Великобритания и парадоксы колониальной работорговли (ч.2)

Продолжение. См. часть 1

Первая попытка создать в Новом Свете британскую колонию окончилась неудачно, а место её основания – остров Роанок приобрёл зловещую славу. Других заокеанских поселений англичане в царствование королевы-девственницы не основали, но заложили мощные основы будущей экспансии.

Преемника Елизаветы, короля Иакова I Стюарта часто обвиняют в снижении внешнеполитической активности. В частности, ему ставят на вид, что в 1620 г. он оставил без поддержки инициативу основанной за двадцать лет до этого Ост-Индской копании, пытавшейся взять под контроль Столовую бухту в районе мыса Доброй Надежды, чтобы иметь надёжный опорный путь на пути в Индию. Южную Африку Иаков в самом деле упустил. В 50-е годы XVII в. там обосновались голландцы, но попытки создания колоний по ту сторону Атлантики в царствование первого Стюарта предпринимались.

В апреле 1606 г. Яков I пожаловал двум акционерным компаниям, Лондонской и Плимутской, хартии, по которым им предоставлялось право на колонизацию восточного побережья Северной Америки между 34° и 45° северной широты. Владения первой компании находились на юг от 41°, а второй — на север от 38° с.ш. Территория, заключенная между ними, подлежала совместному заселению после освоения главных владений. Эта новая британская колония получила старое имя Виргиния, сохранившееся до наших дней как название американского штата, а две занимающиеся её делами компании со временем видоизменились в одну – Виргинскую.

Первые поселенцы будущей колонии достигли Америки в апреле 1607 г. Они были объявлены полноправными подданными английской короны, но после ряда социальных экспериментов, смелых, но не слишком успешных, установился следующий порядок.

Высший слой общества Виргинии составляли члены колониальной администрации во главе с губернатором, средний слой — немногочисленные английские джентльмены, акционеры компании и другие поселенцы, которые сами оплатили свой переезд в Америку. Это было привилегированное сословие. Большинство же составляли так называемые сервенты, прибывшие в Америку за счет Виргинской компании. С ними заключался контракт на определенный срок (7 лет, иногда менее), в течение которого они обязывались за «достаточно разумное» питание и снаряжение выполнять поручаемую им работу по специальности или любую, предписанную колониальной администрацией. Предполагалось, что после окончания срока контракта каждый из них получит земельный надел. Однако конкретных обязательств компания на себя не брала.

Сервенты рекрутировались главным образом из обезземеленных крестьян, бездомных бродяг, а частично набирались из уголовных преступников. Многие колонисты отправлялась в Виргинию против собственной воли или в силу крайней нужды. От обычных рабов их отличала едва тлевшая надежда, что когда-нибудь, в далёком и неопределённом будущем они получат в Америки клочок земли. Но это мало сказывалось на их нынешнем положении.

Какое-питание считать достаточно разумным, оставляли на усмотрение администрации. Охотников ехать в колонию становилось все меньше, но их не спрашивали. На данном этапе колонизации рабский труд себя оправдывал, и его вовсю использовали. А повод отправить какого-нибудь бедолагу за океан найти было не так уж сложно.

Тем временем, Британия обрастала заокеанскими колониями не только в Виргинии, но и в тропической Вест-Индии. Первые колониальные захваты произошли здесь в конце царствования Якова I(1603 – 1625) и при его преемнике Карле I (1625 – 1649). В 1623 г. английское поселение было основано на одном из Малых Антильских островов, тогда носивших имя Сент-Кристофер (сейчас он называется Сент-Китс). Его называют матерью английских колоний в Вест-Индии. В 1632 г. на Монтессерате, другом острове этого архипелага возникло поселение английских католиков, бывших не в ладах с англиканской церковью. В 1627- 1628 гг. первые британские колонисты высадились на Барбадосе. В 1638 г. возникло первое английское поселение на территории нынешнего Белиза, до 1973 г. известного как Британский Гондурас.

Мощная волна колонизации имела место после Английской буржуазной революции в годы правления Кромвеля. Этот процесс продолжался и после Реставрации в царствование Карла II. Любопытно, что бурные политические события в метрополии, сказались на нём очень мало. С 1650 г. англичане начали обживать безлюдные острова Багамского архипелага, и основали колонию на острове Ангилья, принадлежащему к группе Наветренных островов, а в 1655 г. отбили у испанцев Ямайку. С 1670 г. «остров родников» ( так переводиться с языка индейцев-араваков название Ямайка) был официально объявлен английской колонией. Тогда же аналогичный статус получили и Каймановы острова. В 1672 - 1680 гг. образовалась колония Британские Виргинские острова. Остров Сент-Люсия, начиная с 1650 г. был объектом постоянного соперничества между англичанами и французами, переходил из рук в руки 14 раз и окончательно стал достоянием британской короны лишь по окончании наполеоновских войн.

