Мир гетмана Хмельницкого

Для казаков он был достаточно тяжелым, значительно сокращавшим их завоевания, зафиксированные двумя годами ранее Зборовским мирным договором. Казакам приходилось уйти из Брацлавского и Черниговского воеводств, подконтрольная казакам территория сокращались до размеров одного Киевского воеводства, изгнанные из трех воеводств поляки и евреи возвращались, реестр (см. подверстку) сокращался в два раза, до 20 тысяч человек, гетман обязывался отказаться от союза с крымцами и не вступать в самостоятельные сношения с иностранными государствами. Рядовое казачество негодовало на Хмельницкого: «Ты, гетман, ведешь трактаты с ляхами и нас покидаешь, себя самого и старшину спасаешь, а нас знать не хочешь, отдаешь нас под палки, батоги, на колы да на виселицы! Нет, прежде чем до этого дойдешь — и ты положишь голову, и ни один лях отсюдa живым не уйдет!». Польской делегации во главе с православным сенатором Адамом Киселем угрожали смертью. Только решительность гетмана и разразившееся в обоих лагерях моровое поветрие в конце концов сделали заключение мира возможным. В истории украинско-польских отношений переворачивалась страница. Впрочем, как выяснится в самое ближайшее время, начиналась и новая глава в отношениях украинско-русских…

Украинское казачество возникло не позднее второй половины XV века. Казаков, среди которых были представители самых разных этнических общностей (славяне, крымские татары, народы Северного Кавказа) объединяло стремление вести вольную жизнь, основанную на идеях мужского братства, выборности атаманов и старшùны, справедливого дележа добычи. Основное занятие казаков — военное дело (охота и рыболовство, некоторые ремесла не возбранялись, крестьянский труд презирался). Объединяющей казаков религией являлось православие, что они всячески подчеркивали. Со временем выделяются реестровые и «низовые» казаки, позднее — слободские (показаченное население Левобережной Украины) и надворные (частные отряды магнатов Речи Посполитой).

Главный герой этих событий Богдан-Зиновий Хмельницкий родился то ли в конце 1595, то ли в начале 1596 года в семье мелкопоместного православного шляхтича, чигиринского подстаросты Михаила Хмельницкого. Получив в юности хорошее образование, он начинает свою взрослую жизнь типичным для своего сословия образом: сражается в рядах коронного войска с турками, попадет в плен в результате крайне несчастливого для Речи Посполитой сражения под Цецорой осенью 1620 года (в этом сражении погибнет его отец), два года пробудет в рабстве, из которого бежит на родину. Он участвует во многих сухопутных и морских походах реестрового казачества, продвигается по службе, женится на сестре казака Анне Сомко (ее брат Яким со временем станет одним из вождей запорожского «низового» казачества). В 1630-е годы восточные районы Речи Посполитой потрясает ряд казачьих восстаний, но Богдан имеет касательство только к одному из них, и то, судя по всему, не слишком значительное. Иными словами, он верный слуга Короны, доказательством чему является его участие в осаде испанской крепости Дюнкерк во время франко-испанской войны 1644−46 годов, когда он является одним из руководителей двухтысячного казачьего отряда, направленного королем и Сеймом для помощи французам. С королем Владиславом IV, бывшим до 1634 года претендентом на московский престол Хмельницкого связывают хорошие личные отношения. К пятидесяти годам за плечами у нашего героя солидный послужной список, он неоднократно награжден (в том числе золотой саблей за участие в Смоленской войне против Московского государства в 1632−34 годах), он занимает должность войскового писаря (что-то вроде начальника штаба) и относится к казачьей старшùне.

Плавное течение карьеры переменяет трагический случай, на которые так богата история этого жестокого времени: в 1647 сосед Хмельницкого поляк Чаплинский совершает набег на его хутор, избивает (судя по всему, до смерти) десятилетнего сына Остапа и увозит сожительницу будущего гетмана. Хмельницкий ищет защиты в Варшаве, но получает только небольшую денежную компенсацию, справедливо воспринятую им как насмешка, и рекомендацию короля использовать саблю для защиты своих прав. Знал бы Владислав, как дорого обойдется Речи Посполитой эта его неосторожная фраза…

Зимой 1648 года Хмельницкий с горсткой сторонников кружным путем пробирается в Запорожскую Сечь. «Низовых» казаков вообще не надо было долго уговаривать повоевать — война была для них, презиравших крестьянский труд, источником как добычи, так и чести (как тут не вспомнить гоголевского Тараса Бульбу с его знаменитым: «Чтоб я стал гречкосеем, домоводом, глядеть за овцами да за свиньями да бабиться с женой? Да пропади она: я козак, не хочу! Так что же, что нет войны? Я так поеду с вами на Запорожье, погулять…»). Тем более, что к общей воинственности добавлялись многочисленные обиды на гонор шляхтичей и жадность евреев-откупщиков, на притеснения православия, ставшие особенно масштабными после Брестской Унии 1596 года, на невключение в реестр. Одним словом, Сечь в описываемые времена представляла собой пороховой погреб, и Богдан Хмельницкий решает поджечь фитиль.

