Карфаген: мегаполис, стертый с лица земли

«Ну и где теперь величественные стены гордого Карфагена? Где морская слава его знаменитой гавани? Где многочисленные войска? Где его неисчислимая кавалерия? Где его горделивый дух, неудовлетворённый гигантскими пространствами захваченной Африки? Фортуна поделила их между двумя Сципионами».

Валерий Максим

Мало кто помнит сейчас, что это был за город и когда он существовал. Большинству людей Карфаген известен лишь благодаря Пуническим войнам и полководцу Ганнибалу Барке, да расхожей фразе, что он «должен быть разрушен». А ведь на протяжении нескольких веков он был доминирующей морской торговой державой, во многом определявшей историю Средиземноморья — до тех пор, пока не началась беспощадная схватка с Римом. Так что это был за город, уничтоженный более двух тысяч лет назад?

Основание Карфагена

Для начала необходимо заглянуть в ещё более давние времена. Нашествие «народов моря», начавшееся в конце II тысячелетия до н.э., вызвало поток переселенцев из Сидона и других финикийских городов, хлынувший в Тир, который стал столицей Финикии. Перед правителями этого города со временем встала необходимость избавления города от перенаселения. Выход был найден в масштабной колонизации. При этом решались две задачи: город избавлялся от лишних ртов и создавал сеть прибрежных опорных пунктов, необходимых для расширения торговли.

Так началась финикийская колонизация Средиземноморья, которая распространилась на острова Западного Средиземноморья и побережье Африки и Европы. В течение нескольких веков тирские торговые фактории и колонии возникли на островах Эгейского моря, а также на Сицилии, Мальте, Сардинии, в Северной Африке и в Испании. Первой колонией на африканском побережье стала Утика, ещё одной было суждено стать Карфагену.

О его основании существует красивая легенда. Согласно ей, царь Тира Муттон, правивший городом в IX веке до н.э., объявил наследниками обоих своих детей: сына Пигмалиона и дочь Элиссу. Однако после смерти Муттона граждане Тира передали всю полноту власти Пигмалиону. Его сестра Элисса вышла замуж за своего богатого и могущественного дядю Ахерба, жреца великого Мелькарта, главного божества Тира. Пигмалион, возжелавший овладеть сокровищами храма Мелькарта, убил дядю. Однако мудрая Элисса, собрав группу единомышленников из числа тирских аристократов, решила бежать. Тайком от брата она смогла организовать целую экспедицию, отплывшую на запад. С собой Элисса смогла увезти и сокровища из храма Мелькарта, хранителем которых был её муж. Сделав остановку на Кипре, где финикийцы взяли себе женщин для продолжения рода, флотилия причалила к побережью Африки.

Далее по легенде хитроумная Элисса, вставшая перед необходимостью приобретения у местных племён хотя бы клочка земли, сторговала ровно столько места, «сколько займёт шкура быка». Африканцы, полагая сделку выгодной, согласились. Разрезав шкуру на тонкие полоски, Элисса охватила ими обширное пространство, достаточное для поселения всех её спутников. Это место стало центром будущего города и получило название Бирса, что с греческого языка можно перевести как «снятая шкура». Элисса недолго была правительницей заложенной ею колонии: один из африканских царьков пожелал на ней жениться, угрожая в случае отказа войной. Ссылаясь на необходимость произвести священный обряд для освобождения от клятвы, данной своему мужу, Элисса взошла на костёр с мечом в руках. Обратившись к своим соотечественникам, она сказала, что отправляется к своему настоящему мужу, заколола себя и упала в пламя. В предании сохранились сведения об обожествлении Элиссы после смерти. Возможно, что это нашло своё отражение в культе богини Танит, являвшейся одним из главных божеств в Карфагене.