В 1763 г. по окончанию Семилетней войны под контроль Великобритании перешёл остров Тобаго, на котором ликвидировали пиратскую базу, и остров Сент-Висент, сначала принадлежавший испанцам, а потом бывший объектом соперничества между англичанами и французами, остров Доминика. Впрочем, последний французы неоднократно пытались отбить. Сходным образом сложилась и судьба Гренады. Этот остров также был передан британской короне по окончании Семилетней войны, но прежние хозяева долго не могли с этим смириться. В 1797 флотилия из 18 кораблей под командованием Ральфа Эберкромби захватила принадлежащий испанцам малозаселённый остров Тринидад. Впервой трети XIXв. Великобритания объединила под своим контролем земли на северо-восточном побережье южноамериканского континента, получившие общее название Британская Гвиана. Во всех перечисленных землях пышным цветом расцвело плантационное хозяйство, требующее рабочей силы.

В течении XVII в. широко практиковалась продажа на плантации Вест-Индии осуждённых за уголовные и политические преступления. Многие наверное помнят, что подобный случай описан в романе Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада». Это не художественный вымысел, а исторический факт. После поражения восстания герцога Монмута, внебрачного сына Карла II пытавшегося захватить английский престол в 1685 г., его сторонники действительно были проданы в рабство в Вест-Индию, и этот случай был не уникален. В ходе событий, последовавших за Ирландским восстанием 1641 г. в рабство были обращены сотни тысяч ирландцев.

А якобы вольнонаёмные рабочие до такой степени смахивали на невольников,  что одно время на Британских островах имела место тайная охота на рабов, пусть и не в тех масштабах, что на Чёрном континенте. В портовом кабачке какого-нибудь незадачливого молодого человека из простонародья вполне могли схватить и сунуть в трюм, чтобы затем выгодно продать по ту сторону океана. И несчастному было крайне сложно доказать, что с ним поступили незаконно. Именно такая история  приключилась в юности с Генри Морганом, знаменитым пиратом, закончившим свою карьеру на посту губернатора Ямайки. Обстоятельства, при которых он попал в Новый Свет, высокохудожественно  описаны в биографическом романе Джона Стейнбека «Золотая чаша». 

Но в среднем торговцы белыми рабами плохо выдерживали конкуренцию с коллегами, промышлявшими на африканском побережье из-за низкого качества товара. Как доходчиво объяснял главный злодей «Одиссеи капитана Блада» полковник Бишоп: «Эти белые свиньи не умеют работать и быстро дохнут в здешнем климате!». Можно также добавить, что их гораздо труднее держать в подчинении, чем оказавшихся в совершенно чуждой для них обстановке и не имеющих даже единого языка для общения африканцев. И со временем обычай продавать в рабство соотечественников иссяк и в добавок к экономической нецелесообразности под его запрещение подвели идеологическую базу в виде расовой теории. Хотя исключения были. Например, новая волна торговли белыми рабами началась после Ирландского восстания 1798 г. Тогда плохое качество "товара" с избытком искупалось его дешевизной.

Колониальные рынки

Расцвет английских колоний самым естественным образом привёл к процветанию английской работорговли. Теперь у последователей Джона Хокинса не было проблем со сбытом. Им не требовалось хитрить, скрываться или навязывать свой товар под угрозой пушек. Следует так же отметить что в 1658 г. Англия силами своей Ост-Индской компании прибрала к рукам остров Святой Елены. Патент на управление островом был выдан Компании Оливером Кромвелем и подтверждён после Реставрации Карлом II. Этот опорный пункт а юго-восточной Атлантике сильно облегчал британским кораблям плавание у берегов Африки. На острове Святой Елены не было развитого плантационного хозяйства, его держали на дотациях ради стратегических выгод. Тем не менее, около половины населения там составляли рабы. Этот товар пользовался спросом и на Святой Елене, хоть и не таким горячим, как в Вест-Индии.

