Харакири Хохзеефлотте

История Флота открытого моря начинается в 1871 году, когда в ходе франко-прусской войны, за десять дней до капитуляции Парижа Северогерманский союз, состоявший из двадцати одного государства, ведущей силой и вдохновителем которого было королевство Пруссия, объединился с четырьмя южногерманскими государствами в единую Германскую империю. Прусский король стал германским императором, прусская армия была ядром имперских сухопутных сил, а прусский флот положил начало флоту объединённой Германии.

Вторая половина XIX века в военно-морском строительстве ознаменовалась расцветом броненосцев, пришедших на смену парусным линейным кораблям в качестве основной ударной силы флотов. Стремительно развивавшиеся технологии предоставляли непрерывное увеличение мощности движителей, могущества артиллерии и качества защитных и конструкционных материалов. Деревянные корпуса менялись композитными с железной бронёй, а те, в свою очередь, стальными; дымный порох менялся пироксилиновым, гладкие орудийные стволы — нарезными, круглые ядра — продолговатыми снарядами, поршневым паровым машинам приходили на смену паровые турбины. В начале XX века, в 1906 году, «владычица морей» Великобритания спустила на воду корабль нового класса, за счёт использования технологических новинок и прорывных идей кораблестроителей качественно превосходивший любой броненосец мира. Он получил имя «Дредноут», и имя это стало нарицательным для всего класса. Последовавшее стремительное перевооружение флотов основных держав получило название дредноутной гонки. Развитие технологий приводило к устареванию боевых кораблей, ещё не успевших войти в состав флота. Количеством дредноутов измерялось политическое значение государства на мировой арене. Далеко не каждая экономика могла себе позволить роскошь приобретения и содержания кораблей подобного рода, и далеко не каждая промышленность могла справиться с постройкой бронированных чудовищ. Основное соревнование развернулось между Британией и Германией.

Великобритания, пытаясь следовать «двухдержавному стандарту», утверждённому в 1889 году актом о морской обороне, лидировала в дредноутной гонке. Германия же, ставя себе задачу обеспечить безопасность морских перевозок при любом развитии событий, оказалась в положении догоняющего. К началу Первой мировой германский флот был вторым по силе в мире.

Во время войны непосредственная деятельность надводных флотов противоборствующих сторон была довольно ограничена и не привела к решающему перевесу ни одной из сторон, даже несмотря на случившееся в 1916 г. крупнейшее в истории морское сражение близ полуострова Ютландия. В основном морские силы решали сугубо стратегические задачи обеспечения собственного снабжения и затруднения снабжения противника, задача же получения господства на море посредством решающего сражения, хотя постоянно имелась в виду, неизменно откладывалась в ожидании идеально благоприятной обстановки. Понятно, что британский флот, обладая численным превосходством и опираясь на вековой опыт «владычества на море», справлялся с такими задачами не в пример лучше. Происходившие сражения по большей части представляли собой поединки крейсерских сил на большом удалении от основных театров боевых действий: у Фолклендских и Кокосовых островов, у Занзибара, Пенанга, на Чёрном море, и прочая. Линейные силы противников встречались лишь несколько раз, и решительной победы никто так и не добился, хотя общее превосходство британского флота было достаточно заметным.

Непосредственно финал Первой мировой войны связан с осенним наступлением союзных войск на Западном фронте, начавшимся 14 октября 1918 года. К этому моменту Германия была истощена как физически, так и морально. К нехватке пищевых, промышленных, мобилизационных ресурсов прибавилась усталость от четырёхлетней войны уже совершенно без видимости хоть какой-нибудь перспективы в будущем. Политическое руководство полностью отдавало себе отчёт в происходящем и предпринимало усилия к прекращению боевых действий. 1 октября правительство было отправлено в отставку, 3-го было сформировано новое правительство, возглавляемое принцем Баденским, имевшим репутацию пацифиста. Уже 4 октября вновь сформированное правительство обратилось к США с предложением о мирных переговорах. И целый месяц, до конца октября между правительствами Германии и США тянулся обмен мнениями о тех условиях, на которых мирные переговоры всё-таки можно было бы начать.

Но если политическое руководство Германии, пусть пытаясь выгадать условия получше и теряя время, всё же стремилось к прекращению уже проигранной войны, многие высшие военные чины, и в частности командующий флотом адмирал Рейнхард Шеер, мыслили по-другому.

