Не знавший еще ни семьи, ни бога, но ведомый господним промыслом homo sapiens быстро начал взбираться вверх по пищевой цепочке. Начав вроде как титулярным советником в звериной табели о рангах, первобытный человек выслужился в статс-секретари и оставил над собой только горние силы. Медведь, росомаха и лев покорно склонили голову перед новым хозяином и тайги, и тундры, и степи. Царь природы кого-то благосклонно приблизил к себе, кого-то отверг ленивой барской рукой. Лошадь и собаку завербовали в ходе доисторической рекрутчины, ящерку и паучка оставили не у дел. Всемирный самодержец неразрывно стал связан со своими подданными — был с ними и в радости, и в печали. В самую тяжкую годину преданно смотрела на него собака, печально смотрела корова. Ежечасно принося себя в жертву богоизбранному виду, домашняя скотина задумчиво топтала поля и счастлива была послужить своему господину. А только как нет худа без добра, так нет и добра без худа — попадались среди животных и те, что предавали, и те, что манипулировали. Крысы с примкнувшими блохами сеяли чуму, беспокойные мастодонты увели человека в Америку. Упрямая, злая, докучливая муха цеце столетиями не позволяла благородным дикарям Африки привести домашний скот в южную часть континента.
1. Мастодоны, мамонты, бизоны, заселение Америки.
Мысль о родстве коренного американского населения с людьми Северной Евразии занимала исследователей еще в XVI веке — о связи с Азией писал иезуит Хосе де Акоста. К 1930 годам подтверждение этой теории пришло из геологии — выяснилось, что под самый конец плейстоцена (от 50 000 до 10 000 лет назад) уровень моря из-за ледников опустился на 60 м. При таком уровне моря на месте нынешнего Берингова пролива должна была образоваться полоска земли. Гипотетическую землю ученые назвали Берингией и предположили, что именно по ней первобытный человек около 15 000 лет назад попал в Новый Свет.
Что заставляло древних сибиряков совершать такое далекое путешествие и открывать Америку? Ответ, кажется, может дать археологическая культура Кловис, обнаруженная в 1936 году сначала в Мексике, а потом в США. Люди, населявшие Америку 15 000 лет назад, занимались охотой и собирательством. Били мамонтов, мастодонтов, бизонов — крупные животные составляли основу первобытного рациона. Вероятно, именно они потянули за собой человека осваивать новую часть света — ледник и резкое похолодание заставили животных покинуть холодную Евразию и искать счастья в Америке. Вслед за ними отправился и человек.
2. Киты. Арктическая цивилизация.
Если среди свинцовой морской пустыни и темных скал видишь сонм байдарок — знай, эскимос пошел на кита. Уверенная рука и легкий гарпун, в пути несколько дней — и вода у берега станет красной от крови молодого зверя. Горы мяса и жира, кожа, ус, кости — этого едва ли не на год хватит эскимосской деревне. Тушу разделают, мясо положат в ямы-хранилища.
Так было в XIX и в XX веке. Эскимос, сколько знал его европеец, всегда жил на грани: «заснувшие заживо», как эскимосы называли не переживших голодную зиму, и 10% душевнобольных. Главная пища — не кит и не морж, а тюлень. Главная забота — голод. Но так было не всегда.
Осенью 1976 года советский этнограф Членов проплывал на эскимосской байдарке мимо острова Ыттыгран. Сойдя на берег, ученый рассчитывал осмотреть следы прежних поселений и отправиться дальше. Он уже собирался отчаливать, когда ветер разогнал туман и открыл взгляду десятки врытых в гальку в строгом порядке китовых челюстей, черепов и ребер. Это были сооружения, построенные по определенному плану — вероятно, святилища.
С наступлением следующего полевого сезона на остров отправилась группа исследователей. Осмотры показали: над сооружением несколько десятков лет работали несколько сотен человек. Кости принадлежали взрослым китам. Убить двух таких китов в год — большая удача, а на острове было до 50 черепов. По результатам экспедиции стало ясно: китовые аллеи, как назвали ученые костяные строения, относятся к культуре куда более развитой, чем у современных эскимосов. Для постройки нужна была политическая власть и воля и одновременное приложение усилий сотен людей. Все это означало, что на островах существовало подобие государства и прибавочного продукта (нынешние эскимосы обходятся без него вовсе!). Все это говорит о зарождении полноценной цивилизации. Что стало с этой высокой культурой?