Развитие и расцвет

Место для закладки колонии было выбрано удачно, оказавшись на пересечении важных транзитных торговых путей. Неизвестно, было ли название Карфаген дано поселению изначально (по-латински это писалось как Carthago, что является искажённым произношением финикийского слова Quarthadast — «Новый город») или появилось позднее, но само название уже указывает на то, что Карфаген был именно городом-колонией, а не просто торговой факторией. Новое поселение стало быстро развиваться.

Впрочем, в первые столетия своего существования Карфаген играл роль некоего перевалочного пункта: в его гавани корабли, пришедшие с востока, разгружали свои товары и принимали на борт руду, а карфагенские торговые суда ходили в Испанию, где продавали товары из метрополии, Греции и Египта, чтобы купить эту самую руду. Однако город жил не только торговлей единой: уже к середине VII века до н.э. Карфаген стал промышленным центром. Помимо гончарного производства, красилен (а производство пурпурной ткани было одним из основных занятий финикийцев) и металлообрабатывающих мастерских, в городе занимались изготовлением терракотовых статуэток, масок, ювелирных украшений, резных изделий из слоновой кости, которые со временем стали поставляться и во все остальные финикийские колонии.

В связи с тем, что изначально территория города, принадлежащая непосредственно его жителям, была невелика, а остальную землю приходилось брать в аренду у соседних племён, со временем растущее население Карфагена всё больше и больше нуждалось в доставке продуктов питания и сырья для производства. Эти нужды предопределили развитие торгового флота Карфагена, который был призван обеспечить потребности горожан, а также служил инструментом для сбыта продукции. Основными поставщиками продуктов и сырья стали другие финикийские колонии и торговые фактории в Центральном Средиземноморье.

Со временем эти поселения всё больше и больше стали зависеть от Карфагена, который постепенно включал их в зону своих интересов. Более того, уже в VII веке до н.э., всего через полтора столетия с момента своего основания, Карфаген создал свою собственную колонию на острове Ибица. Впрочем, часть историков полагает, что эта колония являлась не карфагенским, а одним из последних финикийских поселений. Тем не менее нет никаких сомнений в том, что Карфаген становился новой колониальной державой.

Резкий подъём Карфагена в VII-VI веках до н.э. был закономерным и объективным явлением: он составлял часть общего исторического процесса, который включал в себя ассирийское завоевание Среднего Востока и греческую экспансию на запад. Именно в этот период город окончательно начал воспринимать интересы прежних финикийских колоний как свои собственные. Бывшие финикийские города-колонии, такие как Утика или Гиппакрит, тоже стали зависимыми от Карфагена. В дальнейшем Карфаген, испытывавший необходимость обладать ещё большими плодородными территориями и людскими ресурсами, подчинил себе земли и в глубине Африки, на которых стал вести активную сельскохозяйственную деятельность. В зону влияния Карфагена вошло также южное побережье Иберийского полуострова и Балеарские острова. Пунийские корабли без устали бороздили Средиземное море, загружая и выгружая на его берегах не только продукцию, произведённую в Карфагене, но и греческие, египетские и прочие иноземные товары.

Таким образом, начав как колония-посредник, Карфаген со временем стал распространять и свои собственные промышленные товары, а впоследствии к ним прибавились сельскохозяйственная продукция и сырьё. В период своего расцвета город являлся могучей колониальной державой, обладавшей обширными территориями и развитой торговой сетью.

Население

Образ типичного жителя Карфагена, благодаря стараниям античных историков, внушает отвращение или даже ужас: торгаши и религиозные фанатики, сжигавшие своих детей. Но так ли это было на самом деле? Верхушкой карфагенского общества была аристократия, которая состояла из крупных торговцев и судовладельцев. Со временем они превратили Карфаген в столицу финикийского мира, а его порт стал первым среди портов западного бассейна Средиземноморья. По мере освоения африканских земель среди карфагенских олигархов появились и крупные землевладельцы.

