Кризис Римской империи: цена выживания

Кризис III века

Императорам III века выпала нелегкая судьба. Им пришлось прилагать намного больше усилий в управлении империей и армией, чем их предшественникам I-II веков. Постоянные заговоры, перевороты, интриги в столице, бунты и восстания в провинциях и лагерях приграничных легионов заставляли императоров быть всегда энергичными как в политическом плане, так и в плане активных перемещений по империи.

III век породил полководцев и правителей, боровшихся уже не столько ради славы и богатства, как их предки времен Цезаря и Августа, а ради выживания империи. Короткая жизнь на троне вынуждала действовать и выжимать из себя и подданных все что можно. Будущее, как никогда ранее для всех жителей империи, от императоров до простых земледельцев, было тревожным и беспросветным.

Римский мир (Pax Romana) после Марка Аврелия

С самого начала своего существования Римская империя имела слабое место — институт наследования. Точнее, его почти полное отсутствие в форме детальных и применяемых на практике законов престолонаследия. Эпоха принципата (императора как первого гражданина «Принцепса») совсем не случайно закончилась кризисом третьего века, но усугубилась экономическими причинами. Феномен этого времени был не столько в том, что Римская империя была ввергнута в десятилетия бесконечных войн, бедствий и экономических проблем, а в том, что Рим сумел выжить, казалось бы, в безнадежной ситуации; что в нужное время и в нужном месте оказалась целая плеяда талантливых политиков и полководцев, сумевших заново собрать империю буквально из осколков.

Многие историки говорят о времени правления Коммода (180- 192), сына Марка Аврелия, как об отправной точке самого великого кризиса империи. Один из первых императоров по крови, а не по традиции усыновления или назначения, получивший свой титул как прямой наследник, Коммод считался позднейшими авторами неумелым и бездарным правителем, не сумевшим вовремя обуздать намечавшиеся кризисные явления. Эпидемия, занесенная с Востока и поразившая империю еще во времена жизни его отца, погубила тысячи жизней и нанесла непоправимый экономический урон. Ситуация усугубилась с началом очередной войны на востоке с молодой персидской династией Сасанидов за Армению. За недостаточное внимание к делам государства император поплатился жизнью. Убийство Коммода дало возможность многим недовольным среди военной верхушки, столичной и провинциальной знати вступить в активную борьбу за верховенство в империи.

 В одном лишь 238 году на троне империи успели посидеть семь императоров. Практика правления попарно, на манер консулов времен республики, не спасала — шесть из семи были убиты. К 254 году фактически существовало три отдельных римских империи: Галлия, Восток и собственно Рим. Многие провинции контролировались столицей формально или не контролировались вовсе. Империя, казалось, необратимо разваливалась на отдельные государства. С каждым годом цены на повседневные товары поднимались все выше, инфляция била и по солдатам, быстро превращая их когда-то крупное жалование в карманные деньги.

«Заботься о солдатах и не обращай больше ни на что внимания», — эти слова Септимия Севера, адресованные своему наследнику, прекрасно иллюстрируют отношение верховной власти к своим подданным и реалистичное (пусть даже с налетом цинизма) понимание ситуации — армия была ключом к выживанию и ради ее содержания власть готова была пойти на самые жесткие меры. Внешние и внутренние враги заставляли тратить все больше и больше средств на армию при продолжавшейся агонии экономики. В течение 3-го века развитая денежная система фактически рухнула, ввергнув многие регионы в полный экономический застой и заставив власти собирать налоги в натуральной форме: тканями, продуктами, ремесленными изделиями.

Такой император, как Галлиен, видя серьезные проблемы в устройстве римской армии, трудностях ее своевременного снабжения, содержания и ухудшающейся жизни солдат, начал реорганизацию легионов, придав им мобильность за счет увеличения числа кавалерии. Постепенно вооружение римских солдат стало ориентироваться на борьбу в первую очередь с кавалерией. Гладиус, знаменитое оружие легионера, постепенно вытеснялся более длинным мечом — спатой, в правление Септимия Севера (193-211) он становится общепринятым. Пластинчатая броня «лорика сегмента», широко известная нам по фильмам и картинам, прекрасно подходила для действий пехотного легиона в прошлом. Но в III веке она постепенно выходит из пользования, вытесняясь более удобной для кавалеристов кольчужной или пластинчатой броней. Копья пехоты и конницы утяжелились и стали более массивны. Шлемы отчасти были упрощены для более массового производства.