Период с IX по XIV век — время одного из многих глобальных потеплений. Улучшение климата на островах привело к увеличению популяции китов. Для эскимосов это означало сытую жизнь, относительно низкую смертность и возможность развития. Но вечно это продолжаться не могло — в XIV веке воды вновь похолодели, и арктические зверобои снова встали на привычную грань выживания.
3. Лошадь. Великий степной коридор.
Дикий конь поначалу — предмет охоты первобытного человека. Благородный дикарь запечатлел сцены охоты на стенах своей убогой пещеры. Одомашнить лошадь удалось лишь 5000 лет назад. К I тыс. до н. э. человек уже окончательно сживается с лошадью: и колесницы, и уздечка в ходу, скачет и стар и млад. Столь близкое знакомство с конем позволяет всаднику осваивать все новые пространства. Среди прочего — степной коридор Евразии.
Евразийская степь — явление уникальное. Саванны и прерии расположены небольшими вкраплениями среди лесов и пустынь Африки и Америки. 7000 км евразийской степи тянутся от Придунайской низменности на западе до пустынного плато Ордос на востоке. Вокруг леса и горы — от Саян до Балкан. Степь — естественная среда обитания лошади, а та — главное средство коммуникации посреди самой большой суши на земле.
Индоиранцы со своими колесницами начали осваивать огромные пространства среди горьких трав и бескрайних видов еще во II тыс. до н. э. За 1000 лет народам, известным под общим названием «скифы», удалось обжиться в новых условиях. Скотоводы создают государства, строят курганы царям, льют бронзу. На огромной территории формируется единый стиль — «звериный». Барсы на бляхах и рукоятках терзают оленей, олени обрастают когтями и крыльями. Сцены терзаний и фантастические животные повторяются и на Алтае, и на Урале, и в Крыму. Сталкиваясь с оседлыми народами, конники перенимают, что видят: в Крыму скифское искусство становится по-гречески точным, а на Алтае в могилы кладут персидские ковры.
Конец скифской эпохи — начало I тыс. н. э. На смену скифам приходят сарматы и гунны. Звериного стиля больше нет, но есть другое: гунны под предводительством своих вождей, самый яркий из которых — Аттила, идут все дальше на запад. Кочевники толкают вперед других — происходит Великое переселение народов. Гуннов удалось остановить только на Каталаунских полях во Франции — это самый далекий поход, когда-либо совершенный степными всадниками. Это неудивительно — каждый всадник вел с собой по две, а то и по три лошади. Прокормить такое войско могла только степь, которая в районе Дунайской низменности сходит на нет. Переселение народов закончится здесь же в X веке обретением родины венграми, пришедшими на тех же конях по той же степи с Урала.
Два последних крупных контакта степняков с Европой по времени пересекались — тюрки добили остатки Римской империи на востоке, монголы победоносно дошли до Венгрии и принесли с собой, помимо прочего, бубонную чуму.
Степной коридор и конь вплоть до Великих географических открытий оставались главными средствами евразийской коммуникации. В контакте с конниками-степняками возникали и рушились государства, формировались стили и создавались религии.
4.Крысы. Черная смерть.
В XII веке степняки в очередной раз отправились завоевывать Евразию. От Кореи до Венгрии прошли со своими кибитками, стадами, бесконечным войлоком раскосые люди. Русь и Индию связали конской жилой, Гималаи подтянули к Карпатам. Из конца в конец огромного материка носились товары, гены, лексика, скот и болезни, среди которых — бубонная чума. К этому времени Европа о чуме позабыла — недуг не тревожил европейцев с IX века. Напоминание об азиатской хвори в середине века XIV определило развитие европейской истории.
