Подлодки класса "К": проклятие Королевского военно-морского флота

Взрыв котла, гибель капитана (утонул во время перехода из порта к стоящему на рейде «Грейт Истерну»), затем шторм выводит из строя гребные колёса и руль, ещё через год корабль налетает на скалу, а финалом истории «Истерна» становится крайне неприятная деталь, обнаружившаяся лишь во время разделки списанного гиганта на металлолом: якобы между переборок были обнаружены два скелета, клепальщика и подмастерья, погибших ещё во время строительства. Правда это, или страшненькая легенда, призванная оправдать не самую удачную карьеру «Грейт Истерна», в точности неизвестно, но само появление такой истории показательно.

Впрочем, несчастливые судьбы отдельных кораблей не идут ни в какое сравнение с истинным проклятием, тяготевшим над британскими эскадренными субмаринами класса К — не исключено, что это единственная в истории серия подлодок, в которой из восемнадцати построенных единиц (две были перезаложены как лодки класса М) затонули восемь, в том числе пять были потеряны с экипажами или с частичной гибелью экипажа.

Давайте попытаемся выяснить, чем же так прогневили Нептуна подводные лодки К, и проследим за почти беспрестанной чередой катастроф, преследовавших субмарины едва ли не с самого вступления в строй.

Зачем Британии субмарины?

Вряд ли можно представить себе структуру более консервативную, чем британский Королевский флот. Фору традиционалистам из лондонского Адмиралтейства могли дать разве что французы — известна история о том, как перед Первой мировой войной один из французских чиновников в ответ на предложение ввести защитную униформу воскликнул «Ле панталон руж — се ля Франс!», «Красные рейтузы — это Франция!», что привело лишь к дополнительным потерям в условиях боевых действий.

В начале ХХ века Великобритания обладала самым мощным военным флотом в мире, её статус Владычицы Морей не могла поколебать ни одна другая держава. Приоритетная концепция ведения боевых действий на море (и в целом господства в океанах) — могучий линейный флот, состоящий из артиллерийских кораблей, плюс вспомогательные надводные силы, которые таковой флот поддерживают и обеспечивают. Победа достигается в генеральном сражении с таким же линейным флотом противника, где Британия обязана иметь подавляющее преимущество в тяжелобронированных линкорах и, разумеется, в дальнобойной артиллерии.

Таким образом, субмарины рассматривались Адмиралтейством как корабли строго подсобные, не имеющие никакой самостоятельной ценности. Скажем больше, адмиралы почему-то были уверены, что подводная лодка способна вести огонь исключительно по неподвижному судну, что в условиях войны само по себе является нонсенсом. Схема применения подводных лодок рассматривалась как строго оборонительная — в 1912 году Адмиралтейство создаёт меморандум, в котором говорилось:

Нет морского судна, для которого более естественной стала бы оборонительная функция, чем подводная лодка. Однако немцы делают свои субмарины орудием нападения. Для этого они строят не маленькие подводные корабли, полезные для защиты их ограниченной береговой линии, а большие океанские субмарины, способные совершить внезапное нападение с удалённой базы.

Несмотря на мнение Адмиралтейства, что для «субмарины более естественной является защита», Королевский флот начал потихоньку создавать «заморские» подводные корабли, но произошло это только в 1908 году. В это же самое время в Германии построили лодки, способные пересечь Северное море и вернуться обратно без дозаправки, а подлодка «U-19», построенная в 1913 году, имела дальность плавания 5000 миль при скорости 7–8 узлов (подводной) и 13 узлов в надводном положении. И опять же, подводные боевые корабли рассматривались строго как вспомогательное средство линейного флота, а охота субмарин на торговые суда неприятеля казалась чем-то совсем маловероятным и даже неприличным — считалось, что предстоящая война будет «джентльменской». Согласно конвенциям, торговое судно может быть потоплено только в случае если выполнены обязательные условия по снятию с борта экипажа и пассажиров, или наоборот, если на «купца» высаживается призовая партия, способная привести захваченный корабль в дружественную гавань. Подлодка с небольшим экипажем и предельно малой вместимостью выполнить все указанные условия не могла чисто технически.

