Два сезона любви Поля Гогена: лишь две женщины оставили глубокий след в душе и жизни художника

Нарисованный очаг

С молодой датчанкой Метте Софи Гад Поль Гоген познакомился в Париже в 1872 году. Будущий художник только недавно устроился на работу в контору биржевого маклера, а девушка работала гувернанткой детей премьер-министра Дании. В январе следующего года они обручились, а в ноябре сыграли свадьбу. Вскоре у супругов родился первый ребенок, и их дела пошли в гору. Гоген получил высокооплачиваемую работу в банке, денег с лихвой хватало и на достойную жизнь семьи, и на главное увлечение Поля — живопись. Довольно долгое время Гоген оставался лишь ценителем и коллекционером чужих произведений, но в конце концов начал писать и сам.

Вверху: самые ранние работы Гогена.

Первые годы совместной жизни Поля и Метте на первый взгляд были совершенно счастливыми и беззаботными. Они произвели на свет пятерых прекрасных детей, были полностью обеспечены материально и вели довольно активную светскую жизнь. Однако Гогена не устраивала роль «воскресного художника», ему хотелось больше писать, выставляться и продавать свои картины. Поэтому, когда во Франции грянул экономический кризис, Гоген счел это знаком, уволился и решил полностью посвятить себя искусству. Художник перевез оказавшуюся на грани нищеты семью в Руан, чтобы уменьшить траты. Коллекцию картин пришлось продать, поскольку работы самого Гогена не находили спроса.

Само собой, Метте была недовольна такими кардинальными переменами. Мало того, что ей и ее детям пришлось жить в глуши, страдая от безденежья, так еще и муж отказался искать новую денежную работу, следуя за глупой мечтой. В доме Гогенов все чаще разгорались ссоры. В конце концов, Метте не выдержала, забрала детей и уехала к семье в Копенгаген.

В Дании Метте была вынуждена найти работу: она стала учить французскому местных детей. Вскоре она уговорила мужа воссоединиться с семьей в Копенгагене. Здесь художник чувствовал себя еще хуже, чем в Руане. Он не знал языка, ему пришлось работать продавцом брезента, а семейство жены относилось к нему в лучшем случае с презрением. В 1885 году супруги окончательно расстаются, и Гоген возвращается в Париж.

Вверху: портреты детей Поля Гогена.

Неразрывные узы

Поль и Метте больше ни единого дня не проживут под одной крышей. Однако на протяжении следующих нескольких лет художник будет постоянно писать бывшей жене: в своих письмах он жалуется на жизнь, хвастается успехами, рассказывает о своих путешествиях и делится размышлениями. Иногда Гоген ударяется в критику и обвинения. В один из самых тяжелых периодов своей жизни, весной 1886 года, он упрекает Метте в том, что она скорее мать, чем жена. Художник пишет: «В один прекрасный день положение мое улучшится, я найду женщину, которая в отношениях со мной будет отнюдь не матерью».

В феврале 1891 года друзья Гогена устроили выставку-продажу его картин, благодаря которой он наконец смог собрать деньги, необходимые на путешествие на Таити. К тому моменту художник уже был по-настоящему одержим этим тропическим островом, который виделся ему спасением от всех проблем. Гогену удалось собрать почти 10 тысяч франков. Стоит ли говорить, что Метте и детям из этих денег не досталось ни единого су, зато художник устроил грандиозный прощальный банкет. Тем удивительнее выглядит письмо, которое Поль отправляет жене незадолго до отъезда: «Моя дорогая Метте, знаю, насколько тяжелы для тебя эти дни, но зато будущее обеспечено, я был бы счастлив, много более счастлив, если бы ты могла разделить его со мной. А когда мы оба поседеем, и страсть будет уже не для нас, мы вступим в полосу покоя и духовного счастья, окруженные нашими детьми, нашей плотью от плоти. <…> Уверяю, через три года я выиграю битву, и это позволит нам с тобой жить, не зная лишений. Ты будешь отдыхать, а я работать. И, может быть, когда-нибудь ты поймешь, какого человека дала в отцы своим детям. <…> Прощай, дорогая Метте, прощайте, дорогие дети, не поминайте лихом. Когда я вернусь, мы поженимся снова. А пока — прими обручальный поцелуй».