Солдатские императоры

Варварские вторжения, бывшие до времен Марка Аврелия пусть немалой, но все-таки не главной проблемой, резко усиливаются в конце II — начале III в. Император смог успешно отразить крупное вторжение германцев на Дунае, но последовавшие за ним десятилетия хаоса и бунты пограничных легионов закономерно привели к прорывам в глубь римских территорий значительных сил врага, набиравшихся смелости осаждать и штурмовать крупные города.

 Балканский полуостров и придунайские провинции долгое время поставляли имперской армии прекрасных рекрутов и младших офицеров. Около 212 года на Дунае, одной из самых неспокойных границ империи, было расквартировано двенадцать легионов — это больше, чем на Рейне в тот же период (4 легиона) или восточной границе (10 легионов). Балканские солдаты были одними из самых стойких и дисциплинированных в армии и нередко выдвигались на командирские должности в расквартированных в своем регионе легионах.

Неудивительно, что именно армии из этих мест стали играть серьезную роль в политике империи еще во II веке, но их звездный час пришелся именно на третий век. Из-за ослабления центральной власти, сильно зависевшей от авторитета и личных качеств правителя, легионы с Дуная не были исключением тех лет и стали регулярно провозглашать своих полководцев императорами. Нередко слишком успешный командующий, удачно разбив очередных варваров, прорвавших границу, мог помимо своей воли оказаться в роли самопровозглашенного императора, если его солдаты так решили. Отказываться или переубеждать легионеров командиру было опасно, был риск погибнуть от меча своих подчиненных — солдаты считали, что только так смогут добиться улучшения своего материального положения во времена, когда центральная власть сотрясалась от очередного переворота или бедствия, нередко забывая о нуждах окраин.

Биографии многих императоров этого времени имеют немало общего, среди них практически не было «счастливцев», умерших собственной смертью. Кинжалы или яд им стали почти гарантированы — в ту жестокую эпоху удачей для таких правителей была смерть на поле боя. Гелиогабал в 222 г. убит взбунтовавшимися солдатами вместе со своей матерью. Александр Север гибнет в 235 г. от рук солдат, недовольных серьезным поражением от алеманов. Таких примеров не один десяток.

Многие из солдатских императоров были выходцами из крестьянской среды, малограмотны, не склонны к античной культуре, но исключительно талантливы и решительны как полководцы. Несмотря на всю их непримиримость борьбы за престол и жестокость по отношению к соперникам, у всех них была единая цель — объединить империю.

В особенно неудачных случаях император мог позорно умереть в иноземном плену, как это было с Валерианом I. Правитель Сасанидского Ирана, шахиншах Шапур I, взял его в плен под Эдессой во время провального для римлян похода и рассчитывал на обильный выкуп, но сын императора отказался платить, оставив отца в роли раба у персидского царя. Валериан, если верить некоторым авторам, подвергался унижениям, словно простой прислужник, и служил на церемониях Шапура I подставкой для царственных ног.

В череде коротких правлений императоров середины III века выделялся разве что Галлиен (254-268), сын упомянутого выше Валериана I, выходец из знатных кругов, достаточно образованный для своего времени, способный и осторожный политик. Возможно, поэтому он смог продержаться на шатком троне так долго, несмотря на то, что именно на время его правления приходился пик общего кризиса империи: Галлия и другие западные провинции отделились от Рима и управлялись уже несколько лет своим собственным императором Постумом, богатая золотом провинция Дакия была захвачена готами, которые успели вторгнуться в Малую Азию, франки проникли даже в Испанию, персы взяли один из крупнейших городов на востоке империи — Антиохию. Рим был вынужден принять как должное независимость крупного торгового города Пальмиры, который к тому же захватил часть римских провинций на востоке, в довесок ко всему под ударами алеманов пала римская оборона на Декуматских полях — территории между Рейном и Дунаем. Фактически император мог контролировать только собственно Италию, Северную Африку и Балканский полуостров.