С предложением особых проблем тоже не возникало. Инфраструктура поставщиков к тому времени была налажена отменно. По оценкам специалистов, в частности, Фернана Броделя, в XVIII в. Чёрная Африка поставляла на побережье около 50 тыс. рабов в год. Цены на рабов Новом Свете постоянно росли: если в период 1663 - 1682 гг. средняя цена одного невольника составляла 2,9 фунтов стерлингов (исчисленная в фунтах 1601 г.), то в 1733 - 1775 г. она подскочила до 15,4 фунтов. Цена, запрашиваемая за рабов в Африке, тоже поднималась по мере роста спроса, но не столь стремительно. Работорговля оставалась очень прибыльным делом, даже не смотря на высокую смертность невольников. Часто можно встретить утверждение, что рейс работорговцев считался рентабельным, даже если из пяти захваченных в Африке невольников до Нового света живым добирался только один. Всё же, такие случаи, если и были, являлись, скорее, исключением. В среднем доля умерших невольников колебалась в пределах 10 - 16% общего количества перевозимых рабов. Разница между количеством вывезенных из Африки невольников и числом ввезённых в Новый Свет за весь период трансатлантической работорговли оценивается приблизительно в 1,8 млн. человек. Эти цифры достаточно страшны сами по себе, и нет никакой надобности их преувеличивать.

Однако представление о том, что в результате работорговли Чёрный континент обезлюдел, неверно. Такое случалось в отдельных районах в определённый период, но не в масштабах континента. Правда, мы, опять таки, не располагаем точными данными о численности африканского населения, скажем, в XIVв., но демографы склоняются к тому, что несмотря на гигантские кровопускания, сальдо оставалось положительным, хотя на росте населения этот бизнес безусловно сказывался. По оценкам А. Мэддисона, в период между 1500 г. и 1820 г. население "Чёрной Африки" росло в среднем на 0,15% в год, в то время как население Западной Европы ежегодно увеличивалось на 0,26%, а Азии - на 0,29%.

В XVII - XVIII вв. работорговля была в Англии вполне респектабельным бизнесом, пользующимся поддержкой государства. В 1660 г., указом только что вернувшего себе отцовский престол короля Карла II была учреждена Королевская африканская компания, или, как она изначально называлась, «Компания королевских предпринимателей, торгующих с Африкой». Естественно, торговали в основном рабами, ну и немного золотом с гвинейских приисков, но рабы приносили больше дохода. Компания просуществовала до 1752 г., но прекращение её существования отнюдь не означало конец английской работорговли.

В 1713 г. после победы Англии в войне за испанское наследство был заключён англо-испанский договор, согласно которому Англия получала монополию на ввоз африканцев в испанские колонии. Правда с 1772 г. существует запрет на использование рабского труда в пределах метрополии, но это ни в коем случае не ставит под сомнение правомерность института рабства вообще. Если в метрополии нет рабов, это не значит, что там нет рабовладельцев. Государственный акт 1788 г. регулирующий работорговлю, предусматривал перевозку на одном корабле более четырехсот невольников на продажу. Возмущённые голоса, клеймящие этот бизнес, разумеется, раздавались, но на протяжении всего XVIII в. их как-то не очень слышали. Как говорится, ясно, что дело недоброе, но деньги то, деньги какие!

В начале XIX в. положение резко меняется. Голоса противников рабства не просто раздаются чаще, они становятся гораздо слышнее. Хотелось бы верить, что причиной тому нравственный прогресс человечества, но, увы, в этом возникают серьёзные сомнения. Похоже, дело всё в той же коньюктуре рынка. Рабочую силу выгодно покупать вместе с её носителями, пока рынок ещё не очень развит и не знает кризисов перепроизводства. Рынок стремительно расширяется, спрос растёт, одна забота — чтобы работники не разбежались.

Но к концу XVIII многие экономические ниши, прежде казавшиеся бездонными, заполнились. Предприниматели стали толкаться локтями и не понаслышке познакомились с таким явлением, как кризис перепроизводства. Теперь уменьшение себестоимости продукции стало не просто желательным, а жизненно необходимым. Тогда то и пришло понимание, что покупка работников со всеми потрохами — не самый выгодный способ вести хозяйство. Куда предпочтительнее иметь вольнонаёмных рабочих, опираясь на резервную армию безработных. Их не нужно кормить, в том случае, если возникает необходимость срочно свернуть переставшее быть рентабельным производство. На этом меркантильном фоне разговоры об аморальности рабства казались гораздо уместнее, чем раньше.