Однако помимо морской торговли, которой занималась лишь часть населения города, в Карфагене существовало немало производственных отраслей, в которых работали граждане города, по сути, и составлявшие средний класс Карфагена. К нему, помимо ремесленников, можно причислить служителей культа, чиновников, лавочников и тех, кто занимался сельским хозяйством.

Кроме аристократии и граждан, в Карфагене существовали классы рабов и вольноотпущенников. Рабы имели самое низкое социальное положение и выполняли различные работы как в городе (ремесленничество, храмовая служба, общественные работы и т.д.), так и за его пределами (сельское хозяйство, добыча полезных ископаемых). Впрочем, карфагенские рабы могли располагать небольшими средствами и даже имели право жениться.

Карфаген был громадным космополитическим мегаполисом, привлекавшим к себе поселенцев самых разных национальностей, поэтому в нём было немало иностранцев, прибывавших как из разных уголков Средиземноморья, так и с территории Африки. Среди них были представители множества сословий: аристократы, воины, купцы, торговцы, ремесленники.

Благодаря усилиям римлян сохранилось очень мало источников, позволяющих получить представление о том образе жизни, который вели жители Карфагена. Лишь отчасти могут помочь в этом археологические раскопки. Американский историк Р. Майлз писал:

«Эти эпиграфические свидетельства помогают понять особенности не только религиозных культов, но и образа жизни в городе. По надписям на каменных плитах мы можем зрительно представить себе горшечников, сукновалов, столяров, возниц, мясников, каменщиков, ювелиров, лекарей, писцов, толмачей, землемеров, жрецов, вестников, истопников и купцов, населявших этот многолюдный по тем временам город».

Всё это многообразие мужчин, помимо которых в Карфагене находились женщины и дети, нередко и в наше время упрощённо считают сообществом «трусливых и вероломных купцов», а также «беспощадных и жестоких воинов» и «религиозных фанатиков».

В античных источниках остались и немногочисленные упоминания о нравах жителей Карфагена. Например, древнегреческий историк Страбон пишет о поступке некоего карфагенского капитана корабля, который шёл с грузом из Гадира (ныне испанский Кадис) в направлении Касситеридских (Британских) островов:

«В прежние времена только одни финикийцы вели эту торговлю из Гадира, так как они скрывали ото всех путь туда. Когда римляне однажды пустились преследовать какого-то финикийского капитана корабля, чтобы самим узнать местонахождение торговых портов, то этот капитан из алчности намеренно посадил свой корабль на мель, погубив таким же образом своих преследователей. Сам, однако, он спасся на обломках разбитого корабля и получил от государства возмещение стоимости потерянного груза».

А вот цитата из «Эпитом» древнеримского писателя Валерия Максима:

«Карфаген и Кирена затеяли ожесточённейший спор по поводу границ. Наконец решили, что надо в одно и то же время послать молодых людей с обеих сторон навстречу друг другу и место, в котором они сойдутся, считать пограничным для двух народов. Но карфагеняне, два брата по имени Филены, мошеннически нарушили это соглашение. Они сильно ускорили шаг и в назначенный час оказались дальше, где и установили границу. Когда молодые люди из Кирены выяснили, что случилось, они поначалу стали жаловаться на хитрость карфагенян, но в конечном итоге постарались противопоставить этому жёсткое условие. А именно, заявили они, пусть граница проходит в этом месте, но только в том случае, если Филены позволят закопать их живыми в землю. Но задуманное не получилось: братья без промедления предоставили себя киренцам для погребения. То есть они предпочли, чтобы границы их страны стали более протяжёнными, нежели их жизни; так они и полегли, расширив границы Пунийской империи и при помощи духов, и собственными костями».

Неудивительно, что в процитированных текстах карфагеняне выглядят в первом случае алчными, а во втором — мошенниками, как описали их грек и римлянин, которых заклеймить пунийцев обязывало положение. Но даже в этих эпизодах нельзя отрицать проявленные карфагенянами патриотизм и самопожертвование: капитан корабля пожертвовал судном и грузом, вряд ли уверенный, что их ему возместят, а братья-бегуны поплатились жизнями. В их память на месте гибели были установлены так называемые Филеновы столпы, о которых упоминают многие античные историки.

