Кем был боярин и воевода Федор Иванович Шереметев

В 1598 году подписал избирательную грамоту на царство Бориса Годунова, но затем примкнул к враждебной Годунову партии Романовых, после разгрома которых он лишился части имущества и был отправлен главным воеводой в Тобольск. После появления Лжедмитрия был послан взять Кромы; осада шла безуспешно. После смерти Бориса Годунова в 1605 году перешёл на сторону самозванца, за что был пожалован в бояре. По всей вероятности, Шереметев ввёл в Москву войско, которое хотя не принимало участия в убийстве самозванца, тем не менее, могло помочь заговорщикам. После избрания на престол Василия Шуйского Шереметев служил ему честно. В начале 1610 года соединился с Михаилом Скопиным-Шуйским и освободил Москву. После смерти Скопина-Шуйского и низложения Шуйского Шереметев стоял в думе, вместе с патриархом Гермогеном, за русского кандидата, но позже высказался за королевича Владислава и, находясь в числе семи бояр («Семибоярщина»), участвовал в посольстве с предложением короны Владиславу.

До созвания земского собора, правление государством было поручено боярской думе, во главе которой стоял Фёдор Мстиславский, а одним из семи её членов был Шереметев. 5 августа 1610 года Шереметев участвовал в ведении переговоров с гетманом Станиславом Жолкевским, относительно условий избрания на Московский престол Владислава. Убедившись, что Сигизмунд хочет приобрести Московское государство не для королевича Владислава, а лично для себя, гетман Жолкевский решил уехать из Москвы, надеясь уговорить Сигизмунда быть умереннее в своих требованиях и оставить мысль о необходимости взять силой Смоленск и Москву. Перед самым отъездом, к нему пришло около ста человек знатных москвичей, в том числе и Шереметев, и упрашивали его остаться, указывая ему на то, что без него поляки начнут своевольничать и ссориться с москвичами. Жолкевский не изменил однако своего решения и оставил вместо себя в Москве Александра Гонсевского.

После убийства Лжедмитрия II началось земское освободительное движение, по многие бояре, в том числе и Шереметев, не пристали к нему, оставаясь верными присяге королевичу Владиславу. В январе 1611 года была отправлена ими грамота королю Сигизмунду и королевичу Владиславу, с извещением о сборах Прокопием Ляпуновым рязанского ополчения и о том, что он со всей Рязанью отложился от Владислава. 19 марта 1611 года, во вторник на страстной неделе, население Москвы, обнадёженное приближением Ляпуновского ополчения, поднялось на поляков; произошла ужасная резня. На другой день все большие бояре, в том числе и Шереметев, выехав в Белый город, хотели уговорить москвичей, чтобы они прекратили кровопролитие, но москвичи не слушали их и начали в них стрелять. По приказанию Гонсевского Москва была зажжена, и пожар истребил всю столицу, за исключением Кремля и Китай-города, в котором и заперлись поляки, а с ними волей-неволей патриарх Гермоген и думные бояре, следовательно, и Шереметев. Во всё время осадного сидения Шереметев заведовал казённым двором. Денежная казна до того оскудела, что жалованье польским жолнёрам пришлось выдавать вещами из царской сокровищницы. Но Шереметев и его товарищи делали всё, что только могли, для сбережения этих сокровищ, а потому наиболее ценные вещи они отпускали не иначе, как в заклад, оставляя за собой право выкупа; а те вещи, которые употреблялись при венчании царей, даже и в заклад не отпускали. 22 сентября 1612 года Китай-город был взят земским ополчением, предводимым Дмитрием Трубецким и Дмитрием Пожарским, и положение кремлёвских сидельцев, уже давно страдавших от голода и болезней, стало ещё невыносимее.

Ровно месяц спустя, 22 октября 1612 года, поляки сдали Пожарскому Кремль, и кремлёвские сидельцы, в том числе и Шереметев, очутились наконец на свободе после 18-ти месяцев. Когда бояре выходили из Кремля, казаки хотели броситься грабить их, но земские люди взяли их под свою защиту и заставили казаков удалиться. Что же касается Шереметева и прочих думных бояр, то им были оказаны особые почести; летописец говорит, что «Пожарский прия их с честию». Добрые отношения временного правительства собственно к Шереметеву выразились, между прочим, в том, что оно на первых же порах поспешило вознаградить его за лишения осадного сиденья, предоставив в его владенье, грамотой от 25 ноября 1612 года, взамен отобранного у него царём Борисом отцовского кремлёвского двора, дворовое место в Кремле же, у Никольских ворот, при церкви Бориса и Глеба. Место это принадлежало сначала Дмитрию Годунову, а потом Михаилу Скопину-Шуйскому. Право на владение Шереметева этим местом было утверждено жалованной грамотой от 19 мая 1613 года. Впоследствии Шереметев развёл там два сада, исправил старые здания и выстроил много новых, так что было 62 палаты.