В такой, казалось бы, безнадежной ситуации Галлиен сумел провести серию успешных военных и организационных реформ, которые потом сыграли добрую службу его последователям, значительно упростив им дело объединения империи. Был создан ряд центров, на которые опиралась оборона того или иного региона — своеобразные штабы военных округов, способные руководить действиями крупных воинских частей в случае масштабного вторжения извне, а также распределять резервы и ресурсы из одного центра. Важнейшим из таких центров новой оборонительной системы стал Медиоланум (современный Милан), расположенный близко к опасным и неспокойным границам по Рейну и Дунаю.

Галлиен действовал довольно нестандартно для своего времени. Чтобы справиться с агрессией племени маркоманов, проживавшим на территории современной Богемии, около 260 г. император позволил им создать собственное государство, расположенное отчасти на римской стороне Дуная, при этом еще и заключив нечто вроде брака с дочерью вождя племени. Такой ход по отношению к варварам до него не применял ни один император.

Армия получила большую мобильность за счет значительного увеличения числа конницы (тяжеловооруженных всадников и конных лучников), предназначенной, в первую очередь, для быстрого реагирования на опасные прорывы границы и теперь не считавшейся частью того или иного легиона. Кавалерия заняла доминирующее положение в армии Рима, сделавшись главной ударной силой и поставив точку над славой традиционного легиона, низведя пехоту до уровня вспомогательных частей.

В 268 г. Галлиен столкнулся с самым крупномасштабным вторжением готов в пределы Рима за весь III век. Готы, учтя свои прошлые поражения, собрали крупный флот и атаковали территорию Греции и Малой Азии с моря. Некоторым крупным городам удалось откупиться от захватчиков большой данью, другим (Афины, Спарта, Олимпия, Коринф) не повезло и они были взяты штурмом и разграблены. Император подстерег готов, когда те возвращались из Греции по суше. Окружил их, обремененных обильной добычей, и разбил под Наиссом (современный Ниш в Сербии) в самом кровавом сражении века, уничтожив около пятидесяти тысяч врагов. Но плоды этой значительной победы достались уже другим.

Тщательно укрепляя армейскую машину, выдвигая на главные посты и приближая к себе наиболее способных военачальников, Галлиен в какой-то момент потерял бдительность, позволив своим высшим офицерам объединиться в своеобразный клуб избранных (Protectores), который постоянно следовал за императором в походах. Галлиен был убит в 268 году высшими командирами, которые решили, что уже достаточно самостоятельны и сильны. После убийства человека, которому они были обязаны своим высоким положением, заговорщики тут же начали вести борьбу друг с другом, что было типично для тогдашних реалий. Следующие 15 лет военачальники Галлиена гибли один за другим, кто от рук своих подчиненных, кто в бою с варварами или другими узурпаторами, но упорно продолжали дело объединения империи.

Античные авторы, писавшие после смерти Галлиена, часто старались очернить правление императора, приписывая ему самые разнообразные грехи и пороки, отдавая авторство его достижений другим императорам, например Клавдию II Готскому, правившему сразу после Галлиена. Отчасти это происходило из-за серьезного конфликта Галлиена с сенаторами и италийской аристократией, которым император ограничил доступ к высшим армейским должностям, а те отплатили в форме исторической клеветы.

Диоклетиан и Константин

Рим знал самых разных правителей. От великих администраторов и полководцев до абсолютно не приспособленных к управлению, политике или войне личностей. Жесткие и авторитарные императоры, пришедшие к власти из череды кровавых переворотов и гражданских войн, не были чем-то уникальным в римской истории. Но Диоклетиан и Константин, образовавшие в глазах потомков и исследователей своеобразный тандем, сумели завершить дело Галлиена, наконец вытащив империю из кризиса.