Брестская Уния 1596 года — договор о присоединении ряда православных епархий Речи Посполитой к римско-католической церкви с признанием верховенства Папы, принятием католической догматики, но при сохранении византийских обрядов и богослужения на церковнославянском языке.

Судя по всему, в этот момент у него нет никакой политической программы. Позднее он сам признается: «Мне удалось совершить то, о чем я никогда и не мыслил». Он понимает, что казачеством владеют чувства, которые нам показались бы противоречивыми с одной стороны, они хотят получать жалование «деньгами, порохом и хлебным провиянтом», с другой — вести независимую от польской короны жизнь, ибо «нет для казака ничего дороже воли». Тем не менее, в головах казачества две эти крайности замечательно уживаются. На них, а также на ненависти казаков к «ляхам и жидам» и построит новоявленный казацкий вождь свою личную войну с Польшей.

Понятно, что без союзника такая война невозможна. И взгляд Хмельницкого обращается на Крым. Во-первых, до него недалеко. Во-вторых, казаки и крымцы связаны сложными взаимоотношениями, уже не раз выливавшимися в союзы (правда, непрочные). И главное — у нашего героя есть козырь, который он намерен предъявить: двумя годами ранее Владислав посвятил его в планы войны с Османской империей и ее вассалом Крымским ханством. По возвращении из Крыма на казачьем войсковом круге Хмельницкий «выкрикнут» гетманом. Но он соглашается принять знаки гетманского достоинства при условии, что его поддержит не только «низовое», но и реестровое казачество. Иными словами, его не привлекает должность Сечевого атамана, ему нужна всеукраинская поддержка. «За чем лучше вам стоять: за костелами или за церквами Божими? Короне ли польской пособлять, которая платит неволею, или матери своей Украине?», — вопрошают у колеблющихся реестровых агенты гетмана. Всё должно решить первой сражение.

И оно блестяще удается. В мае 1648 года Хмельницкий наносит поражения польским войскам сначала при Желтых Водах, затем при Корсуне. Победа была сокрушительной: польская армия разгромлена, в плен попали оба польских коронных гетмана. Теперь вся Украина — за Богдана! И удача всецело на его стороне: в самый ответственный момент умирает Владислав IV, что вносит дополнительную смуту в умы польской шляхты. «Посполитое рушенье» (шляхетское ополчение), возглавляемое аж тремя полководцами, каждый из которых весьма далек от совершенства, раздираемо политическими и сословными спорами и отнюдь не рвется в бой. Как следствие — блестящая победа восставших под Пилявцами и взятие Львова. Перед польскими послами предстает совсем другой Хмельницкий: " …Я маленький, незаметный человек, но Бог выбрал меня и отныне я самодержец руський <так в то время называли себя православные украинцы — А. К.> … Я освобожу из польской неволи весь руський народ, если я воевал раньше за себя, то от ныне я воюю за нашу веру православную… … Польша згинет, а Русь <Украина — А. К.> будет процветать".

Вершиной военно-дипломатических успехов гетмана становится Зборовский мир 1649 года. Казацкая автономия охватывала три воеводства (Киевское, Брацлавское и Черниговское) администрация которых назначалась из украинской шляхты православного вероисповедания, все евреи и иезуиты должны были выселены. Реестр увеличивался до 40 тысяч. Объявлялась амнистия шляхте, крестьянам и мещанам, которые участвовали в восстании. Условия договора были настолько тяжелыми, что Сейм отказался его утвердить, и постановил продолжать войну. Украинцы тоже были недовольны: за время восстания число перешедших в казаки («показаченных») было столь велико, что их не мог удовлетворить и 40-тысячный реестр; союзники-крымцы немало своевольничали на украинской земле; старшùну подозревали (и небезосновательно!) в защите своекорыстных интересов. Гетман оказался в трудном положении…

Реестр Идея приспособить украинских казаков для службы Речи Посполитой принадлежит королю Казимиру I (1524 год), однако реализовываться она начинает только в 1572 году при Казимире II Августе. Реестр начинался с 300 казаков, со временем их численность стала достигать нескольких тысяч. Такие казаки приравнивались к «безгребовой» шляхте, т. е. не считались холопами, не платили налогов, но и не имели политических прав «гербовой» части польского мелкопоместного дворянства. Они получали жалование, частично в денежном выражении, частично одеждой, продуктами и порохом, самостоятельно избирали своих командиров.