Избрание и венчание на царство Михаила Романова

Посольство от всей земли русской просит Михаила Феодоровича на царство. Отчет Московского Народного Университета имени А.Л.Шанявского за 1913-1914 академический год. VI-й. — М., 1914

Шереметев состоял в переписке с митрополитом Филаретом Романовым, находившимся в польском плену. По всему вероятию, Филарет не предполагал, что земские люди намереваются избрать на престол его сына Михаила, так как в одном из писем к Шереметеву настаивал, чтобы непременным условием избрания было ограничение самодержавия. К концу января 1613 года в Москву съехались выборные от городов для участия в земском соборе. Шереметев прочитал в заседании вышеупомянутое письмо Филарета. Узнав, что хотят избрать на царство Михаила Романова, мать его, инокиня Марфа Ивановна, написала Шереметеву и умоляла употребить всё влияние, чтобы отклонить избрание её сына, так как он слишком молод и положительно неспособен царствовать.

Одновременно с этим Шереметев писал Василию Голицыну, находившемуся вместе с митрополитом Филаретом в польском плену, убеждая Голицына «не чинить смуты», так как в Москве в то время существовала целая партия, стоявшая за кандидатуру в цари московские Василия Голицына. В одном из писем к нему Шереметев говорит следующее: «князь, не чини смуты! Помиримся на Мише Романове: он молод и разумом ещё не дошел и нам будет поваден». Представители земли, как известно, выбрали в цари Михаила Романова, по всей вероятности не без влияния со стороны Фёдора Ивановича Шереметева.

Во главе посольства к избранному царю был поставлен Фёдор Иванович Шереметев вместе с рязанским архиепископом Феодоритом. По прибытии в Ярославль, послы узнали, что Михаил Фёдорович находится в костромском Ипатьевском монастыре. 13 марта 1613 года посольство остановилось на правом берегу Волги, против самой Костромы. Приблизительно с семи часов утра то трёх часов пополудни, по теперешнему исчислению часов, продолжали уговаривать Марфу Ивановну благословить сына на царство. Когда, в конце концов, было получено согласие, Шереметев немедленно послал земскому собору извещение об этом. С тех пор постановили праздновать 14 марта Феодоровской иконы.

С 14 марта 1613 года Фёдор Иванович Шереметев становится во главе правительства вновь избранного царя-отрока, хотя в Боярской думе считался первенствующим по-прежнему Фёдор Мстиславский. Правление Московским государством Фёдора Ивановича Шереметева от имени Михаила Фёдоровича Романова вместе с Земским собором продолжалось шесть лет, до 1619 года, то есть до возвращения из польского плена царского отца, митрополита Филарета. Политическое значение Шереметева не только возобновилось, но возросло после женитьбы царя на Евдокии Стрешневой, а в особенности после кончины патриарха Филарета в 1633 году.

11 июля 1613 года произошло торжественное венчание на царство Михаила Фёдоровича. В качестве заведующего Казённым двором, Шереметев роздал регалии лицам, назначенным их нести, а затем участвовал в шествии царя в собор.

В августе 1615 года в Москве было получено донесение псковского воеводы Василия Морозова о приходе шведского короля Густава Адольфа с 16-тысячным войском. 20 августа был назначен идти на помощь к Морозову Шереметев с ратными людьми, которым было приказано собираться во Ржеве.В ожидании новых распоряжений из Москвы, Шереметев расположился в Ржеве, был застигнут врасплох нападением Александра Лисовского и шесть недель отбивался от его приступов. Ещё 13 октября Шереметев нашёл случай сообщить в Москву о своём бедственном положении, но там медлили с высылкой помощи, потому что лица, окружавшие царя, скрывали от него настоящее положение дел, а иные, как например братья Салтыковы (племянники великой старицы Марфы Ивановны), недоброжелательствовали Шереметеву. Когда до царя дошло наконец известие об осаде Ржева Лисовским, он послал на выручку осаждённых Михаила Барятинского, но тот предпочёл остаться вдали, и Шереметев собственными средствами «отсиделся» от Лисовского. Барятинский был строго наказан за ослушание и за то, что выпустил Лисовского, по уходе которого Шереметеву и его товарищу Василию Ахамашукову-Черкасскому велено было распустить ратных людей по домам, а самим ехать к Москве.