Реальность эти прекраснодушные построения быстро опровергла (достаточно вспомнить потопление лайнера «Лузитания» 7 мая 1915 года субмариной U-20), но это совершенно другая история. Мы же вернёмся в Адмиралтейство и попытаемся выяснить, что же такое «эскадренная подводная лодка».

Подводный флот, как совершенно новая и невиданная ранее структура ВМС, хоть как-то было необходимо встроить в сложившуюся «традиционную» схему Royal Navy. Начальством сказано — «вспомогательные силы»? Значит, пусть будут вспомогательные: субмарины обязаны сопровождать линейные артиллерийские корабли, выполнять роль авангарда и по возможности поддерживать Гранд Флит. Никакой самостоятельности, боже упаси! Ущербность этой концепции в нынешние времена очевидна: подлодкам было сложно опознавать цели по принципу «свой-чужой», существовала немалая опасность столкновения, а без развитых систем связи взаимодействие между надводными и подводными силами было, скажем откровенно, ничтожным. И, само собой, экипажи субмарин готовились к тому самому генеральному сражению, которое и решит исход войны на море.

Если подводная лодка должна сопровождать основные силы флота — следовательно, она должна «успевать» за линейными кораблями и крейсерами. Старые тихоходные субмарины для роли «эскадренной подлодки» не подходят категорически, значит, требуется постройка кораблей, способных в надводном положении развивать ход не менее (а лучше более) двадцати одного узла. Весной 1915 года за проект взялись совместно фирма «Виккерс» и Главный конструктор флота сэр Юстас д'Эйнкорт — на новую серию с индексом «К» предполагалось установить паровые турбины, что и было сделано…

Жертва технического прогресса

Лодки типа К, без всякий сомнений, считались техникой не просто новейшей, но и неслыханно продвинутой. Во-первых – паровые турбины системы Парсонса (на кораблях постройки «Виккерса») или системы Браун-Кертисс (другие верфи). Во-вторых – четыре электромотора по 360 лошадиных сил каждый. В-третьих — вспомогательный дизель-генератор, обеспечивавший запуск турбин и, что немаловажно, надводный ход под электромоторами при отказе паровых двигателей. Как сказали бы в наши времена, «энерговооружённость» просто потрясающая. Да ещё четыре носовых и четыре траверзных торпедных аппарата калибра 457 миллиметра, а сверх того – два 102-миллиметровых орудия впереди и позади надстройки, плюс универсальная 76-миллиметровая пушка, установленная на надстройке. Длина лодки составляла 103 метра, ширина 8 метров, при осадке 6,4 метра — настоящий гигант. Максимальная скорость – 24 узла, что тогда было очень много.

Однако практически сразу выяснилось, что вся эта неописуемая мощь и красота весьма сомнительна, ибо любая новая техника страдает «детскими болезнями», для искоренения которых требуются длительные испытания, с последующим устранением недостатков и дальнейшими модернизациями. В условиях мировой войны ни о чём похожем речи и близко не шло, времени нет: неслыханно прогрессивные субмарины сразу отправлялись в строй и предсказуемо вызывали оторопь экипажей. Поскольку ничего более сложного в эксплуатации, более неэргономичного и опасного молодой подводный флот Британии доселе не видывал.

Пример: перед погружением пар из котлов стравливался, вентиляторы, нагнетавшие воздух в котельное отделение при надводном плавании, закрывались колпаками, а трубы складывались. Дымоходы закрывались двумя герметичными крышками каждый, изнутри и снаружи отсека. Процесс выглядел примерно следующим образом: капитан останавливал лодку, затем следовало погасить топки, стравить пар из котлов, сложить трубы и закрыть герметичными крышками дымоходы и котельные вентиляторы. У выученного экипажа это занимало примерно пять минут (рекорд поставила K.8, погрузившаяся за две с половиной минуты). Опытный капитан лодки во время погружения отправлял матроса проверить, что верхние крышки дымоходов закрылись и опустились колпаки вентиляторов. В это же время инженер-механик посылал одного из подчинённых закрыть нижние крышки дымоходов (они задраивались вручную) и на всякий случай заново проверить вентиляторы.