Неизвестно, действительно ли Гоген намеревался воссоединиться с семьей, или же это были только красивые слова. К тому же, письма Метте к нему не сохранились, поэтому сложно судить о том, как она относилась к подобным излияниям. Как бы то ни было, с 1891 года бывшие супруги ни разу больше не виделись.

Торжество полуправды

Гогена, юность которого прошла в путешествиях на кораблях торгового флота, всю жизнь тянуло в экзотические страны. В 1887 году, незадолго до приезда в Арль к Ван Гогу, он несколько месяцев прожил на Мартинике и привез оттуда свои первые яркие полотна, восхваляющие жизнь туземцев на фоне живописных пейзажей. Он планировал снова приехать на Мартинику, но в конце концов выбрал Таити. На это решение существенно повлияла прочитанная Гогеном книга «Женитьба Лоти» французского писателя Пьера Лоти (настоящее имя — Жюльен Вио). Автобиографический роман, в котором правда искусно переплеталась с вымыслом, убедил Гогена в том, что Таити — это рай на Земле. На самом же деле Лоти прожил на острове всего два месяца, и внушительная часть книги была всего лишь его фантазиями или художественным преувеличением. Даже его туземная возлюбленная, как признавался сам писатель, представляла собой собирательный образ женщин, с которыми он заводил краткосрочные связи на острове.

Встреча двух миров

В апреле 1891 года Поль Гоген отправляется из Марселя в Папеэте. Он обеспечен деньгами и полон надежд, ведь совсем скоро он окажется в «Эдемском саду», все проблемы отступят на задний план, и он сможет беззаботно писать прекрасных туземок в райских кущах. В Париже художник безо всякого сожаления оставил бывшую натурщицу и любовницу Жюльетту Юэ, которая на тот момент ждала от него ребенка.

Моделью для картины «Потеря девственности» послужила Жюльетта Юэ.

Спустя два месяца Гоген ступил на таитянский берег и с ужасом увидел почти европейский город. Французские колонисты облагородили Папеэте на свой вкус и превратили таитянскую столицу в «островок цивилизации». Гоген нашел себе местную провожатую, хорошо говорившую по-французски, и отправился в более дикую часть острова. Там художник, наконец, нашел ту жизнь, которую рисовал в своих фантазиях. Он снял хижину на берегу океана и начал писать портреты смуглых женщин в экзотических нарядах, а то и вовсе без них, и идиллические пейзажи, пестрящие неестественно яркими красками. И вскоре Гоген встретил Теха’аману.

Ей было всего 13 лет, и она была невинной во всех смыслах, но самое главное — девушка не была «испорчена» цивилизацией. В своих письмах и в знаменитой книге «Ноа Ноа», которую он написал на Таити, Гоген называет ее Техурой. Девушка стала его новой музой, ее черты угадываются на многих полотнах первого таитянского периода. Однако художника в Теха’амане привлекала не только и не столько ее готовность позировать, сколько ее детская покорность. Она безропотно терпела его непростой характер и вспышки агрессии и удовлетворяла непомерные (по словам его друзей) сексуальные аппетиты. Но была в Техуре и еще одна черта, которая так завораживала Гогена, — ее бесконечная инаковость. Она была человеком из совершенно другой культуры, она жила среди легенд и мифов, духов и призраков, ее мысли и эмоции цивилизованному иностранцу было просто не дано постичь. На картинах Гогена Теха’амана стала олицетворением этих непреодолимых различий между двумя мирами, люди из которых могут мирно уживаться на одной территории, но не способны по-настоящему понять друг друга.

Брачные игры

Теха’амана родилась на одном из Островов Общества, которые являются частью Французской Полинезии. Вскоре ее родители переехали на Таити и поселились недалеко от Матайеа — того места, где спустя несколько лет будет жить Поль Гоген. Художник познакомился с девушкой во время экскурсии по окрестностям и в тот же день взял ее в жены. Интересно то, что согласно местным традициям у Теха’аманы было две пары родителей (биологические и приемные), и Гогену пришлось договариваться о заключении брака с ними всеми. Намек на семейные обстоятельства девушки есть в названии портрета «Предки Теха’аманы (У Теха’аманы много родителей)» (1893).