в самом конце 1616 года или в начале 1617 года Шереметев был назначен начальником Разбойного приказа; но о деятельности его за время управления этим приказом ничего не известно, потому что все дела погибли в Московский пожар 1625 года.

В июне 1617 года Шереметев, с титулом наместника псковского, вёл переговоры с английским послом Джоном Мериком. Англичане хлопотали о свободной торговле в Московском государстве и о предоставлении им пути по Волге в Персию и иные восточные земли, а рекой Обью в Китай и восточную Индию. Переговоры тянулись долго; Джон Мерик должен был представить обстоятельные записки, как англичане намерены торговать с Персией и как будут ходить в Индию. В конце концов с московской стороны дело свели к предложению, чтобы английский король заключил наступательный союз с царём Михаилом Фёдоровичем против польского короля. Мерик уклонился от переговоров, но сказал, что если царь сошлётся с английским королём, то весьма вероятно, что он поможет ему против Сигизмунда.

В конце декабря 1617 года поляки решили послать в Москву комиссара с предложением назначить съезд для переговоров о трёхмесячном перемирии. Предложение это было принято, и 5 марта 1618 года царь Михаил Фёдорович назначил быть на съезде с литовскими людьми и говорить с ними о мире: боярину Фёдору Шереметеву, боярину Даниилу Мезецкому, окольничему Артемию Измайлову и думному дьяку Петру Третьякову. Съезд этот не состоялся, вследствие благополучного окончания сейма, на котором были назначены деньги для продолжения войны с Москвой.После неудачного приступа поляков к Москве, королевич Владислав послал к боярам своего секретаря Гридича к предложением заключить перемирие. Два съезда в Деулине были неудачны; на втором из этих съездов дело едва не дошло до вооруженного столкновения с поляками, и Шереметев полагал, что миру не бывать. Два дня спустя сами поляки прислали звать московских уполномоченных на съезд, который состоялся 1 декабря 1618 года и закончился перемирием на 14 лет и 6 месяцев, следовательно до 1 июня 1633 года.

Оставалось исполнить ещё одну статью Деулинского договора — добиться возвращения из плена отца царя Михаила Фёдоровича, митрополита Филарета, и прочих пленников, находившихся в Польше около девяти лет.30 мая открылся съезд, и Гонсевский выставил на вид якобы жестокое обращение с польскими пленными и медлил разменом, надеясь получить больше того, сколько было положено по Деулинскому договору. Шереметев с товарищами не нашли возможным исполнить польские требования и уехали назад в Вязьму. На другой день Гонсевский прислал сказать им, что если не будут исполнены все его требования, то он уедет в Польшу, увезёт с собой митрополита Филарета и в таком случае возобновятся военные действия. Шереметев с товарищами ответили посланным: «Новых статей, мимо наказа государя и совета бояр, принять не можем; угроз же никаких не боимся, ратных людей у нас самих довольно и поближе вашего». Видя твёрдость митрополита Филарета и царских послов, польские уполномоченные согласились наконец на размен пленных, который и произошёл 1 июня. Шереметев сопровождал Филарета Никитича и в его торжественном шествии в столицу, куда они прибыли 14 июня 1618 года.

По возвращении Филарета  из плена, Шереметев был по-прежнему близок к царю Михаилу Фёдоровичу и, наряду с его родственниками — Иваном Романовым и Иваном Черкасским, пользовался большим уважением не только в семье царя, но и среди бояр. Так например старейший боярин и последний представитель своего рода, Фёдор Мстиславский, назначил их троих своими душеприказчиками.19 сентября 1624 года на свадьбе царя Михаила Фёдоровича с княжной Марьей Владимировной Долгоруковой Шереметев был «у постели» царя вместе с отцом царицы.Царь Михаил Фёдорович, овдовевший 6 января 1625 года, задумал год спустя вступить во второй брак, и 4 февраля 1626 года произошла торжественная свадьба его с Евдокией Лукьяновной Стрешневой, которая, по словам Страленберга, была из сенных девушек двора Шереметева. И на этой свадьбе царя постельничим был Шереметев, а 8 февраля он обедал за царским столом вместе с патриархом Филаретом.