После того как лодка приобретала нулевую плавучесть, следовало переложить горизонтальные рули на погружение и дать малый ход. Одной из крайне неприятных особенностей лодок типа «К» было то, что длинная плоская палуба работала как гигантский горизонтальный руль, поэтому субмарина постоянно пыталась самопроизвольно опустить нос и «перейти в пикирование». На небольших глубинах такой «нырок» ещё можно было перетерпеть: заканчивался он зарыванием носа в грунт и зависанием с торчащей над поверхностью воды кормой — зрелище завораживающее, особенно если учитывать, что винты оставались в воздухе, лодка сразу лишалась хода и вытаскивать её из такого малопристойного положения приходилось другим кораблям. Кстати, подобное приключение пережил герцог Йоркский и будущий король Георг VI, находившийся на борту К.3.

Если же «пикирование» приводило к уходу на критическую глубину, спасти субмарину уже ничто не могло — корпус разрушался под давлением воды. Первый инцидент с проваливанием на запредельные глубины случился с той же самой лодкой К.3 в мае 1918 года (81 метр при максимальной глубине погружения в 60 метров), но субмарину спасло мастерство капитана, сумевшего экстренно поднять корабль на поверхность — экипаж отделался далеко не самым лёгким испугом, корпус был сильно деформирован.

Лодке К.5 в 1921 году повезло гораздо меньше — на учениях в открытом море близ архипелага Силли (полсотни километров от берегов Корнуолла) К.5 пошла на погружение и исчезла навсегда. Молча сгинула вместе с шестью офицерами и пятьюдесятью тремя нижними чинами. Расследование, проведённое Адмиралтейством, не дало ничего, кроме вполне естественного предположения — уход на критическую глубину. Эта страшная особенность серии «К» была уже прекрасно известна.

Но и это ещё не финал. Очень низкий форштевень лодки не разрезал волну при движении, а зарывался под неё, в результате чего волна накрывала вентиляторы котельной (кочегарам приходилось постоянно работать в прорезиненных плащах). Если же большие штормовые волны накрывали дымовые трубы — гасли котлы. Также при движении в надводном положении было решительно невозможно пользоваться носовым 102-миллиметровым орудием — не потому, что его заливало водой. Пушка оставалась под водой постоянно. Невероятно длинный корпус и «подлодочные» рули снижали манёвренность лодок до неприемлемой — английские моряки мрачно шутили, что эти субмарины «отличаются скоростью эсминца, манёвренностью линейного корабля и оборудованием мостика, как на торпедном катере». Так может быть, вместо этой субмарины (очень дорогой!) стоило бы построить традиционные эсминец, линкор или торпедник?..

Стоит вспомнить и об отвратительной обитаемости лодок — отвратительной даже для британского флота, где о комфорте простых моряков по традиции заботились мало, а точнее не заботились вообще. При работающих турбинах температура в моторном отделении поднималась до 50 градусов, а во время погружения могла опускаться до нуля, если не ниже. Постоянно скапливавшийся конденсат повреждал электроприборы, в матросские кубрики давлением воды выдавливалась нефть из танков, находившихся под палубой, в воздухе очень быстро скапливалась углекислота. Словом, разговоры о «тяготах и лишениях военной службы» целиком и полностью относятся к экипажам лодок типа «К». Не позавидуешь.

Со всплытием тоже не всё было благополучно. Всплыви лодка в боевой обстановке, она оказалась бы моментально уничтожена: на разведение паров требовалось около четверти часа, и субмарина в это время оставалась неподвижной. Да ещё и демаскировка — дымил дизель-генератор.