Религия

Тирийские переселенцы, основавшие Карфаген, принесли с собой и своих финикийских богов. Сейчас уже невозможно сказать, каковы были особенности карфагенской религии на заре возникновения города, однако на основании археологических источников можно с уверенностью утверждать, что двумя верховными богами Карфагена в последние века его существования были Баал-Хаммон и Танит. Первый из них был одновременно богом солнца и подземного царства, а также богом плодородия. Танит, супругу Баал-Хаммона, обычно считают главной покровительницей Карфагена, многие историки проводят параллели между нею и легендарной основательницей города Элиссой. Она была наделена многочисленными функциями: была богиней подземного царства, покровительницей деторождения и плодородия. Кстати говоря, на стелах святилищ-тофетов Карфагена в текстах вотивных надписей Танит упоминалась первой и стояла перед Баал-Хаммоном — то есть главенствовала над ним.

Помимо двух верховных божеств, одно из первых мест в Карфагене занимала Аштарт (Астарта). Она выступала покровительницей верховной власти, плодородия и войны. В одном ряду с ней стояли Решеф (к нему, символизирующему чуму и войну, обращались, чтобы отвратить беды, которые он мог наслать в гневе), Мелькарт, которого часто ассоциируют с Гераклом, и ещё многие боги, которым поклонялись как в прочих финикийских городах, так и исключительно в Карфагене. Всем этим богам посвящались храмы, в их честь проводились соответствующие службы, о подробностях которых в силу отсутствия письменных источников остаётся только догадываться.

Впрочем, говоря о пунийских культах, нельзя не упомянуть об одном, о котором часто упоминают античные историки — о детских жертвоприношениях. Этот отвратительный обычай, как утверждают они, широко практиковался в Карфагене, причём обычно в жертву приносились первенцы. Однако анализ сгоревших останков в карфагенских тофетах подтвердил несомненный факт: в значительной мере это были мертворождённые или только что родившиеся младенцы, умершие естественной смертью, а также кости птиц и животных. Напрашивается вывод, что для жертвоприношения использовались именно умершие дети, а при их отсутствии жертвами становились птицы или животные. Впрочем, исследователи утверждают, что детские жертвоприношения действительно иногда могли проводиться в Карфагене, однако их масштабы сильно преувеличены. Видимо, это происходило во времена тяжёлых испытаний, когда принесение жертв богам в обычном, описанном выше порядке считалось недостаточным.

Структуры власти. Управление

Политическая организация Карфагена была построена таким образом, чтобы абсолютная власть никогда не оказывалась в руках только одного человека. Боязнь единоличной диктатуры в пунийском обществе общеизвестна. Возможно, легенда об Элиссе, первой и последней женщине-царице, не оставившей наследников, была призвана оправдать существование олигархической системы и исключить наследственность прав на автократическое правление. Тирания или диктатура, подобные тем, что возникали в греческих городах, были невозможны в Карфагене. Многовековая история города насчитывает всего несколько попыток установить в городе диктатуру, но во всех случаях их инициаторы были изгнаны или распяты.

С самого начала городом управляло сообщество аристократов — группа старейшин, контролировавших все важнейшие юридические, административные, религиозные и военные структуры государства. Во главе этой иерархии находился представитель семьи, чьё богатство и могущество позволило ему возвыситься над другими олигархами в данный исторический период. Однако, хотя этот магистрат и главенствовал над своими согражданами, например, в сфере командования армиями, царём он в полном смысле слова считаться не мог: властью его наделял консультативный совет старейшин. Впрочем, история Карфагена знает пример, когда во главе города стояла династия Магонидов, правившая от последних десятилетий VI века до первого десятилетия IV века до н.э.