3 мая 1625 года, когда царь Михаил Фёдорович был у Троицы, а Москву ведал Шереметев, произошёл ужасный пожар: сгорели Китай-город и Кремль. Шереметев понёс такие большие убытки во время этого пожара, что, несмотря на своё богатство, не обошёлся без частных займов, для возобновления обгоревших хором. Он не успел расплатиться при жизни со всеми долгами, как это видно из духовного завещания, написанного 29 ноября 1645 года. В 1626—1629 годах Шереметев обедал у царя, когда он справлял новоселье после пожара, а также по случаю крестин царевен Ирины и Пелагеи и царевича Алексея.

Во время заведования Москвой в отсутствии государя, Шереметеву приходилось вести обширную переписку с воеводами городов, разбирать и проверять их отписки, снимать допросы с гонцов и т. д. В 1628 году к этим обязанностям присоединилось ещё начальство над Печатным приказом, деятельность которого в это время не ограничивалась приложением государственной печати к разным крепостным бумагам, выдаваемым частным лицам. После Московского пожара 1625 года, во все концы государства были разосланы писцы для нового описания и межевания земель и составления писцовых книг, сгоревших во время пожара. Возникало множество тяжб, нередко кончавшихся новыми крепостями или полюбовными сделками, а потому обязанности начальника Приказа печатных дел усложнились.

Шереметев не участвовал в войне с Польшей 1632—1634 годов и «отставлен» даже от сбора подвод для перевоза хлебных запасов под Смоленск, вследствие тяжкой болезни, а затем кончины 28 августа 1623 года единственного сына его от второго брака, стольника Алексея Фёдоровича.

Поляновский договор о вечном мире

Вскоре после отступления в начале 1634 года от Смоленска московского войска, бывшего под начальством Михаила Шеина, начались между Речью Посполитой и Московским государством переговоры о мире. Посольство правил Шереметев, а товарищами у него были: окольничий Алексей Львов, дворянин Степан Проестев и два дьяка, в сопровождении 500 человек стольников, стряпчих, дворян московских, жильцов, детей боярских и дворян городовых. Несмотря на всю свою опытность в переговорах с поляками, Шереметев находился иногда в весьма затруднительном положении вследствие неумеренных требований польских комиссаров. Лишь 3 июня подписан был так называемый Поляновский договор о вечном мире между Московским государством и Польшей, по которому Владислав отказался окончательно от титула Московского царя и от притязаний на Московский престол, обязавшись возвратить подлинный договор Станислава Жолкевского и другие акты, относящиеся к Смутному времени; с московской стороны уступлены полякам несколько городов. Шереметев заключил даже негласное условие с поляками, что «если Владислав умрёт, не оставив потомства, то они изберут себе в короли русского царя». После подписания мирного договора, польские комиссары предложили насыпать на месте съездов два кургана и поставить на них два столба, с обозначением государевых имён, времени заключения договора, а также имён всех посольских чинов. Шереметев отклонил предложение комиссаров и получил за это одобрение от Московского правительства.

Царь Михаил Фёдорович был очень доволен заключением Поляновского мирного договора и выслал стольника Василия Бутурлина для почётной встречи Шереметева. После Поляновского договора Шереметев стал именоваться «ближним боярином» и был заметно отличён 19 марта 1635 года при совершении торжественного обряда царской присяги в соблюдении вечного мира с Польшей. Екатерина II, имея в виду заключение этого договора, называла Шереметева великим государственным человеком, а в одном из документов, выданных в 1801 ведомством иностранных дел, говорилось, что заключением Поляновского договора Шереметева «приобрёл роду своему незабвенную славу».

30 января 1637 года Шереметев присутствовал при приёме польского гонца Адама Орлика, занимая своё обычное место на лавке бояр, по левую сторону государя. Два года спустя, в январе 1639 года, Шереметев вёл переговоры с секретарём голштинского посольства Адамом Олеарием, которому царь предлагал перейти на службу в Московское государство, в качестве придворного астронома и географа. Олеарий, по-видимому, согласился было принять это предложение, но почему-то дело не состоялось, и 15 марта Олеарий уехал из Москвы вместе с прочими членами посольства. В том же 1639 году Шереметеву было поручено царём Михаилом Фёдоровичем принимать челобитные на сильных людей, поступавшие на царское имя в Приказ приказных дел.

