Лучшие подводники кригсмарине и ведомство Геббельса: обратная сторона популярности

Знаменитый генерал Эрих Людендорф в своей книге «Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг.» так писал о военной пропаганде противника:

«Мы были загипнотизированы вражеской пропагандой, как кролик под взглядом змеи. Она оказалась чрезвычайно хитроумной и широкомасштабной, она действовала по принципу массового внушения, сохраняла тесный контакт с военной ситуацией и была совершенно неразборчивой в средствах… Армия так и не нашла союзника в виде пропаганды, поступающей с нашей стороны. Хотя немецкая армия была победоносной на поле боя, Германия проиграла войну против боевого духа вражеских наций».

Трудно не согласиться с немецким полководцем, выделившим боевой дух армии среди важнейших факторов её поражения или победы. Подчёркивая значение военной пропаганды, Людендорф признал её оружием массового поражения, способным убить дух целой нации и сыграть немалую роль в войне. Учтя предыдущие ошибки, его последователи, развязавшие Вторую мировую войну, активно использовали пропаганду как средство достижения цели. Однако их противники были также искусными мастерами в этом деле – поэтому, пока солдаты сражались на фронте, пропагандисты вели свою войну на волнах радио, страницах прессы, киноэкранах, а также путём распространения слухов.

Подводная война и пропаганда

Ярким примером пропагандистской войны стало освещение англичанами действий как своих, так и вражеских подводников. К примеру, британской прессе было свойственно именовать немецкие и союзные им подводные лодки «U-boat», а британские — «Submarine», не смешивая эти понятия. Автором этой идеи был глава Адмиралтейства Уинстон Черчилль, который выпустил по этому случаю официальное коммюнике. В нём говорилось:

«Вражеские субмарины нужно называть «у-боат». Термин «субмарина» должен использоваться только в отношении подводных кораблей союзников. У-боаты – это трусливые злодеи, которые топят наши суда, а субмарины – благородные храбрецы, которые топят злодеев».

Подводная война стала одной из первых целей для пропаганды, поводом к чему стал знаменитый инцидент с «Атенией» (Athenia). Этот британский лайнер был потоплен U 30 капитан-лейтенанта Фрица-Юлиуса Лемпа (Fritz-Julius Lemp) спустя всего несколько часов после начала войны между Великобританией и Германией. Судно было атаковано как в нарушение довоенных правовых договорённостей, так и в нарушение приказа немецкого командования об их соблюдении.

Используя гибель лайнера как удобный повод, британцы обрушили на немецких подводников вал критики, обвинив их во всех смертных грехах. Берлин не остался в долгу, обвинив Лондон в том, что лайнер был потоплен самими британцами для создания этого самого удобного повода.

Любопытно, что на тот момент в самой Германии ещё не знали об атаке, так как Лемп сообщил об этом только после своего возвращения. Узнав правду, руководство Третьего рейха предпочло сохранить её в тайне, придерживаясь прежней версии о вине самих англичан.

Вскоре немцы «сравняли счёт». Вторым известным случаем в пропагандистской войне стало потопление британского судна «Ройал Сэптр» (Royal Sceptre) немецкой подлодкой U 48 капитан-лейтенанта Герберта Шульце (Herbert Schultze) в сентябре 1939 года. В отличие от Лемпа, Шульце действовал, соблюдая призовые правила и, потопив пароход, обеспечил английскому экипажу возможность спастись. Не имея точных данных о гибели судна, Уинстон Черчилль обрушил на немцев лавину критики и охарактеризовал факт атаки на «Ройал Сэптр» как «постыдный акт зверского пиратства в открытом море». Однако когда стали известны подробности, это заявление выставило Адмиралтейство и лично Черчилля в невыгодном свете, но о конфузе все быстро забыли: война только начиналась, и вскоре такие заявления уже мало кого удивляли.

В вопросах пропаганды разбирались не только политики, журналисты, но и военные. Одним из них был командующий подводными силами Германии контр-адмирал Карл Дёниц, благодаря которому о подводниках Германии заговорили не только как о безжалостных пиратах и убийцах.

Рождение «Быка Скапа-Флоу»

Начало войны сулило Дёницу мало хорошего: амбициозный и умный офицер, он понимал, что крошечный немецкий флот не может победить такую морскую державу, как Великобритания. Однако Дёниц давно лелеял надежду, что это могут сделать подводные лодки, способные установить настоящую морскую блокаду и вынудить противника сдаться. Опираясь на опыт Первой мировой, он готовил своих подводников к сражениям с конвоями, разрабатывая тактику «волчьих стай».

Однако в мирное время идеи Дёница не встретили поддержки у командования кригсмарине. Гросс-адмирал Эрих Редер и его штаб имели планы на строительство сбалансированного флота, где подлодки были лишь одной из составных частей, но не главной силой. Кроме этого, постройка такого количества субмарин противоречила англо-германскому морскому соглашению, да и в перспективу скорой войны с Англией Редер не верил. Аргументы Дёница были сочтены неубедительными, а в итоге на начало войны он имел всего два десятка подлодок, пригодных для действий в Атлантике и приказ действовать строго в рамках призовых правил.

