемётов. Под защиту легионеров хлынули столичные жители, которых грабили и резали рейдеры «Селеки».

Островом стабильности неожиданно оказался и построенный Каддафи незадолго до собственного свержения — в качестве подарка от Ливии — пятизвёздочный отель. «Селека» выгнала из него парламентариев, которые захватили отель сразу после его возведения, поскольку он был пафоснее и красивее здания собственно парламента. Джотодия, сам по себе человек неплохой, старался изобразить хотя бы какое-то подобие цивилизованного правления и строго приказал своим головорезам постояльцев не трогать, а исключительно охранять. Впрочем, вбитые в головы боевиков правила поведения включали в основном лишь «не палить ваши разбойные рожи на фото».

Увы, у пана атамана и выпускника «Лумумбы» оказалось совсем туго с золотым запасом. А заодно и с управляемостью собственными рейдерами. Чем дальше, тем больше он терял контроль над происходящим. Последние остатки государственной власти в стране перестали существовать. Прекратилось водоснабжение, а электричество можно было получить только посредством охраняемых генераторов.

Когда в разорённой столице стало совсем нечего грабить, боевики «Селеки» рассеялись по стране, разоряя и сжигая деревни, а также отжимая для себя лично — уже не для президента — алмазные копанки.

«Антибалака» против «Селеки»

Когда чаша терпения местных жителей переполнилась — возникло движение «Антибалака». То есть «антимачете» — именно с помощью этого оружия боевики «Селеки» массово резали местных жителей‑христиан.

У «Антибалаки» поначалу почти не было оружия. В неё входили местные жители, которых категорически достала роль жертвы рейдеров. Правда, резать вооружённых боевиков «Селеки» было опасно. Поэтому отрывалась «Антибалака» в основном на мирных и не имеющих ни малейшего отношения к «Селеке» соседях-мусульманах. Заодно вспомнились и многовековые традиции обороны от работорговцев, и неизбежные в зоне Сахеля конфликты между осёдлыми христианскими племенами и скотоводами-мусульманами, имеющими совсем разные взгляды на сельскохозяйственное освоение одних и тех же земель…

Традиционная центральноафриканская забава «по стране бегают банды рейдеров и пытаются друг друга свергнуть» стремительно сменилась более печальным межконфессиональным конфликтом: христиане против мусульман. Мировые СМИ запестрели заголовками: в одних «Селеку» представляли не просто бандами рейдеров, а «исламистами-террористами, режущими головы христианами сугубо во имя джихада»; в других «Антибалака» из смеси отрядов самообороны с толпами погромщиков превращалась в «исламофобских крестоносцев, устраивающих геноцид мусульман».

Французская кавалерия: из-за холмов, да в болото

Когда бардак начал шкалить, а из-за взаимной резни христиан и мусульман жители страны стали толпами бежать за границу, французы решили вмешаться. Всё-таки метрополия. Да и вожделенного урана они от бедолаги Джотодии так и не получили

Французы ввели войска в конце 2013 года — началась операция «Сангарис». Первыми 24 ноября в аэропорт Бамако на «Руслане» прибыли уже знакомые нам летающие инженеры из 25-го полка «марин» вместе с оборудованием для приведения в порядок изрядно загаженной территории воздушной гавани.

Затем, опять же на 12 «Русланах», французы перебросили в аэропорт специалистов в области связи и логистики. Затем прибыли две роты восьмого полка парашютистов ну-совсем-не-колониальных войск «марин», рота 21-го пехотного полка всё тех же «марин», рота третьего парашютного полка, ну и прочих понемногу.

Увы, всё получилось совсем не так лихо и образцово-показательно, как в первой половине того же года в Мали. Если операция «Сервал» — предмет законной гордости Парижа и французских вооружённых сил, то операция «Сангари» по наведению порядка в Центральноафриканской республики не задалась с самого начала.

Присутствие тысячи прекрасно обученных и оснащённых по последнему слову техники французов не помешало «Селеке» вырезать в декабре за два дня тысячу христиан только в Банги, а христианам устроить погромы мусульманских кварталов. Поскольку французы нервно и огнестрельно реагировали на вооружённых людей в любом подобии военной формы, «Селека» перешла на сугубо гражданскую одежду. Это лишь усилило общий бардак и погромы.

Окончательно убедившись в своей неспособности контролировать собственных боевиков, а значит иметь доход с алмазов и поддержку Парижа за уран, несчастный Джотодия в январе 2014 года послал всё очень далеко и покинул страну. «Антибалака» и христианское большинство ликовало.

Что дальше?

Взаимная резня тем временем продолжалась — невзирая на присутствие французского контингента и даже появление грозного отряда из 45 эстонцев. Она затихла только к 2016 году, когда «Антибалака» вырезала или заставила бежать из страны значительную часть обитавших в ней мусульман, которые до прихода «Селеки» составляли около 15% жителей.

Боевиков «Селеки» частично перебили, некоторые тоже покинули страну, а оставшиеся организовали несколько более миролюбивые движения. После этого французы с облегчением вывели из ЦАР бОльшую часть своего контингента, объявив о победоносном завершении операции 30 октября 2016 года. Однако на этот раз — в отличие от убедительной и эффектной победы в Мали — им мало кто поверил.

Из страны с довоенным населением в пять миллионов человек бежали 1,1 миллиона — свыше 20 процентов. Больше всего в истории, как говорят эксперты.

Центральноафриканская республика после бесчинств «Селеки» и «Антибалаки» стала ещё более нищей и разорённой, хотя, казалось бы, уже некуда.

Пришедшие к власти президенты Катрин Самба-Панза, Фостен-Арканж Туадера и ныне Николас Тьянгайе приложили немало усилий для наведения хоть какого-то порядка, примирения христианской и мусульманской общин и восстановления минимального подобия государственной власти за пределами столицы. Пока что с переменным и сомнительным успехом.

Будем надеяться, что когда-нибудь на эту несчастную землю вечного постапокалипсиса с рейдерами придут мир и достойная жизнь.

Надежда — она ведь умирает последней. Но чудеса иногда случаются.