После кончины Ивана Черкасского 4 апреля 1642 года Шереметев стал, по выражению современников, «тайнейшим и начальнейшим боярином в царстве». 12 апреля 1642 года царь указал Шереметеву «ведать свой государев большой наряд», то есть велел сидеть в Приказе Большой казны — одном из важнейших учреждений, которое всегда поручалось ближнему боярину. В его же заведовании находились: Стрелецкий, Иноземский, Рейтарский, Аптекарский и Оружейный приказы и Приказ Новой четверти. Должность начальника Аптекарского приказа ещё более приближала Шереметев к царю, здоровье которого с 1639 года, т. e. со времени кончины сыновей его, царевичей Ивана и Василия Михайловичей, сильно расстроилось. Лечение государя производилось под непосредственным наблюдением Шереметева. Прежде все лекарственные растения выписывались из Англии, Болгарии и Германии, а Шереметев, считая это неудобным и убыточным, добился мало-помалу, что некоторые лечебные травы и коренья стали доставлять в Аптекарский приказ травники, собиравшие их по полям.

В феврале 1645 года Шереметев вместе с Алексеем Львовым уговаривал датского королевича Вальдемара, приехавшего в Москву в качестве жениха царевны Ирины Михайловны, принять православие; но королевич ответил, что, если брак не может быть совершён по обоим вероисповеданиям, то он желает, чтобы его отпустили домой. 21 марта королевич пригласил к себе Шереметева и снова просил его похлопотать у государя об отпуске: «Я знаю, что ты начальнейший боярин в царстве, ближний, справедливый, великий, и потому бью тебе челом, помоги мне, чтоб царское величество послов и меня отпустил.» Все эти разговоры и просьбы были безуспешны: королевич не соглашался на перемену вероисповедания, царь Михаил Фёдорович не отпускал его. Только в августе 1645 года, уже по восшествии на престол Алексея Михайловича, Вольдемар был отпущен в Данию, и Шереметев выдал ему из приказа Новой четверти 14 000 рейхсталеров кормовых денег на дорогу.

Царь Михаил Фёдорович скончался в день своих именин, 12 июля 1645 года, на руках Шереметева, который во время его болезни сам носил ему все лекарства, прописываемые докторами. 11 августа 1645 года Шереметев имел последний доклад у юного царя Алексея Михайловича по Аптекарскому приказу о выдаче докторам, аптекарям, лекарям и другим служащим лицам жалованья за июнь, июль и август 1645 года. Затем в новогодней сентябрьской росписи показано, что Шереметев сидел по-прежнему на Казённом дворе, у Большой казны, а также в приказе Новой четверти, но сведений о его распоряжениях за это время не имеется. 28 сентября 1645 года произошло торжественное венчание на царство Алексея Михайловича; Шереметев не присутствовал на этом торжестве, очевидно по недомоганию, а на другой день явился к царю в числе поздравителей.

Ещё при Михаиле Фёдоровиче Шереметев составил духовное завещание и подал ему 14 марта 1645 года.Вследствие болезни царя Михаила Фёдоровича духовная осталась не утверждённой. Лишь четыре года спустя, 11 июля 1649 года, духовное завещание и приложенная к нему изустная память были представлены патриарху Иосифу и утверждены приложением патриаршей печати.

Вскоре после утверждения патриархом духовного завещания, Шереметев исполнил своё давнишнее намерение — 28 августа 1649 года он уехал из Москвы в Кирилло-Белозерский монастырь, где и принял монашество с именем Феодосия. Ему было в это время за семьдесят лет и он лишился зрения, но несмотря на это в нём не угасла любовь к просвещению. Уже после того, как он перестал принимать участие в государственном управлении, он покупал книги, печатавшиеся на Московском печатном дворе, не только лично для себя, но и для раздачи: в течение последних пяти лет (1644—1649) им было куплено около 700 экземпляров разных книг духовного содержания, причём некоторые, как например «Часослов», приобретались им часто и всё в большем и большем количестве: в 1644 году — 50 экземпляров, в 1646 году — 70 экземпляров, в 1647 году — 122 экземпляра. В Кирилло-Белозерском монастыре он прожил меньше полугода: прибыл туда в сентябре 1649 года, а 17 февраля 1650 года скончался.