Аристид Брюан: трубадур парижских улиц в искусстве

Аристид Брюан — из тех исполнителей, которых помнят благодаря живописи. Анри де Тулуз-Лотрек создал несколько афиш для его концертов в 1892−93 годах и продлил славу певца на несколько столетий. Брюан выступал с песнями собственного сочинения: крыл почем свет стоит буржуазные привычки, жалел дев с рыжими волосами, которые родились в трущобах, мрачно и жестко шутил, рассказывал о приключениях сутенеров и бандитов из опасных парижских районов, играл на чувствах слушателей, распевая отчаянные баллады о любви, предательстве и мести. Тулуз-Лотрек, аристократ, променявший роскошный родительский особняк на притоны Монмартра, и Брюан, без раздумий бросивший теплое и доходное место клерка ради сомнительных кафешантанов, были близкими друзьями. Если были на Монмартре герои, ведущие хрестоматийный богемный образ жизни, бездомные, эксцентричные, голодные, вечно пьяные, вызывающе талантливые, то эти двое лучший тому пример.

На языке улиц

Аристид Брюан родился в деревне Куртене в 1851 году в семье небедного землевладельца и был обеспечен, беззаботен и счастлив. Когда ему было всего 12, положение семьи резко ухудшилось. По одной из версий, причиной стала смерть отца, по другой — его неразумное обращение с деньгами и полное разорение. Как бы то ни было, способный ученик, собиравший высшие балы и награды по латыни, греческому, истории и вокалу, Брюан вынужден бросить школу, отправиться в Париж и зарабатывать самостоятельно.

Он переезжает из одного рабочего квартала в другой, кочует из одной мастерской в другую, становится то подмастерьем, то помощником какого-нибудь ремесленника, а в остальное время путается с плохими парнями, бунтовщиками, бродягами, рабочими. В вечерних разговорах с новыми друзьями Аристид учится говорить на их языке — и сленг французских рабочих кварталов его очаровывает. Он подхватывает и с наслаждением вворачивает в собственную речь хлесткие остроты, жестокие словечки, циничные замечания. Не получивший толком образования, Брюан пытлив и основателен — в изучении просторечия он не довольствуется пьяными перепалками между сутенерами, а идет в библиотеки. Здесь он штудирует словари сленга и поэтические сборники эпохи Франсуа Вийона. Как в детстве Брюан блестяще осваивал латынь и греческий, так же сейчас он осваивает язык своих будущих песен, язык, на котором раньше никто не пел, язык, который сделает его знаменитым.

Изучение диалекта, на котором говорит парижское отребье, придется прервать на время Франко-прусской войны — двадцатилетний Аристид отслужит снайпером ее всю, от начала до конца. А по возвращении получит престижное и выгодное место в Северной железнодорожной компании, но выдержит эту скучную службу всего 4 года. Когда 20 лет спустя Брюан решит делать политическую карьеру, Леон де Берси прочтет предвыборную лекцию о нем, конечно романтизированную и белетризированную, как любая предвыборная речь. О периоде работы в железнодорожной конторе Берси скажет:

«…Брюан присоединился к железнодорожной компании. Но он любит театр, и малоподвижный чиновничий образ жизни его тяготит: он мечтает о самореализации, и по ночам, после рабочей смены, он выступает в гогеттах. У него есть идеи, опыт, уверенность в себе, его смелость и честность служат ему хорошую службу — он вдохновлен. Именно тогда он написал свои первые песни о герое, который еще не оформился, но определенно кажется чем-то новым, оригинальным. Этот герой говорит на колоритном языке улиц, языке простых людей. Постепенно Брюан избавляется от банальных оборотов, и обладая безупречным слухом и чутьем, он позаимствовал у народа его способ самовыражения, а через время вернул сполна. Его путь был найден!»

Политическая карьера Брюана закончится, так и не начавшись, он не наберет нужного количества голосов среди избирателей 20-го округа Парижа. Но к тому времени будет так знаменит и богат, что с политической неудачей справится легко. Его лирический герой, бедняк и бродяга, окажется золотой жилой.

Кабаре «Черный кот»

Кафе-концерт (или кафешантан) был новым видом развлечения в Париже. Гогетты, в которых начинал исполнять свои песенки Брюан, — предшественницы кафешантанов, простые кабачки с непритязательными посетителями, скромными обедами и выпивкой. Песенки с революционными сюжетами, острой политической и социальной сатирой пели здесь все, кому не лень. Репертуар кафе-концертов (заведений с отдельной сценой для выступлений) тоже поначалу был случайным — посетители вполуха слушали популярные песенки, не отвлекаясь от выпивки. Но ко времени, когда Аристид Брюан начал выступать в кабаре «Черный кот» на Монмартре, этот вид развлечений стал для парижан любимым. Кафе-концерты выпускали собственные газеты с новыми песнями, имена авторов-исполнителей знали, их выступлений ждали, к их концертам выпускали афиши знаменитые художники.