Диоклетиан появился на сцене будучи уже опытным администратором, который, видя неудачи и поражения своих предшественников, пришел, возможно, к единственно правильным выводам в тогдашней ситуации, создав институт тетрархии. На протяжении своего царствования его соправителями были военачальники-иллирийцы Максимиан, Констанций и Галерий. Разделив власть в империи между собой и соправителями из армии, Диоклетиан смог значительно укрепить свое положение и общую политическую ситуацию в империи, вовремя поделившись властью со своими полководцами. Многие провинции империи были разделены на более мелкие, чтобы у губернаторов было меньше возможностей, соблазна и ресурсов для бунта. В общем, число провинций увеличилось более чем в два раза.

С приходом к власти Диоклетиана меняется и идеологическая основа Империи. Император становится теперь полноправным абсолютным монархом, закрепив давно уже существующую неограниченную власть императоров на бумаге. Сенаторы отныне уже не равные императору-принцепсу, а лишь одни из его подданных, подданных доминуса-господина, который выше всяких законов.

Точку в выходе империи из самого затяжного в ее истории кризиса поставил Константин. Будучи сыном одного из соправителей Диоклетиана, он пришел к власти в 306 г. традиционным для Рима способом — уничтожив соперников в очередной кровавой гражданской войне. Но только в 324 году он получил полную власть над Римской империей, разбив последнего своего крупного соперника.

Диоклетиан и Константин завершили уникальное в своем роде реформирование империи, закрепив достижения своих талантливых предшественников серьезными административными и экономическими реформами. Пусть они не смогли спасти экономику западных провинций, бедневших из года в год, но сумели перенести экономический и политический центр империи на более защищенные от внешних угроз территории Греции и Малой Азии, дав в будущем для Византии более высокие шансы на выживание. Город Константинополь, усилиями императора Константина, стал своеобразным страховочным центром для империи, столицей, которую легче оборонять и обеспечивать продовольствием, нежели старый Рим.

Выживание Римской империи было добыто очень высокой ценой — стремительное сокращение населения, обесценивание денег, намеренная порча монеты властями, многократное увеличение налогов и численности армии, введение принудительной наследственности многих профессий, обнищание прослойки мелких земледельцев и горожан (бывших до этого основой для пополнения римской армии) и появление более абсолютистской и жесткой формы правления. Все перечисленные проблемы легли на голову императоров и простых римлян, вынуждая имперский механизм напрягаться как никогда ранее и жертвовать благополучием и нередко жизнями своих подданных ради армии. Ко времени Константина государство, стараясь контролировать любую деятельность, приносящую доход, чтобы вытрясти из нее как можно больше налогов, прошло уже критическую точку, но оно же подрубило экономические и культурные основы античной цивилизации с ее развитой торговлей и самоуправлением городов-общин.

Колоссальные жертвы были принесены на алтарь выживания государства. Выйдя из кризиса, Римская империя была уже далеко не такой блестящей, как в 1-2 веках. Изменения затронули практически все аспекты культуры, экономики и государства. Глубокие изменения в идеологии и культурных взглядах видны на примере скульптурных портретов тетрархов, четырех соправителей начала IV века, где лица полностью лишены индивидуальных черт, если сравнивать их с более ранними официальными императорскими портретами.

То, что выпало пережить населению империи в III веке, говорит об уникальной живучести римской античной цивилизации. Римская империя имела реальные шансы пасть на два века раньше, чем это случилось в действительности, и тогда история и облик Европы и всего Средиземноморья могли оказаться совершенно иными. Христианство могло так и не стать общеевропейской религией — без Византии как наследницы Рима, арабское вторжение VII века могло зайти значительно дальше. Альтернативные варианты развития тогдашней истории могут быть очень разнообразны. В реальности же империя смогла сберечь античное культурное наследие и передать его дальше, когда созрел достойный наследник — христианская церковь. Хотя вопрос «А стоило ли выживание империи такой цены?», несмотря ни на что, невольно возникает.