Да, никто не спорит, это были первые шаги подводного флота. Но у немцев всё получалось почему-то значительно лучше…

«Битва» при острове Мэй

Апофеозом несчастий, преследовавших подводные лодки «К», стали события 31 января 1918 года, когда британский Гранд Флит отправился на учения по отработке совместных действий эскадренных субмарин и линейного флота — надо же было хоть раз попробовать, как будут взаимодействовать линкоры и подводные корабли. Попробовали один раз и больше не стали – урок оказался фатальным.

Выход в море проводился ночью в обстановке строгой секретности, кораблям было категорически запрещено зажигать даже навигационные огни — за исключением аварийных случаев: командование опасалось германских субмарин. В учениях участвовали главные силы Гранд Флита (в арьергарде) и следующие пять соединений:

• Лёгкие крейсерские силы, флагман линейный крейсер «Корейджес».
• 13-я флотилия подлодок во главе с флагманом — лидером «Айтуриэл»: K.11, K.17, K.14, K.12, K.22.
• Вторая эскадра линейных крейсеров: «Инфлексибл», «Индомитейбл», «Нью Зиленд» и «Острейлиа» в сопровождении эсминцев.
• 2-я флотилия подлодок, флагман — крейсер-скаут «Фирлесс»: K.4, K.3, K.6 и K.7.
• Пятая эскадра линкоров: «Барэм», «Уорспайт» и «Вэлиант», также с миноносным эскортом.

Крупные неприятности начались после семи вечера — на траверзе острова Мэй лодки 13-й флотилии внезапно обнаружили два военных тральщика, ведущих работы прямо по курсу. (Как выяснилось позже, излишняя секретность операции в сочетании с традиционной бюрократией и порождемой ею неразберихой привели к тому, что командиры тральщиков не были проинформированы о выходе Гранд Флита).

Чтобы избежать столкновения, флотилия приняла влево. На K.14 при этом заклинило руль, и она вышла из колонны на циркуляции. На лодке (аварийная ситуация!) зажгли навигационные огни, чтобы обозначить своё положение. Так же поступили и на шедшей за ней K.12. Но это не помогло: пока K.14 исправляла поломку и пыталась вернуться в строй, замыкавшая колонну K.22 протаранила её в левый борт по носу.

Носовые отсеки обеих лодок оказались затопленными. K.22 вышла в радиоэфир и шифрованным сообщением доложила, что, несмотря на повреждения, может самостоятельно дойти до базы, а вот K.14 тонет и нуждается в помощи. Помощи от Гранд Флита не дождались, а ситуация начала развиваться в худшую сторону и стала критической.

Через четверть часа после столкновения острова Мэй достигли линейные крейсера Второй эскадры. На головном «Инфлексибле» заметили огни лодок и приняли их… Верно, за те самые злосчастные тральщики, о которых уже было сообщено. Резко менять курс было слишком поздно — командир линейного крейсера Хоксли принял решение пройти по корме «помехи», стремясь избежать столкновения. Но K.22 была значительно длиннее тральщика (как мы помним, целых 103 метра!) — и форштевень «Инфлексибла» вспорол правый борт уже серьёзно пострадавшей лодки, разрезав её почти пополам. Колонна линейных крейсеров продолжила свой путь — а полузатопленная субмарина (над водой оставалась лишь рубка) вместе с K.14 медленно дрейфовала к югу почти без единой надежды на помощь в эту холодную зимнюю ночь…

В это время командир «Айтуриэла» Лир получил-таки расшифровку кодированной радиограммы с K.22 и немедленно повернул назад. Трём уцелевшим лодкам было приказано следовать за флагманом. Начался поиск потерпевших.

Заметив огромные силуэты проходящих неподалёку линейных крейсеров, командир «Айтуриэла» принял их в темноте за линкоры Пятой эскадры. Следовательно, свободу маневрирования при поиске уже ничего не ограничивает — и Лир отдал приказ повернуть налево, проходя за кормой арьергардного корабля туда, где, предположительно, оставались повреждённые субмарины. Теперь курс его кораблей неизбежно пересекался с курсом 12-й флотилии.