Благодаря Аристотелю, который оставил описание современной ему карфагенской структуры власти, можно узнать, что в основе политической организации Карфагена лежали четыре института: цари, совет старейшин, народная ассамблея и, наконец, трибунал, состоявший из 104 магистратов, который он также называет «Верховной магистратурой ста».

Во главе города стояли правители, осуществлявшие высшую исполнительную власть, которых называли суффетами — Аристотель называет их царями. Должность суффета не была наследственной, кандидаты в них избирались ежегодно, причём одним из главных критериев было материальное положение претендента. Обычно на один срок выбирались два суффета, между которыми распределялись обязанности по управлению (гражданское администрирование, судопроизводство, внутренняя и внешняя политика и т.д.).

Среди всего прочего, суффеты обладали правом созывать совет старейшин — своеобразный карфагенский сенат, который был, по сути, верхней палатой и важнейшим органом власти в Карфагене. В совете старейшин совместно с суффетами рассматривались публичные дела, он издавал законы, на его заседаниях обсуждались вопросы войны или заключения мира, объявлялось о наборе войска, назначались полководцы и т.д. Членами совета становились пожизненно, в их числе обычно были представители самых знатных аристократических семейств. По словам Аристотеля, система управления Карфагена была хорошо отлаженной, а его конституция «с многих точек зрения превосходила все остальные». Она была смешанной и имела как аристократические, так и демократические черты. Аристотель пишет:

«Цари вместе со старейшинами в случае их полного согласия принимали решение по тому или иному делу. Если между ними возникали разногласия, дело передавалось на рассмотрение народу, которому предоставлялось право не только заслушивать доводы властей, но и самостоятельно принимать решения, и каждый гражданин, если он того пожелает, может представить свои контраргументы, что не было свойственно никаким другим конституциям».

Под народом Аристотель подразумевает народную ассамблею, которая была нижней палатой Карфагена. Созывалась она только по инициативе суффетов и обычно была отстранена от принятия важных государственных решений. Её роль возросла в период Пунических войн: например, Ганнибал Барка, который был избран суффетом на 196 год до н.э., созвал народную ассамблею и при её помощи пытался добиться отмены привилегий судейского корпуса и ограничения всевластия совета старейшин. Однако действия Ганнибала вызвали возмущение среди карфагенских олигархов, и они направили на него жалобу в Рим, после чего Ганнибалу пришлось бежать из города.

«Верховная магистратура ста», или «Совет ста четырёх», о котором упоминает Аристотель, являлся органом для осуществления контроля над властными структурами. В него входили сто судей, избиравшихся из числа старейшин. Помимо этого, членам совета также вменялось в обязанность надзирать за полководцами, которые были обязаны держать ответ перед советом за все свои действия.

Армия и флот

Может показаться удивительным, но армия Карфагена никогда не была его любимым детищем. Парадокс: карфагеняне, оставившие о себе память в первую очередь из-за ожесточённых сражений с римлянами, вылившимися в три Пунических войны, были абсолютно не воинственными людьми. Карфагенская армия в мирное время использовалась для несения охранный функций и была невелика, а многочисленное наёмное войско набиралось только в случае угрозы войны. Интересен тот факт, что в редко попадающихся учёным захоронениях представителей пунийского военного сословия практически всегда присутствуют игральные кости: видимо они были очень азартными людьми.

Полководцы. Верховное командование карфагенской армией обычно возлагалось на представителей аристократических кланов за одним единственным исключением: во время Первой пунической войны полководцем был избран спартанец Ксантипп, командовавший отрядом соотечественников-наёмников. Ксантипп вполне оправдал доверие, реформировав пунийскую армию и одержав с ней блестящую победу в битве при Тунете, чего нельзя было сказать про многих карфагенских полководцев, потерпевших сокрушительные поражения. Одной из причин этого было то, что претендент на должность полководца, обычно избираемый народным собранием, мог занять пост не в силу выдающихся военных способностей, а лишь благодаря своему богатству и дару убеждения.