Женитьба на туземке (таких женщин называли «ваине») была для приезжих французов обычным делом. Гогена, как и многих мужчин, такой брак привлекал потому, что по сути он не имел никакой законной силы и не накладывал никаких обязательств. Он всегда мог быть расторгнут в одностороннем порядке, причем как мужем, так и женой. Туземки зачастую тоже воспринимали его как временное явление, поэтому в любой момент могли вернуться в родительский дом, а затем найти нового покровителя среди приезжих или выйти замуж за местного мужчину.

Был в этом деле у Гогена и практический интерес. Туземцы были вполне самодостаточными в вопросах обеспечения себя едой: они добывали фрукты в горах, ловили рыбу и охотились на диких свиней. У художника же не было ни времени, ни навыков, чтобы обеспечить себе пропитание, и поэтому был вынужден покупать баснословно дорогие консервы в местном магазине. А ваине и ее родственники могли обеспечить его свежими фруктами, мясом и морепродуктами совершенно бесплатно.

Однако неверным было бы утверждать, что Гоген женился на Теха’амане исключительно из меркантильных соображений. Он был к ней привязан (насколько это было возможно в его случае) и по-своему даже любил девушку. Она была его вдохновением, его экзотической смуглокожей нимфой, воплощением древних легенд о прекрасных богинях.

А был ли призрак?

На Таити Гоген начинает писать книгу «Ноа Ноа», большая часть которой, как и сюжеты его картин, представляла собой идеалистические выдумки. Не забывает он и о письмах к Метте. В декабре 1892 года художник пишет ей: «Я нарисовал обнаженную молодую девушку. Ее поза почти непристойна. Но мне хотелось изобразить ее именно так, мне были интересны линии и движения. Поэтому я решил придать ее лицу испуганное выражение». Гоген, конечно, ни словом не упоминает о том, что девушка на картине — его «жена».

В письмах художник рассказывает довольно романтическую историю о том, как придя домой поздно вечером обнаружил Техуру, парализованную страхом. По его словам, суеверная девушка очень боялась темноты, в которой могли скрываться духи и призраки. Однако в книге «Ноа Ноа» он пишет о другом страхе Теха’аманы: «Неподвижная, обнаженная, лежащая на кровати лицом вниз, она смотрела на меня расширенными от страха глазами… Возможно, она приняла меня с моим страдальческим лицом за одного из тех демонов или призраков, населяющих бессонные ночи ее народа». Некоторые исследователи считают, что Гоген неслучайно представил себя в качестве причины ужаса девушки. Его отмеченное многими агрессивное поведение распространялось на всех без исключения, и страх Техуры, по их мнению, мог лишь подстегивать его сексуальное желание.

Описывая друзьям свою жизнь с Теха’аманой, художник трогательно рассказывал о том, как ночами напролет слушал ее пересказы местных легенд и описания религиозных ритуалов. Однако позже шведский антрополог Бенгт Даниельссон решительно опроверг все истории, рассказанные Гогеном якобы со слов его ваине. По убеждению ученого, к концу XIX большая часть мифов была забыта таитянами (в основном, в результате колонизации), к тому же, их держали в тайне от женщин. Так что легенды, описанные художником в «Ноа Ноа», были плодом воображения либо Техуры, либо его самого.

P.S.

В первый раз Гоген прожил на Таити совсем недолго. Истратив все свои деньги и написав несколько достойных картин, он решил вернуться в Париж, чтобы продать их и поселиться на острове насовсем. Теха’аману и их общего ребенка художник по обыкновению бросил без всяких угрызений совести. Снова приехав на Таити в 1895 году Гоген пытался вернуть ее с помощью щедрых подарков и украшений. Но девушка отказалась возобновить с ним отношения. В частности, из-за того, что все тело художника было покрыто сифилитическими язвами. Это, впрочем, не помешало Гогену завести троих новых ваине.

Вскоре Теха’амана вновь вышла замуж за местного юношу и родила ему двоих детей. Она умерла в 1918 году во время эпидемии испанского гриппа, выкосившего четверть населения Таити. Метте Софи Гад умерла в 1920 году в возрасте 70 лет, пережив двоих детей и бывшего мужа.