Они присягали империи. Они клялись не пощадить ни крови, ни жизни, когда настанет время воевать.

Время настало, более того, время уже прошло; война уже проиграна — а надводный флот, практически неповреждённый стальной кулак империи, в ожидании капитуляции остаётся мирно стоять на якоре? Такого позора адмирал снести не мог. 24 октября был выпущен приказ о выходе флота в «последнюю решающую битву». Предполагалось всеми наличными силами флота ввязаться в сражение с флотом английским. То самое генеральное сражение, после которого из двух противоборствующих флотов остаётся один, согласно общепринятым в то время и не растерявшим популярности по сию пору военным доктринам. То самое сражение, которым так и не стало Ютландское.

Этот приказ не был согласован с правительством, которое явно не пришло бы в восторг от подобной перспективы накануне мирных переговоров. С политической точки зрения это сражение вряд ли привело бы к смягчению условий при заключении мирного договора. Британский флот превосходил немецкий по числу кораблей как минимум вдвое, поэтому никаких надежд на победу не было изначально. Но даже победа в этом сражении никак не могла повлиять на развал Западного фронта, а следовательно, лишь умножила бы число погибших с обеих сторон.

На 30 октября был запланирован выход флота в море с якорной стоянки в Вильгельмсхафене. Но неожиданно планы героической гибели в бою оказались нарушены. Экипажи кораблей не видели никакого смысла в подобной гекатомбе, тем более что жертвами на этот алтарь предполагались именно они. Мировоззрение солдата призывной армии, как правило, отличается от выучки кадровых офицеров большей практичностью, и идея убийства ещё нескольких десятков тысяч человек на уже проигранной войне накануне заключения мира не нашла у матросов никакой поддержки. Экипажи взбунтовались.

Поначалу казалось, что бунт подавить довольно легко: два восставших корабля под стволами орудий остальных судов ушли на базу в Киль, где экипажи были арестованы. Но через три дня восстание разгорелось вновь, город оказался в руках матросов, на кораблях взвились красные флаги. Ещё через несколько дней восстание распространилось по всей Германии. Кайзер бежал в Голландию. Адмирал Шеер подал в отставку. Про решающее сражение, разумеется, никто больше не вспомнил. 11 ноября 1918 года очередное новое правительство Германии приняло условия перемирия, предложенные союзниками. В числе условий было интернирование в нейтральных или, если таковых не окажется, союзных портах большей части предварительно разоружённых немецких надводных кораблей до подписания постоянного мирного договора, который и решит окончательно их судьбу. Последним командующим флота стал контр-адмирал Людвиг фон Ройтер.

Утром 21 ноября британский флот начал последнюю операцию Первой мировой войны, названную «Операция ZZ». Выйдя из залива Ферт-оф-Форт, боевые корабли выстроились двумя кильватерными колоннами, растянувшимися каждая на 15 миль. Приблизительно в десять утра они встретились с колонной германского флота. В ней шли пять линейных крейсеров, девять линкоров, семь лёгких крейсеров и сорок девять эсминцев. Ещё два линкора и один крейсер должны были прибыть позднее, после ремонта. Один эсминец (V-30) по дороге наскочил на мину и затонул, впоследствии ему прислали замену. К 27 ноября все подлежащие интернированию немецкие суда, кроме задержавшихся в Германии, со всеми своими экипажами встали на якорную стоянку в Скапа-Флоу. Здесь же разместилась эскадра английских линкоров и флотилия эсминцев, выполнявшая охранные функции. Теперь германскому флоту предстояло дождаться постоянного мирного договора, который должен был решить его судьбу.

Ожидание длилось много месяцев. Экипажам было запрещено перемещение с корабля на корабль, но и посещение кораблей англичанами допускалось только с разрешения немецкого адмирала. За всё время было отмечено только одно существенное нарушение режима, когда 31 мая на немецких кораблях были подняты имперские флаги в ознаменование годовщины Ютландской битвы, но поскольку вместе с имперскими многие корабли подняли красные флаги, адмиралу в вину это поставить не удалось, списали на ненадёжность экипажей и революционные настроения.