Дёниц понимал, что пока его подводники не совершат что-нибудь выдающееся, никто не будет считаться с его мнением. Поэтому он задумал совершить нечто на грани фантастики – разработать и осуществить операцию по проникновению немецкой подлодки в святая святых британского флота – его главную базу в Скапа-Флоу. Ещё в годы Первой мировой немецкие лодки совершили несколько неудачных попыток прорыва туда, но Дёниц верил, что на этот раз все получится, и оказался прав.

Тщательная подготовка операции и исключительно удачный выбор исполнителя оказались залогом успеха. В ночь с 13 на 14 октября 1939 года U 47 капитан-лейтенанта Гюнтера Прина (Günther Prien) сумела проникнуть на якорную стоянку Скапа-Флоу, торпедировать и потопить линкор «Ройал Оук» (HMS Royal Oak), и благополучно уйти оттуда. Расчёты Дёница оправдались – войдя в Скапа-Флоу как обыкновенный командир подлодки, Прин вышел оттуда звездой мирового масштаба, так как случившееся потрясло не только Великобританию, но и весь мир.

Прорыв в Скапа-Флоу, разумеется, был воспринят по-разному. Англичане были потрясены до глубины души, немцы же ликовали – фанфары пропаганды трубили о подвиге Прина без умолку. После возвращения U 47 на базу её экипаж был отправлен самолётом в Берлин, где Прина и его людей в рейхсканцелярии ждал сам фюрер, чтобы лично поздравить их с успехом и вручить награды.

Такой славы немецкие подводники прежде не знали. Гюнтер Прин был объявлен национальным героем и стал первым кавалером Рыцарского креста среди командиров подлодок. Разумеется, все это сыграло на руку Дёницу – Прин помог и ему стать более значимой фигурой, чем прежде. В конечном счёте, всё это не могло не сказаться на популяризации подводных сил как среди населения Германии, так и в самом вермахте.

«Золотое трио»

Наряду с Прином огромную известность приобрели два других офицера-подводника: Отто Кречмер (Otto Kretschmer) и Йоахим Шепке (Joachim Schepke). Оба были талантливыми командирами, обладавшими нужными качествами для достижения успеха, что сделало их вместе с Прином объектами пристального внимания со стороны доктора Геббельса и его министерства пропаганды. Геббельс на пару с Дёницем активно раскручивали эту троицу, поэтому имена подводников часто попадали в военные сводки, упоминались в прессе, звучали на радио.

С помощью министерства пропаганды Прин и Шепке написали свои автобиографии, которые издавались большими тиражами. Были выпущены настольные игры, где их участники могли воевать с Англией на подлодке или совершить прорыв в Скапа-Флоу с помощью фишек и кубиков. В честь Кречмера был написан персональный одноименный марш.

Помимо всего прочего, в Германии большими тиражами печатались открытки с портретами подводников. Членов «золотого трио» часто приглашали на различные торжественные мероприятия государственного масштаба. Правда, Кречмер не особенно любил такую шумиху, но Прин и Шепке с удовольствием принимали в этом участие, наслаждаясь своей славой.

Все трое стали известны не только в Германии, но и за её пределами, однако у славы есть обратная сторона: в марте 1941 года «золотое трио» исчезло из новостей, когда Прин и Шепке погибли, а Кречмер оказался в плену.

Как рассказывать о потерях, или где Прин?

С началом Битвы за Атлантику её участники старались активно занижать свои потери, выпячивая успехи. Поэтому можно наверняка сказать, что об истинном положении вещей в Великобритании и Германии знали немногие. К примеру, уже 17 октября 1939 года британское радио заявило о потоплении аж 22 немецких подлодок! Из этого заявления командование ВМС Германии сделало свои выводы, о чём гласит запись в журнале боевых действий Руководства войной на море от 27 октября 1939 года:

«Командующий приказывает начать публикацию успехов субмарин и их потерь. Относительно вопроса публикации наших собственных потерь штаб Руководства войной на море придерживается взгляда, что, если война длится уже некоторое время, невозможно воздерживаться от их объявления. Поскольку очевидно, что потери неизбежны, их замалчивание может дать повод для рождения мнения, что они велики, и это подорвёт веру нации в фюрера. Однако стоит придерживаться правила, что о наших собственных потерях можно объявлять только: а) если потеря была точно установленной и б) если это определённо стало известным противнику. Процент от понесённых потерь, таким образом, будет казаться чрезвычайно низким. В объявлении, которое должно быть сделано, можно опубликовать потери трёх субмарин – U 27 Франца [Johannes Franz], U 39 Глаттеса [Gerhard Glattes] и U 12 фон дер Роппа [Dietrich von der Ropp]».

Безусловно, такой подход следует признать разумным, но он хорошо работал, пока дело не касалось известных людей. Каков был эффект, если среди потерь оказывались знаменитости?