Любопытно, что в это же время в России набирает силу движение против крепостничества. На протяжении XVIII в. оно, как и африканская работорговля, было вполне рентабельным, и способствовало бурному развитию товарного производства, как в области сельского хозяйства, так и в промышленности, но в XIX в. превратилось в фактор торможения. Наиболее чётко эта мысль проводится лифляндским помещиком Меркелем, приславшим свою работу в Вольное экономическое общество в 1812 г. Кроме обычных доводов, что наёмный работник более старателен, так как, чтобы «всегда иметь работу и получать за неё хорошую плату, будет работать так хорошо и скоро, как только сможет», Меркель приводит и такой аргумент: «Обрабатывание земель собственными крестьянами не обходится помещику без всякой платы, ибо он за то доставляет им все содержание через отведённую им землю, которую они обрабатывают руками, помещику принадлежащими».

Как раз в то самое время, когда представители российской политической верхушки начинают задумываться над тем, не является ли крепостное право пороховым погребом под государством, английское правительство приходит к мысли, что ему необходимо возглавить борьбу с работорговлей. В 1807 г. британским подданным запретили заниматься вывозом африканских рабов на продажу. В 1815 г. на Венском конгрессе Англия выступила с предложением международного запрета на этот вид предпринимательской деятельности. Инициативу британского льва горячо поддержала Россия. Три года спустя она выступила как организатор международной морской полиции для отлова работорговцев.

Участники Венского конгресса приняли предложение Англии, и лихие капитаны, гонявшие через Атлантику корабли с битком набитыми трюмами, оказались вне закона. Однако, речь шла исключительно о вывозе рабов из Африки. Внутреннюю работорговлю в колониях и тем более сам институт рабства никто не отменял. Аналогично в России в этот период никто не отменял крепостного права, но уже в царствование Александра I (то есть, до 1825) были предприняты шаги к будущему упразднению этого института (закон о свободных землепашцах, освобождение крестьян в ряде губерний и т. д.).

Экономическая целесообразность рабовладения окончательно отпала в Британской Вест-Индии в 30-е годы, и тогда же это положение вещей было закреплено законодательно. На местных плантациях теперь трудились вольнонаёмные рабочие, очень пёстрые по этническому составу. Правда, условия «вольного найма» этих неграмотных людей иногда не слишком отличались от обычной работорговли. Впрочем, бывало по-разному. Южные американские штаты обеспечивали себя рабами за счёт внутренних ресурсов, и такой вид предпринимательской деятельности, как разведение рабов на продажу, был здесь довольно обычным. Что до Латинской Америки, то здесь потребность ввоза африканских рабов была по-прежнему велика. Поэтому деятельность африканских работорговцев продолжалась нелегально, а естественным следствием запрета стало падение закупочных цен в Африке и головокружительный их взлёт в Новом Свете, что увеличивало прибыли. Кроме того, рабов продолжали вывозить из Чёрной Африки на Восток и в Северную Африку. Одним из главных потребителей оставалась Османская империя. Несмотря на решение Венского конгресса, в XIX в. из Чёрной Африки было вывезено около 4 млн. рабов, по некоторым данным, больше чем в XVII, когда этот бизнес был легальным. Но английское правительство уже не имело к этому никакого отношения. Оно действительно добросовестно боролось с работорговлей, хотя кое-кто из подданных британской короны и сетовал на упускаемые возможности. Эти недовольные не отличались дальновидностью. Выгоды были кратковременные и, в конечном счёте, способствовали застою в экономике. Будущее явно было за вольнонаёмным трудом, наиболее энергичная и перспективная часть нации это понимала и больше не видела смысла мараться о работорговлю. В населении Чёрной Африки теперь видели рынок вольнонаёмной дешёвой рабочей силы, а также потребителей европейских товаров. «На Конго живут сорок миллионов человек, и ткачи Манчестера только и ждут, чтобы одеть их. Плавильные печи Бирмингема рдеют раскалённым металлом, из которого можно сделать для них железную утварь и безделушки для украшения их тёмных тел, а посланники Христа жаждут обратить их, бедных тёмных язычников в Христову веру» - такую речь произнёс в 1884 г. журналист и исследователь Африки Генри Мортон Стэнли перед Манчестерской торговой палатой.

Окончание следует: Великобритания и парадоксы колониальной работорговли (ч.3)