Указывая на эту самую революционную ненадёжность, адмирал Ройтер постепенно сократил численность экипажей до минимальной: с приблизительно двадцати тысяч в начале в несколько приёмов до тысячи семисот человек под конец ожидания. С точки зрения английских властей, тем проще было соблюдать режим охраны, организовывать снабжение, и тем меньше шансов, что немецкие экипажи, взбунтовавшись, попытаются увести корабли в нейтральную Норвегию, чего поначалу весьма опасались. Адмиралу охотно шли навстречу.

Союзники, имея все основания предполагать, что мирный договор оставит германские корабли в их распоряжении, подготовили необходимые приказы, сформировали абордажные партии и даже провели их учения. Подписание постоянного мирного договора, ставшего известным как Версальский, планировалось 21 июня. На этот день, за несколько часов до предполагаемого конца перемирия, адмирал Ройтер и запланировал затопление флота, а когда незадолго до намеченной даты выяснилось, что подписание договора перенесено на два дня, адмирал не стал менять планы. Приказ о затоплении флота был выпущен 17 июня. Несмотря на запрещение перемещения экипажам между судами, немцы наладили связь между кораблями с помощью английского судна, перевозившего почту. Выполнение задуманного облегчалось тем, что узнав о перенесении даты подписания договора, командующий английской эскадрой контр-адмирал Сидней Фримантл увёл эскадру на учения.

В 10 часов 30 минут 21 июня на легком крейсере «Эмден», куда адмирал Ройтер перенёс флаг с флагманского линкора «Фридрих дер Гроссе», был поднят сигнал «Параграф 11 — подтверждение». Экипажи кораблей подняли имперские флаги и открыли кингстоны.

После 12.00 Фримантл получил известие о затоплении немецких кораблей. В 14.00 эскадра вернулась в Скапа-Флоу и тщетно пыталась справиться с ситуацией. На борт судов, ещё держащихся на плаву, высаживались партии матросов: но пытаться бороться за живучесть незнакомого большого корабля, когда его экипаж принял меры для затруднения такой борьбы, дело достаточно безнадёжное. К 17 часам всё было кончено. Линкор «Баден», три лёгких крейсера и четырнадцать эсминцев удалось отбуксировать на мелководье, ещё четыре эсминца остались на плаву. Пятьдесят два корабля пошли на дно. Разные источники приводят разные версии вооружённых столкновений: то ли англичане стреляли по шлюпкам, то ли перестрелки случались на борту гибнущих судов — так или иначе, девять немецких моряков, включая капитана линкора «Маркграф», погибли, а ещё шестнадцать были ранены. Эти моряки считаются последними жертвами Первой мировой войны.

После затопления немецкие моряки были объявлены военнопленными, как нарушившие перемирие. Скандал получился большой, с взаимными обвинениями, оправданиями, претензиями, требованиями и прочей политической неадекватностью. Берлинское правительство старательно открещивалось от действий адмирала Ройтера: впрочем встретили его, по возвращении в Германию, как героя. Среди возмущённого хора политиков диссонансом прозвучала трезвая оценка английского адмирала Уэмисса: «Я смотрю на затопление, как на подлинный дар небес. Оно сняло болезненный вопрос о разделе германских кораблей. Полагаю, что сначала будет много воплей, но когда станут известны факты, всякий подумает, вроде меня: «Слава Богу».

В итоге с Германии истребовали ещё пять лёгких крейсеров, а также большое количество разнообразного флотского имущества, в частности плавучие доки. Примечательно, что два этих дока впоследствии приобрёл у английского правительства по дешёвке некий торговец металлоломом Эрнест Кокс. Приобретая первый док, он хотел всего лишь срезать с него огромный стальной цилиндр, использовавшийся для испытаний прочных корпусов подлодок, и продать его на металлолом. Так он и поступил, и только позже, пытаясь понять, что ему делать с самим доком, набрёл на идею продажи той груды металлолома, которая лежит на дне Скапа-Флоу. Так большая часть затопленного флота оказалась поднята. Поднятые корабли были разобраны на металл и проданы.

Впрочем, судьба выведенных на мелководье судов оказалась не лучше: большая их часть также была разобрана в течении пары лет, несколько были использованы в качестве мишеней и потоплены.

Три линкора и четыре крейсера лежат на дне бухты по сию пору.