Так как карфагенское ополчение собиралось редко, наёмная армия теоретически могла быть использована своим вождём как инструмент захвата власти — и этим объясняется особая нелюбовь и постоянная подозрительность карфагенской аристократии к своим полководцам. Военные неудачи использовались для их изгнания, а зачастую и казни. В то же время, большим плюсом для карфагенского полководца было то, что он избирался на весь период военной кампании, и это позволяло ему планировать свои действия и одерживать победы. Иногда он мог даже возглавлять несколько военных кампаний подряд. В истории Карфагена известны целые полководческие кланы, самыми яркими представителями которых были Баркиды.

Пехота. Основой армии была пехота. Вначале войско Карфагена состояло из городского ополчения, но уже в VI веке до н.э., когда Магон I провёл свои реформы, армия стала профессиональной и в большинстве своём наёмной. Однако в период греко-карфагенских войн ещё существовало подразделение, состоящее из карфагенян: это был т.н. «Священный отряд» из нескольких тысяч человек, обученных и хорошо вооружённых (Плутарх пишет об огромных белых щитах, железных панцирях и медных шлемах), сражавшийся фалангой. Однако впоследствии, к началу Пунических войн, он был уже расформирован. Впрочем, когда над самим Карфагеном нависала серьёзная угроза, будь то неприятельское вторжение или восстание местных племён, рабов или наёмников, граждане города формировали народное ополчение, изыскивая в то же время возможности для найма новых воинов из других стран.

О многочисленных наёмниках в карфагенской армии античные историки упоминают уже при описании первых военных кампаний на Сицилии – например, битве при Гимере в 480 году до н.э. В числе наёмников были выходцы из Греции, с Иберийского полуострова, из Кампании, Лигурии, Галлии и, конечно же, из Африки — которые со временем и стали составлять основу карфагенской пехоты.

Так как в обычное время набор в армию больше не касался карфагенян, им охватывались все без исключения жители регионов, подвластных карфагенскому государству. В основном это были те, кого историки называют ливийцами или ливофиникийцами. Начиная с V века до н.э. они были постоянными членами войн на стороне Карфагена, их вооружение состояло из дротика, кинжала и круглого кожаного щита. Ловкие и подвижные, они представляли собой идеальную лёгкую пехоту. Однако в ближнем бою, когда ливийцы сталкивались с греческими гоплитами или римскими легионерами, их ценность падала. Поэтому во время Второй пунической войны Ганнибал снабдил свою африканскую пехоту доспехами, в изобилии доставшимися ему после побед при Требии и Тразименах. Из ливофиникийской пехоты также формировали фалангу копейщиков, воины которой должны были пользоваться типичным оружием эллинистического пешего воина. В битве при Каннах именно ливийская пехота, поставленная Ганнибалом на фланги, завершила охват римского войска.

Балеарские пращники. Ещё одной разновидностью карфагенской лёгкой пехоты были пращники с Балеарских островов. У них было по три пращи различной длины, что давало возможность вести стрельбу на разные расстояния. Используя своё смертоносное оружие, пращники могли нанести большой ущерб неприятелю, при этом посланные ими камни летели с такой силой, что пробивали вражеские доспехи. Примечателен тот факт, что проживая в зоне пунийского влияния, балеарские пращники не рекрутировались, а нанимались, подобно воинам из неподвластных Карфагену регионов.