К 1346 году чумная крыса, главный разносчик болезни, добралась до Азовского побережья. Генуэзский торговый корабль принял ее на борт, и уже в 1347 году 12 моровых галер входят в порт Мессины. Чума в городе: матери бросают детей, мужья — жен, люди из города бегут в соседнюю Катанию. Торговцев выдворяют. Родная Генуя отгоняет собственные суда горящими стрелами. Чумной флот пристает в Марселе, чтобы, заразив город, вновь оказаться в море. Без единого живого матроса роковые галеры скитались по Средиземному морю — Европа была заражена, историческая миссия выполнена, судам только и оставалось, что гнить.
Болезнь поражала города от Норвегии до Сицилии — блохи кусали больных крыс и перескакивали на людей. Температура до 42° в первый день, дальше — твердые красные нарывы-бубоны, в них едва входил скальпель, в паху и подмышках. В три дня умирал человек. Смерть могла быть и скорой — заражение воздушно-капельным путем, легочная форма, и здоровые мужчины и женщины замертво ложились посреди улиц. Врачи умирали во время операций. За печальной суматохой жители городов не увидели причины мора — крысы дохли от той же хвори, но кого это могло заботить. Горожане грешили то на звезды, то на евреев и прокаженных, то на господень гнев. Жгли трупы и одежду, носили птичьи маски с уксусом в клюве.
Первое столетие чума в среднем раз в десять лет навещала европейские города. Пройди по улице — кругом синюшные трупы, вонь. Колокол молчит, ставни закрыты. Едет телега, на ней покойники в белых простынях, а приглядеться — среди них и живые, могильщику нет нужды дважды навещать один дом. Здоровые горожане, кто не дома, — в церкви и кабаке. Пьяный, напуганный народ. Больные заходят в дома, чтобы заразить детей и прислугу — умирать хочется всем миром. Ученые призывают читающую публику не поддаваться панике, и знать стоически празднует мор: среди известных случаев — «Декамерон» Боккаччо.
Население Франции за 130 лет чумы сократилось с приблизительно 21 млн до 14 млн человек, Англии — с 4,5 млн до 3 млн, Германии — с 14 млн до 10 млн. Погибшие отдают пахотные земли живым. Население снова начнет заметно расти лишь к середине следующего века — многочисленные дети тех, кого пощадила черная смерть, переполнят Европу и начнут осваивать далекие континенты, ведя за собой своих животных и свои болезни.
5. Вворобей. Голод в Китае.
К 1958 году Коммунистическая партия Китая была при власти вот уже девять лет. Гоминдановцы во главе с Чен Кай Ши оказались на крошечном острове Тайвань, а на материковом Китае впервые за много десятилетий появилась устойчивая центральная власть. В экономическом отношении Поднебесная значительно отставала от первого мира и даже от стран соцлагеря, отношения с которым с некоторых пор стали стремительно портиться. Председатель Мао полон решимости: Китай должен совершить «Большой скачок». Суть этой кампании сводилась к коллективизации по сталинскому образцу и замене профессионализма энтузиазмом трудящихся. Перед народом партия поставила задачу в шесть с половиной раз увеличить производство стали и в два с половиной раза — зерна.
Производство стали увеличивали в рамках программы «Малая металлургия». По стране было установлено 700 000 доменных печей, где топливом были простые дрова. Невыполнимый план и низкая квалификация рабочих позволяли в таких условиях лить только чугун очень низкого качества. Ради выполнения плана на переплавку пускали все, вплоть до кухонной утвари.
В сельском хозяйстве также проводились эксперименты. Идейный вдохновитель — академик Лысенко. Среди основных направлений кампании — борьба с «четырьмя врагами»: мухами, крысами, комарами и воробьями. Последний пункт (воробей ел посевы) был воспринят трудящимися с особым энтузиазмом. Воробей не может провести в воздухе более определенного времени (около 15 минут), после он падает замертво. Миллионы китайцев взбирались на крыши и, словно отгоняя Сирина с лубочных картинок, били в барабаны, кричали, хлопали. Воробьи тучами падали на землю. Примета времени — крестьяне фотографируется на фоне горы мертвых воробьев.
Уничтожение птиц привело к нарушению в экологической системе. Помимо посевов, воробьи ели насекомых. В ближайшие годы гусеница и саранча привели к голоду — погибло около 10 млн человек. «Большой скачок» в целом унес жизни около 20 млн.