В истории Битвы за Атлантику март 1941 года принято именовать чёрным месяцем немецких подводных сил. 7 марта перестала выходить на связь U 47 Гюнтера Прина, а спустя 10 суток оба других самых известных подводных аса исчезли с поля Битвы за Атлантику: U 100 Йоахима Шепке погибла вместе со своим командиром и большей частью команды; U 99 Отто Кречмера также была потоплена, но её командир и почти весь экипаж выжили и попали в плен.

Для Дёница потеря сразу трёх опытных и известных подводников была тяжёлым ударом. Министр пропаганды Йозеф Геббельс предложил замолчать потери лодок трёх подводных асов во избежание массового падения боевого духа немцев. Он осознавал, какой эффект может произвести такое сообщение, но это прекрасно понимали и прямые противники Геббельса по идеологической войне, сидевшие по другую сторону Ла-Манша. Они незамедлительно нанесли контрудар.

Над территорией Германии английскими самолётами были сброшены отпечатанные с двух сторон листовки. На одной стороне красовалась фотография Отто Кречмера в плену с надписью «Они вышли в море против Англии. Они никогда не вернутся домой». Вторая сторона содержала ещё более сенсационный текст:

«Шепке, Кречмер, Прин. Что случилось с этими тремя офицерами, самыми известными немецкими командирами подлодок и единственными, кому Гитлер вручил Дубовые листья к Рыцарскому кресту? Шепке мёртв. Высшее германское командование должно признать это. Кречмер в плену. Высшее германское командование должно признать это.

И Прин? Кто за последнее время слышал что-нибудь о Прине? Что высшее германское командование должно сказать о Прине? Где Прин?»

Трудно не признать, что в этом эпизоде союзники доктора Геббельса переиграли. Решение не предавать огласке гибель Прина, по всей вероятности, принесло больше вреда, чем пользы. Вопросы всё равно возникли, и появление в Германии британской листовки только способствовало их распространению.

Вероятнее всего, если бы руководство Третьего рейха предвосхитило события и официально объявило о гибели Прина до появления листовки, эффект от пропагандистского хода союзников был бы гораздо менее разрушительным. Отсутствие же новостей о Прине сыграло дурную роль, и по Германии уже ползли сплетни, одна фантастичнее другой – в ходу была даже невероятная история о заключении Прина и его экипажа в концентрационный лагерь за антинацистские настроения и мятеж.

Пауза между днём, когда стало ясно, что U 47 не вернётся, и днём официального объявления о её гибели составила более двух месяцев. В журнале боевых действий командующего подводными силами U 47 последний раз упоминается 12 марта 1941 года как лодка, которую уже не стоит учитывать при перечислении сил, находящихся в море. Официально же о смерти Прина в Германии было объявлено лишь 23 мая 1941 года. В своём коммюнике верховное германское командование объявило, что U 47 не возвратилась из похода, и её необходимо считать погибшей.

Так как случай с Прином оказался первым обнародованным случаем гибели подводника с такой известностью, любопытно проследить, как вело себя руководство Рейха и министерство пропаганды в аналогичных ситуациях далее. Следующей равнозначной потере Прина, Шепке и Кречмера стала гибель Энгельберта Эндрасса (Engelbert Endrass) – бывшего вахтофицера Прина, участника прорыва в Скапа-Флоу и четвёртого по счёту после «золотого трио» подводника, награждённого Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Эндрасс погиб вместе со своей лодкой U 567 21 декабря 1941 года. Согласно записям в журнале боевых действий командующего подводными силами, Дёниц признал гибель Эндрасса 24 декабря 1941 года, однако официально о смерти известного подводного аса было объявлено лишь 31 марта 1942 года.

Далее подобная пауза между гибелью известного подводника и днём её объявления уже не практиковалась. Следующий кавалер Дубовых листьев — командир U 203 Рольф Мюцельбург (Rolf Mützelburg), который погиб в результате несчастного случая во время похода в Атлантику 11 сентября 1942 года. Германия узнала о его гибели спустя четверо суток из сводки новостей верховного командования вермахта.

В завершение хотелось бы сказать пару слов о боевом духе немецких подводников. Если снова обратиться к мнению Людендорфа о том, что в Первую мировую германская армия проиграла не в военном, а в моральном отношении, то во время Битвы за Атлантику всё было наоборот: горечь поражений и огромное давление пропаганды союзников не сломили боевой дух немецких подводников. Подтверждение тому — вывод, сделанный разведотделом британского Адмиралтейства в 1944 году:

«Несмотря на то, что сокращение срока подготовки, нехватка опытных кадров, увеличение потерь подлодок, бомбёжки союзнической авиацией и Восточный фронт вызвали определённое отчаяние, нельзя сказать, что боевой дух [подводников] снизился из-за отмеченного снижения боеспособности. Большие надежды связывают с различными техническими новшествами и возможным возрождением подводной войны снова».