Иберийцы. Вследствие экспансии Баркидов в Испанию в карфагенской армии появилось большое количество иберийских воинов. В зависимости от принадлежности к племени, они могли быть союзниками или наёмниками. Смелые и выносливые, иберийские солдаты использовались как в подвижных столкновениях, так и для полноценного боя: в войске под командованием Ганнибала они формировали неприступный и дисциплинированный строй. Их вооружение состояло из круглого кожаного щита или галльского овального. Иногда в качестве доспехов иберийцы носили кольчужные или чешуйчатые панцири. Наступательное вооружение иберов было достаточно разнообразным: копья, дротики, а также прямой меч с обоюдоострым клинком и длинным остриём, одинаково пригодный для секущих и колющих ударов — впоследствии, в конце Второй пунической войны эту форму меча заимствовали римские легионеры. Наряду с прямыми мечами на вооружении иберов были фалькаты. Их клинки имели обратный изгиб, благодаря которому рубящий эффект дополнялся режущим.

Галлы. Союз Ганнибала с галлами Трансальпинской и Цизальпинской Галлии оказался очень плодотворным: в иные периоды они составляли больше половины его армии. Галлы были вооружены копьями с длинными плоскими наконечниками, дротиками, кинжалами и мечами. Вожди и наиболее знатные воины носили кольчуги и шлемы. Однако простые воины помимо деревянного щита защитного снаряжения не имели. Обычно это были большие щиты овальной формы, в то же время Полибий несколько раз пишет, что щиты у галлов были небольшими и не могли защищать от метательных снарядов. Мечи галлов были длинными, лишёнными острия и предназначались для нанесения только рубящих ударов сверху или сбоку.

Италийцы и лигуры. В армии карфагенян, особенно во время Пунических войн, были и италийцы: перебежчики, дезертиры или те, кто не признавал власть римлян. Также в войске брата Ганнибала Магона Баркида было немало лигуров, которых он нанял, находясь в Лигурии в конце Второй пунической войны. Вооружение этих племён было близким к тому, каким сражались римские легионеры.

Конница. Именно кавалерия была главным козырем карфагенских полководцев, что особенно ярко проявилось во время Второй пунической войны. Конница пунийцев, как и пехота, имела пёстрый состав. В период греко-карфагенских войн широко использовались наёмники из Италии и Греции. Иногда встречаются упоминания о чисто карфагенской тяжёлой коннице — скорее всего, она состояла из городских ополченцев. Во время Второй пунической войны у Ганнибала была тяжёлая иберийская и галльская конница. Иберийские всадники имели в целом такое же вооружение, как и у пехотинцев, но щиты их были круглыми и меньших размеров. В бою они, равно как и галльские всадники, зачастую спешивались и превращались в пехотинцев.

Основной же ударной силой карфагенян служила нумидийская конница. Отличные наездники, приученные к коню с детства, нумидийцы не применяли удил, а управляли конями при помощи ошейника. Вооружены они были мечами, лёгкими щитами и дротиками. Не отягощённые доспехами, нумидийцы не могли выстоять в открытом бою против вражеской тяжеловооружённой конницы, однако с большим успехом использовались в скоротечных схватках. Они были хороши для завязки сражения с вражескими пехотинцами-застрельщиками и лёгкой кавалерией, при набегах на вражеские обозы, в засадах и т.д. Просто незаменимы были лёгкие и быстрые нумидийцы при преследовании бегущего врага. Однако порой и они были в состоянии создать проблему для любого полководца: в силу своего непостоянства и алчности нумидийцы могли запросто переметнуться в лагерь неприятеля.

Были в карфагенской армии и боевые колесницы, которые широко использовались во время войн с греками в V-IV веках до н.э., однако к началу Пунических войн они уступили место слонам.

Слоны. Первым римлян и карфагенян со слонами познакомил Пирр, когда вёл с ними войны. Пунийцы решили вооружить слонами и свою армию, для чего им пришлось приручить местных африканских слонов. Животные были защищены своеобразными доспехами и обучены наносить удары бивнями, а также топтать поверженных противников. Основной целью слонов был прорыв вражеских рядов и истребление противника. Однако использование этих «живых танков», особенно если им противостояла обученная армия, могло обернуться неприятностью и для самих хозяев.

