Мятеж «детей 1812 года»: проигрыш романтиков

194 года назад, утром 26 декабря 1825 года, офицеры гвардии (штабс-капитаны, лейтенанты, поручики…) и несколько штатских вывели на Сенатскую площадь в Санкт-Петербурге около трёх тысяч солдат. Так началось знаменитое восстание декабристов. Дальнейшие события потрясли всю страну и во многом определили её судьбу на десятилетия вперёд.

За настоящего царя

Предлогом для восстания послужила случившаяся 19 ноября смерть императора Александра I. Унаследовать трон Российской империи должен был его брат — Константин, но он был, как и Александр, бездетен. К тому же женат на польской дворянке — и его будущие дети всё равно не смогли бы наследовать престол. Поэтому ещё в 1822 году Константин отрёкся от престола, а в следующем году Александр I тайно составляет манифест о передаче престола следующему по старшинству брату Николаю.

Ничего не подозревающее общество продолжало считать наследником Константина. В армии Николай тоже не пользовался любовью. И 27 ноября началась присяга именно Константину — первым пришлось присягать Николаю. Но тут вскрылось завещание Александра I — и началось двухнедельное междуцарствие. В итоге Константин отказался от власти, 14 декабря должен был быть обнародован манифест о восшествии на престол Николая. Этим шансом «вклиниться» между двумя легитимными монархами и решили воспользоваться декабристы — и вывели подчиняющиеся им войска под предлогом защиты «правильного» царя — т. е. Константина, которого держат в цепях.

Если сравнить воспоминания участников событий, то в глаза бросается заметная разница в поведении сторон. Декабристы выводят войска на площадь, но затем они час за часом пассивно стоят на месте и в лучшем случае обороняются — и то делают это запоздало. Всей энергии заговорщиков хватало на единичные удары саблей, штыком или выстрел по офицерам, пытающимся разговаривать с солдатами. А солдаты стреляют с руки и неприцельно, чаще всего — вверх, а то и холостыми.

Николай и его сторонники — например, начальник артиллерии Иван Сухозанет, с боями прошедший от Пултуска до Парижа, — хоть и не знают, что именно происходит, но не теряют управления солдатами, имеющимися под рукой. И действуют. В Сенате и Синоде успевают присягнуть новому императору около восьми часов утра. Генералы и полковые командиры гвардии также присягнули Николаю и отправились по своим частям — ещё до того, как восставшие в одиннадцатом часу вышли на площадь. Зимний дворец занимают лично преданные Николаю сапёры. Приказы отдаются громко и уверенно, войска активно перемещаются за командирами. Николай сам ведёт Преображенский батальон. Атакуют кавалеристы. Высылаются парламентёры. И, как решающий аргумент, — находится (и применяется) артиллерия. Ещё до восстания продумана и выполнена операция по аресту руководителя Южного общества декабристов Павла Пестеля.

При подавлении восстания стреляли четыре пушки. По словам Сухозанета, «орудия наводить не было надобности, расстояние было слишком близкое». При третьем залпе на месте уже никого не осталось. Всего на площади было сделано не менее семи выстрелов картечью — причём часть из них, по мнению некоторых историков, могла быть выпущена вверх.

Сведения о человеческих жертвах отличаются в десятки раз — от нескольких десятков до более чем тысячи убитых. В советское время наиболее достоверными считали данные полицейского чиновника Сергея Николаевича Корсакова. Согласно его заметке, всего был убит 1271 человек, включая 39 «во фраках и шинелях», 903 «черни» и 9 «женска пола». 1 генерал (Милорадович) и 1 штаб-офицер (вероятно, полковник Стюрлер) — были смертельно ранены декабристом Каховским. Нижних чинов лейб-гвардии Московского полка — убито 93, хотя, по подсчётам полкового историка, было вместе убито, ранено и пропало без вести не более 29 человек. Такие же несоответствия записки архивам частей встречаются и в других случаях — в совокупности ещё 189 убитых нижних чинов против 27 вместе с пропавшими без вести.

Чего хотели декабристы

И до сих пор практически каждый участник тех событий, их поступки и поведение оцениваются крайне эмоционально и противоречиво. Декабристы — то мятежники и предатели, то практически святые «богатыри, кованные из чистой стали» (Герцен). Николай I — то кровавый деспот и жандарм Европы, то мудрый и великодушный правитель. Увы, объём статьи не позволяет раскрыть все аспекты движения декабристов (да это и невозможно) — только поставить некоторые вопросы.