Брюану в «Черном коте» не платили, а только бесплатно поили. Хозяин кабаре Родольф Сали был прижимист и искренне верил, что, позволяя выступать певцам и поэтам в своем заведении, уже делает им честь и обеспечивает популярность. Справедливости ради, именно Сали сделал Монмартр славным местом. Помещение кабаре было напичкано старинными вещицами, собранными у старьевщиков и антикваров: там были «ковры, картины, церковные витражи, головы оленей, керамическая, оловянная и медная посуда, доспехи, ржавые мечи, источенные червями статуэтки и недавно появившееся здесь большое полотно Вийетта „Parce Domine“, за которое было по-королевски заплачено двести пятьдесят франков», — рассказывает автор биографии Тулуз-Лотрека Анри Перрюшо. Сам Сали, приодетый в дорогой костюм и галстук, кланялся и заискивал перед важными, богатыми посетителями. Литературная группа, выпускающая газету от имени кабаре «Черный кот», песен Брюана почти не печатает и не считает эти куплеты достойными примерами поэзии. Тем не менее Брюан становится популярен настолько, что сам печатает и неплохо продает сборники с нотами и текстами своих песен.

Когда опасное соседство с неблагоднадежными и вспыльчивыми сутенерами начнет действовать Сали на нервы и приведет к серьезной потасовке, он решит перевезти свое приличное заведение подальше от этой монмартрской клоаки. Прочь, прочь! Родольф Сали переезжал торжественно, с музыкой, флагами, оглашая ночной Монмартр криками и озаряя десятками факелов. Он не верил, что найдется сумасшедший, готовый открыть на месте «Черного кота» новое заведение. Этим сумасшедшим стал Аристид Брюан.

Кабаре «Мирлитон»

Брюан собрал свои сбережения, наделал долгов и открыл на месте «Черного кота» собственное кабаре «Мирлитон». Как же он был раъярен, когда в день открытия к нему заглянули всего три человека. Не в силах сдерживать гнев, он обругал посетителя, требующего продолжения концерта. И эта грязная ругань самым непредсказуемым образом сыграла Брюану на руку: посетитель вернулся на следующий день с компанией друзей и потребовал, чтоб их тоже осыпали такими же отборными проклятьями. Брюан делает это с удовольствием.

Он ходит между столами, пока публика рассаживается, прижимаясь плечами, на простых лавках. Теперь, чтобы попасть внутрь, посетитель должен постучать и получить разрешение. Брюан подгоняет прибывающих, обзывая всех без разбора «шлюхами» и «сутенерами», «дерьмом» и «стадом баранов», тех, кто респектабелен и уважаем — «старыми хрычами» и «старыми коровами». Потом влезает на один из столов, просит аккомпаниатора взять нужную тональность и начинает концерт. Пьют в «Мирлитоне» только пиво, открыт он всего 4 часа — с 10 вечера до 2 ночи. Нарядные буржуа спешат сюда и рассаживаются рядом с художниками и проститутками — для них пиво дороже, а ругань забористей.

«Эти идиоты ровным счетом ничего не понимают, да и не могут понимать в моих песенках, ведь они не знают, что такое нищета, они со дня рождения купаются в золоте. Я мщу им, понося их, обращаясь с ними хуже, чем с собаками. Они хохочут до слез, думая, что я шучу, а на самом деле я часто вспоминаю о прошлом, о пережитых унижениях, о грязи, которую мне пришлось увидеть, — все это подступает комком к горлу и выливается на них потоком ругани», — признавался Брюан.

Особенно доставалось тем, кто решил покинуть заведение посреди концерта: «Все клиенты свиньи, особенно те, кто уходит!» — распевали хором оставшиеся. Известный художественный критик, защитник дивизионизма и анархист Феликс Фенеон однажды побывав у Брюана, встал и ушел с представления, а после рассказывал: «Деньги, которые этот парень собирал за вечер на пике славы, обеспечили бы безбедное существование обычному человеку на целый год!»

В течение трех лет в «Мирлитоне» выходил журнал, в котором публиковались песни Брюана с иллюстрациями известного тогда художника Теофиля-Александра Стейнлена. Это именно Стейнлен — автор культового плаката, рекламирующего кабаре «Черный кот».

Поэт нищих, богач поневоле

Восемь лет, в клубах дыма и пивных испарениях, под хохот и аплодисменты разношерстной публики, Арстид Брюан пел песни. Он писал их быстро и усмехался, что немыслимо тратить на написание песни несколько месяцев, как это делают серьезные поэты. На него сыпался золотой дождь все эти годы — и в конце концов сумасшедше знаменитый певец в зените славы решил все бросить и отправиться в долгое путешествие: «Я счастлив выбраться из этой выгребной ямы!» — говорил он. По возвращении из путешествия Брюан купил особняк в родной деревне Куртене и наслаждался тишиной и чистым воздухом. У него были слуги, садовники, сторож, дорогая мебель и ковры, он охотился и рыбачил. Критик Адольф Бриссон побывал в гостях у Брюана и писал: «Поэт нищих живет в замке, где ведет образ жизни средневекового дворянина».

Он безуспешно попытает счастья в политике, но настоящий триумф испытает, когда вернется на сцену в 1924 году. Брюану будет 73 года, но его песни помнят и с восторгом принимают его самого, поэта нищих и обездоленных, символ Монмартра.