Неудача под Берестечком в июне 1651 года вынудила Хмельницкого подписать тот самый несчастливый Белоцерковский мир. При этом обеим сторонам было понятно, что он относится к числу тех договоров, что несут в себе семена нового раздора и обречены стать только краткой передышкой. Волынь и Подолия опустели наполовину, украинцы бежали на левый берег Днепра, где из-за военных действий и перенаселения начался голод. Карательные отряды поляков рубили головы направо и налево. Крымцы, изменившие в разгар битвы под Берестечком, в союзники больше не годились. В этой ситуации Хмельницкий активизирует начавшиеся еще в 1648-м переговоры с Москвой.

Алексей Михайлович оказался в сложной ситуации. Молодой (в 1651-м ему всего 22 года) царь занят внутригосударственными проблемами: казна скудна, народ неспокоен (всего 3 года назад отгремел Соляной бунт), в разгаре переустройство войска, приближается церковная реформа. Воевать с Речью Посполитой ему решительно не хочется. С другой стороны, шанс прирастить государство плодородными землями и вернуть утраченное в годы Смуты представляется редкостный. А еще у царя есть мессианская Мечта: собрать вокруг Третьего Рима всех православных, в которой его всячески поддерживает «собинный друг», патриарх (с 1652 года) Никон… Да и Земский собор склоняется к помощи украинскому гетману.

Тем временем польский король заключил союз с крымским ханом и бывшие союзники Хмельницкого начали разорять украинские земли. Хмельницкий снова обратился в Москву и стал настойчиво просить царя о принятии его «под высокую руку». 1 октября 1653 года в Москве был созван земский собор, на котором было одобрено принятие Богдана Хмельницкого с войском запорожским в русское подданство. 8 января 1654 года в украинском Переяславле была собрана Рада, на которой Хмельницкий выступил с речью о необходимости для Украины выбрать кого-нибудь из четырёх государей: султана турецкого, хана крымского, короля польского или царя русского, и перейти в его подданство. Вопрос был сформулирован гетманом так (он перечислил невыгоды первых трех вариантов и упирал на православный характер Московского государства), что собравшиеся единодушно постановили «быть с Москвой».

У принятого решения окажется нелегкая судьба. Совершенно очевидно, что гетман полагал новые отношения вассальными (что все еще не было редкостью в Восточной Европе), то есть подразумевавшими взаимные права и обязанности (в частности, обязанность сеньора защищать вассала) при достаточно широкой автономии «младшего союзника». Москва же, первоначально утвердившая практически все «челобитья» гетмана (за исключением пункта о самостоятельности во внешнеполитических вопросах), все-таки видела в украинцах подданных, хотя и до поры до времени привилегированных. А с подданными на Руси существовали иные отношения — холопские, где право государя казнить и миловать, жаловать и наказывать было ничем не ограничено (кроме, разве что, традиции, да и та постепенно менялась в сторону все более жесткого варианта). Со временем взаимные недоверие и обиды будут нарастать, приводя к периодическим кризисам в отношениях. Так, например, казаки во главе с Хмельницким довольно остро отреагировали на Виленское соглашение 1656 года между Алексеем Михайловичем и польским королем Яном-Казимиром, подозревая поляков в вероломстве, а царя — в невнимании к проблемам украинского казачества и чрезмерной доверчивости. Немало проблем принесут и московские дьяки, эти чиновники XVII века, прибывающие на Украину «подкормиться». Тем не менее, Хмельницкий до самой смерти оставался в целом лоялен Московскому государству (хотя и говаривал периодически, «гораздо напившися», что «не того я хотел»). Незадолго до смерти, последовавшей 6 августа 1657 года (по новому стилю), он говорил посланцу царя Бутурлину: «Я верный подданный царского величества и никогда от его высокой руки не отлучусь; царского величества милость и оборона нам памятны, и за то готовы мы также царскому величеству служить и голов своих не щадить». И остался единственным за последующие 50 лет гетманом, которого Москва не обвиняла (иногда безосновательно, чаще — имея для этого серьезные основания) в измене. За что часть наших современников как в Украине, так и в России гетмана горячо одобряет, а другая — столь же горячо порицает. И вряд ли этот спор когда-либо будет окончен.

Да и нужно ли, чтобы он заканчивался? Ведь безукоризненной репутация у политического деятеля смутных времен может только в очень пристрастных кругах.