Слоны подвергались массированному обстрелу дротиками и камнями, под ноги им кидали доски с гвоздями, пугали рёвом труб и рожков и т.д. Раненые слоны переставали слушаться команд и могли броситься на собственное войско, смешав его строй. Дабы предотвратить это, погонщик в критический момент должен был успеть умертвить животное, вбивая металлический клин в основание черепа. Тит Ливий приписывает изобретение этого способа Гасдрубалу Баркиду.

Флот. Армия Карфагена опиралась на мощный военный флот, который долгое время господствовал в Западном Средиземноморье. Немало иностранных торговых судов было пущено им на дно за то, что стремились проникнуть в районы, которые пунийцы считали исключительно своими. Они тщательно скрывали маршруты в далёкие страны, известные только им. Помимо охраны торговых путей, карфагенские моряки боролись с пиратами и обеспечивали перевозку войск. Вполне успешно справляясь с этими задачами, карфагенский флот, несмотря на всю свою мощь, не смог внести решающий вклад во время войн с греками, а в Первой пунической войне был неоднократно разгромлен римлянами и потерял свою лидирующую роль в регионе. Базировался флот в грандиозном для того времени городском порту, описание которого дал Аппиан:

«Гавани Карфагена были взаимно связаны, так что можно было проплывать из одной в другую; вход же в них из открытого моря был шириной в 70 футов, и запирался он железными цепями. Первая гавань была предоставлена торговым судам, и в ней было много различных причалов; во внутренней же гавани посредине был остров, и как этот остров, так и гавань были охвачены огромными набережными. Эти набережные были богаты верфями и доками, рассчитанными на двести двадцать кораблей, и, помимо верфей, складами, где держалось всё нужное для оснащения триер…

На острове было сооружено на возвышении помещение для командующего флотом, откуда трубач должен был давать сигналы, а глашатай передавать приказы, командующий же за всем наблюдать. Этот остров был расположен у входа в гавань и поднимался высоко вверх, так что командующий мог видеть всё, происходящее в море, а подплывающим нельзя было ясно видеть, что делается внутри гавани».

Заключение

Основанный как финикийская колония, Карфаген через несколько веков после своего появления превратился в самый влиятельный город на африканском побережье. После падения финикийского влияния Карфаген взял власть над бывшими финикийскими колониями и стал столицей крупнейшей колониальной державы Западного Средиземноморья. К III веку до н.э. карфагенское государство подчинило себе Южную Испанию, Северную Африку, запад Сицилии, Сардинию, Корсику.

Таким был Карфаген к моменту первой схватки с Римом, начавшейся ради обладания Сицилией. После поражения в Первой пунической войне Карфагенская держава была полностью вытеснена с этого острова, а затем лишилась Сардинии и Корсики, аннексированных Римом. Однако члены аристократической семьи Баркидов Гамилькар, а затем и его зять Гасдрубал, смогли завоевать значительные территории на Иберийском полуострове, тем самым обеспечив приток финансов в метрополию и воинов для армии.

Во время Второй пунической войны сын Гамилькара Ганнибал Барка, перейдя со своим войском через Альпы, нанёс римлянам несколько чувствительных поражений, однако, не получая должной помощи от Карфагена, в итоге был изолирован в Бруттии. После потери Испании и высадки Сципиона в Африке в ходе битвы при Заме пунийцы потерпели очередное поражение и были вынуждены подписать мир, лишивший их всех заморских владений и ограничивший их свободу действий. Этим воспользовалась ставшая независимой Нумидия, которая захватывала у Карфагена всё новые и новые территории.

В 146 до н.э. в результате Третьей пунической войны Карфаген был полностью разрушен, а всё его 700-тысячное население поголовно уничтожено или продано в рабство. На плодородных землях, окружавших руины Карфагена, была организована римская провинция Африка, управляемая проконсулом из Утики.