На борту флагманского «Фирлесса» никто не ожидал встретить здесь британские подлодки. Не различив в тумане низкий силуэт K.17, крейсер браво протаранил её на полном ходу, разрубив форштевнем корпус лодки прямо перед рубкой. Носовая часть затонула мгновенно, тонущую кормовую снесло в сторону. Значительная часть команды успела покинуть лодку. Сам крейсер тоже получил серьёзные повреждения, после чего капитан дал команду «Стоп машины!» и остановил свой «Фирлесс».

Жутковатая ночь продолжалась.

Заметив столкновение, подлодки 12-й флотилии сбросили ход и начали отворачивать в стороны, причём K.4 и K.7 уходили вправо, а K.6 и K.3 — влево. Началась абсолютная неразбериха, чреватая ещё большими потерями.

Замыкавший строй Второй эскадры «Ойстрейлиа» (его на «Айтуриэле» просто не заметили, поскольку и не ожидали увидеть — линкоров в колонне Пятой должно было быть только три!) с трудом избежал столкновения с K.12. Та, в свою очередь, уклоняясь от крейсера, столкнулась по касательной с K.6. Маневрируя, «Шестая» избежала гибели — но создала угрозу для K.4 – классический «эффект домино». K.4 попыталась выйти из-под удара, но моментально налетела на полузатопленную корму K.17 и сама пошла ко дну. Все 55 человек команды погибли.

Внимательно перечитайте предыдущие абзацы, чтобы понять весь масштаб кризиса –пожалуй единственного в истории ВМФ.

…К этому моменту к острову Мэй прибыли линкоры Пятой эскадры с охранением эсминцев. Проходящим через место катастрофы кораблям удалось избежать новых столкновений — но под форштевнями и винтами миноносцев погибло немало спасающихся подводников. Из 56 человек экипажа K.17 из воды в итоге смогли поднять на борт только девятерых, один из них вскоре умер от переохлаждения. Общий счёт потерь составил 115 человек.

Неутешительный итог: всего за 75 минут Королевский флот потерял две новейшие субмарины, три были критически повреждены, погибло более ста моряков. Германский флот тут был не при чём: все потери являлись следствием действий флота британского. Технические недостатки лодок серии «K» в данном случае не были непосредственной причиной катастрофы — но идея совместного использования субмарин и линейных сил была серьёзно скомпрометирована и впоследствии окончательно отвергнута.

Эту историю немедленно засекретили и первые документы о «Битве у острова Мэй» появились только в 1932 году. Что обоснованно вызвало немалое возмущение у общественности, но было поздно – погибших не вернёшь.

Финал

За лодками серии «К» дурная слава шла вплоть до их окончательного списания — новейшие подводные корабли прослужили всего около десяти лет, причём потери среди них были удручающие. Вот список погибших субмарин:

К1 — из-за течи топливо смешалось с морской водой, лодка потеряла ход, была протаранена лодкой K4 и затоплена во избежание захвата германцами. Экипаж спасён.

К4 — потоплена таранным ударом лодки K6 в «Битве у острова Мэй».

К5 — исчезла со всем экипажем по неустановленным причинам. 59 погибших.

К13/К22 — затонула на испытаниях, 32 погибших. Введена в строй после ремонта под именем К22.

К15 — затонула в Портсмуте 25 июня 1921 года по причине самопроизвольного погружения из-за потери давления в гидросистеме.

К17 — потоплена таранным ударом лёгкого крейсера HMS Fearless в «Битве у острова Мэй», 48 погибших.

К18 и К19 были перезаложены как лодки проекта «М», первая затонула при столкновении со шведским кораблём «Видар» в 1925 году («Видар» тоже затонул), вторая погибла на учениях в 1932 году (60 погибших).

Нет никаких сомнений — над субмаринами «К» тяготело проклятие, только усугублённое техническими и конструктивными недостатками и концепцией совместного применения подводных лодок вместе с артиллерийскими линейными кораблями…