«Борцы против векового рабства?» Но предполагавшимся диктатором должен был стать князь Трубецкой — Гедиминович. Один из наиболее активных участников восстания — Рюрикович князь Оболенский. Представители столь древних и знатных родов технически даже на Романовых могли смотреть как на безродных выскочек.

Полковника Пестеля, первого в выпуске Пажеского корпуса, награждённого пятью боевыми орденами, ещё столетие назад называли «изувером-доктринёром», который якобы запарывал своих солдат, «чтобы научить их ненавидеть начальство» — что опровергается документами полка. При этом будущий революционер-республиканец любил отца, генерал-губернатора Сибири, и часто советовался с ним. Некоторые родственники проклинали декабристов — но не Пестель-старший (история о последней беседе Пестелей выдумана Герценом). Ещё один парадокс — в 1821 году Пестель составляет неблагоприятные доклады о греческих повстанцах — якобы членах всемирного революционного заговора.

«Желание видеть в Отечестве своём представительное устройство»? Но это отнюдь не означало желания немедленно свергнуть царскую власть — более того, после заграничных походов русской армии на Александра I смотрели как на освободителя Европы от Наполеона. А первая идея убить императора возникла в 1817 году — после сообщения, что «государь намерен возвратить Польше все завоёванные нами области и удалиться в Варшаву со всем двором».

Освобождение крестьян как главная цель? Но первое же Главное Правило «Русской правды» гласило: "Освобождение Крестьян от Рабства не должно лишить Дворян дохода ими от Поместий своих получаемых". Второй пункт не менее показателен: «Освобождение сие не должно произвести Волнении и Беспорядков в Государстве для чего и обязывается Верховное Правление безпощадную строгость употреблять противу всяких Нарушителей общего спокойствия». При этом крестьяне освобождались бы далеко не сразу и, главное, — без земли. А согласно Указу о вольных хлебопашцах декабристы уже имели возможность отпустить собственных крестьян.

Вообще, планы декабристов лучше всего характеризует фраза: «Распределение Народа по Волостям соединяет все Выгоды и все Удобности, отвращая все Несправедливости, и все 3атруднения». Иными словами — в буквальном смысле борьба за всё хорошее против всего плохого. При том, что и среди самих декабристов и близко не было единства взглядов. Даже предложения по политическому устройству колебались от конституционной монархии во главе федерации тринадцати держав и двух областей (Никита Муравьёв, Северное общество) до унитарной республики (Пестель, Южное общество).

Пестель отстаивал юридическое равенство всех людей. Но на практике это обернулось бы конфискацией земель у помещиков, высылкой обособившихся от всех евреев в Малую Азию — в случае неповиновения, переселением кавказских народов в центральные губернии, и т.д. и т.п. Любое национальное своеобразие уничтожало бы принципы равных возможностей, «единородства, единообразия и единомыслия».

Итоги неудавшегося восстания

Декабристы, как и их противники, были людьми своей эпохи. Эпохи на переломе романтики XVIII века и циничного прагматизма века XIX-го. Когда тайные общества росли, как сегодняшние кружки по интересам, а масоном светский человек становился ещё в юности, в перерывах между карточными играми, винопитием и прочим приятным времяпровождением. Эпохи, когда заговорщик, коммерсант и поэт Рылеев мог дружить с поэтом и агентом тайной полиции Булгариным. Эпохи просвещения — немало декабристов получили не просто хорошее, но элитное образование, но в закрытых заведениях, что накладывает определённый отпечаток на личность. Хотя Рылеев, напротив, был самоучкой. Эпохи множества заговоров и революций, от Испании до Греции — когда даже генералы интриговали и стрелялись на дуэлях. А каждый молодой военный мог видеть карьеру артиллерийского поручика Наполеона, а в 1820 году — успех командира батальона Риего, переделавшего Испанию в конституционную монархию и ставшего президентом кортесов. «Масса ничто, она будет тем, чего захотят личности, которые всё», — говорил Сергей Муравьёв, один из наиболее деятельных участников Южного общества декабристов.

Но шло время. Былые восторженные юноши становились взрослыми государственными мужами. Многие из основателей и активных деятелей декабризма (основатель «Союза спасения» Александр Муравьёв, Лунин, предлагавший убить Александра I) к моменту восстания уже отошли от прежних идей. Немало участников тайных обществ благополучно сделали успешные карьеры. Часть бывших декабристов вообще принимала участие в подавлении мятежа. Трубецкой, находясь рядом с Сенатской площадью, не участвует в восстании — за что его то обвиняют в трусости и даже подлости, то восхваляют за трезвость оценки происходящего. Полковник Моллер, командир батальона, несущего охрану у Зимнего дворца, прямо отказался участвовать в восстании.

Человеку XXI века может показаться невероятной, например, такая ситуация — император лично, почти наедине, «в упор» допрашивает опаснейших заговорщиков, многие из которых немало лет провели в армии, а то и храбро воевали. Стоит отметить, что часть заговорщиков ранее предлагала решить проблему путём убийства Николая. Однако сами участники событий были воспитаны в традициях общества ещё XVIII века, в котором от дворян прежде всего требовалось рыцарственное поведение. Вероятно, этим же объясняется и другое «немыслимое» с нашей точки зрения поведение — практически все участники тайного общества (кроме Лунина и Пестеля) на допросах не утаивали ничего — в том числе и о других членах. А ранее декабристы с негодованием отвергали идеи Пестеля о конспирации и создании своей тайной полиции, «канцелярии непроницаемой тьмы».

О состоянии конспирации «тайных обществ» лучше всего говорит фраза Пушкина: «Но кто ж, кроме полиции и правительства, не знал о нём? о заговоре кричали по всем переулкам». А тот факт, что ещё в 1823 году Александр I делает недвусмысленный намёк генералу Сергею Волконскому (кстати, единственному действительному генералу среди декабристов) заниматься своей бригадой, а не управлением Российской империей, показывает, что и правительство давно было в курсе. Впоследствии часть современников возмущал даже не столько сам факт заговора, сколько подделка Волконским казённой печати для вскрытия правительственных бумаг. Неудивительно, что за весь период движения декабристов целостных организаций практически не существовало, а детально разработанные строгие правила на практике не выполнялись. Часть обществ вообще существовала лишь на словах. В Петербурге едва ли не у каждого декабриста была своя программа действий. Пестеля, теоретика и практика тайной полиции, выдаст человек, которого он сам и ввёл в тайное общество.

Согласно 19-му воинскому артикулу, «если кто подданный войско вооружит, или оружие предприимет противу его величества, или умышлять будет помянутое величество полонить, или убить, или учинить ему какое насильство», то он и все помогавшие ему должны быть четвертованы с конфискацией имущества. То есть, строго по букве действовавшего тогда закона, пять повешенных и сотня отправленных в Сибирь на два восстания, включая Черниговский полк на Украине, — это чрезвычайно мягко. Особенно по меркам последующих эпох, когда число погибших в ходе «социальных экспериментов» измерялось десятками тысяч, а то и миллионами. Но, с другой стороны, в век надежд на просвещение и всевозможный прогресс аресты и казнь неприкосновенной элиты общества — дворян и офицеров — выглядели неслыханным злодеянием. А судьба солдат, которых сначала вывели на площадь под картечь, а потом послали на Кавказ, тогда никого особенно не волновала.

Сейчас трудно сказать, имели ли декабристы шансы на победу, и тем более — каким путём пошла бы тогда Россия. В нашей реальности самым печальным последствием стало взаимное ожесточение на долгие десятилетия как власти, так и оппозиции. С первых часов царствования Николай I на собственном примере убедился в наличии огромного и жестокого заговора — угрожающего как жизни самого Николая, так и его семьи. Равно и оппозиция решила, что с такой кровавой властью иначе нельзя.

Пушкин по горячим следам отмечал крайнюю амбициозность и перекосы в воспитании молодого поколения: «Он входит в свет безо всяких основательных познаний, без всяких положительных правил: всякая мысль для него нова, всякая новость имеет на него влияние. Он не в состоянии ни поверить, ни возражать; он становится слепым приверженцем или жарким повторителем первого товарища, который захочет оказать над ним своё превосходство или сделать из него своё орудие». Как противоядие Пушкин предлагал реформу общественного образования. Увы, как сторонники, так и противники власти обычно предпочитали более радикальные методы.