Поход на Рим: первый миф фашизма

Марш на Рим стал первой крупной победой Муссолини, положившей начало его стремительному восхождению к вершине абсолютной власти в Италии. Это событие оставляет немало вопросов. Почему король спасовал перед надвигающейся угрозой? Какую роль в событиях сыграл Муссолини? Как такой переворот стал вообще возможен?

Создание фашистской партии

Отправной точкой октябрьских событий можно считать третью конференцию фашистской партии, прошедшую в ноябре 1921 года. Бенито Муссолини использовал этот случай, чтобы превратить набиравшее популярность движение в национальную политическую партию. В каждой провинции партийный лидер получал титул «рас» и имел абсолютную власть над другими членами партии. До фашистов термин «рас» использовался для обозначения абиссинских принцев. Национальная фашистская партия (НФП) должна была стать гарантом порядка и стабильности в стране. Чтобы укрепить свои политические позиции, Муссолини заявил в речи к делегатам съезда о прекращении антицерковного и антимонархического противостояния:

«Я не сожалею, что когда-то был социалистом, я сжёг все мосты в прошлое и не чувствую ностальгии. Наша цель — не ввести социализм, но оставить его позади. Массы должны победить… мы искренне желаем служить им, обучать их, но мы будет и пороть их, когда они будут допускать ошибки. Мы хотим поднять интеллектуальный и моральный уровень итальянцев, чтобы они вошли в историю как великий народ. В то же время, мы таким образом предупреждаем их, что на кону стоят интересы нации… рабочие и средний класс должны занять места на галёрке. Я призываю всех вас оставаться преданными фашизму».

На конференции также рассмотрели и приняли пространный политический документ — «Новую программу Национальной фашистской партии». Привлекательность программы была в том, что она предлагала что-нибудь каждому итальянцу, независимо от статуса и бывшей партийной принадлежности. Однако общая перспектива светлого будущего таила в себе неочевидные ловушки: интересы государства ставились выше прав личности, в угоду промышленности вводился запрет на забастовки, предусматривалась общая воинская повинность. Эти пункты, казавшиеся в тот день не принципиальными, позже позволили Муссолини установить в стране диктатуру и ввергнуть итальянский народ в пучину сражений Второй мировой войны на стороне гитлеровской Германии.

Крах парламентской коалициады

В феврале 1922 года парламент Италии потерпел очередную неудачу в попытке сформировать многопартийную коалицию. Более того, не было единства внутри самих партий: либеральная партия раскололась на четыре фракции, среди популистов выделились сторонники и противники альянса с фашистами, ряды католиков всколыхнуло избрание нового папы римского. Пий XI, прежде исполнявший обязанности нунция в Польше, вынес оттуда глубокую неприязнь к большевикам; позже, будучи архиепископом Милана, он благословил знамёна фашистов. Социалисты оказались в меньшинстве, потеряв даже поддержку коммунистов. Полгода спустя их призыв к забастовке против фашизма обернулся для Италии настоящей катастрофой.

Парламентский паралич и серьёзные разногласия внутри рабочего движения предоставили Муссолини отличную возможность для политического прорыва. Благодаря регулярным взносам промышленников в землевладельцев фашистская партия могла наращивать обороты пропагандистской машины и повышать эффективность своих действий. Однако Муссолини понимал, что опрометчивая жестокость чернорубашечников может сплотить народ вокруг его политических противников и положить конец распространению фашизма. Он продолжал вести переговоры с парламентариями и заверять средний класс в том, что цель НФП — восстановить порядок в стране, поспособствовать росту экономики и усилению роли Италии на мировой арене.

Муссолини играет ва-банк

Когда угроза демократической коалиции стала реальной, Муссолини решил отбросить лишнюю осторожность и начал планировать «Марш на Рим». Умеренные фашисты встретили эту идею с опаской, в то время как у радикальных активистов она вызвала бурное оживление. Состав НФП был неоднородным, ряд её сторонников убеждали Муссолини силой захватить власть ещё в начале 1922 г. К апрелю ему удалось оттеснить их на второй план, но с влиятельными лидерами типа Дино Гранди и Итало Бальбо по-прежнему приходилось считаться: у них было достаточно авторитета, чтобы самостоятельно действовать на местах. Они были настроены не только терроризировать политических противников из лагерей социалистов и католиков, но и бросить вызов самому государству. Например, в мае Бальбо вместе с 50 тысячами безработных захватил Феррару и отказывался освободить город, пока правительство не согласилось предоставить ему финансирование. Две недели спустя пришёл черёд Болоньи: фашисты потребовали отставки нелояльного префекта, правительство снова пошло на попятную.

Захват Римини и Равенны переполнил чашу терпения антифашистских сил: социалисты призвали народ Италии к всеобщей забастовке 31 июля. Фашистам это было только на руку. Они предупредили премьер-министра, что в случае если правительство не предпримет решительных действий, они подавят протесты рабочих собственными силами. Репутация «партии закона и порядка» стремительно взлетела в глазах промышленников и среднего класса. Именно фашисты, а не безвольное правительство, представлялись им гарантами стабильности и защитниками от большевицкой угрозы. Уже 3 августа левые потерпели фиаско: забастовка была прекращена, социалистическое движение потеряло свои позиции и распалось. После этого фашисты захватили Анкону, Ливорно, Геную и Милан. В Тренто и Больцано они потребовали от властей принять меры против немцев в Южном Тироле и разобраться со «сторонниками Австрии» в Трентино. К октябрю 1922 г. только в Турине и Парме сохранились очаги сопротивления фашизму. За вычетом Апулии, юг Италии избежал насилия: полиция не препятствовала чернорубашечникам.

Фашистское движение набирает силу

На протяжении лета 1922 г. Муссолини исполнял две политические роли. В качестве дуче фашизма и редактора газеты Il Popolo d’Italia он восторженно воспевал «победы» чернорубашечников. В то же время, будучи лидером НФП, Муссолини вёл переговоры с ведущими политиками Италии. Он всеми силами старался убедить их в своём желании вернуть стабильность в страну, заверяя, что бороться за власть будет только легальными методами. Муссолини был достаточно проницателен, чтобы понимать: правительство, полиция и армия при желании смогут быстро расправиться с фашистским движением, поэтому действовать нужно было коварно и решительно.

3 октября 1922 г. газета Il Popolo d’Italia опубликовала устав и присягу новой фашистской милиции; страна была поделена на военные зоны; частная армия полностью перешла в распоряжение фашистских лидеров. Правительство по-прежнему не вмешивалось. Премьер-министр Луиджи Факта был человеком честным и здравомыслящим, но практически не способным на решительные действия. То же можно сказать и об армии, военная монополия которой была теперь под угрозой. Среди военнослужащих многие симпатизировали чернорубашечникам: шестеро генералов позже приняли участие в марше на Рим.

Поход на Рим

24 октября 1922 года торжествующий Муссолини обратился к большому собранию людей в театре Сан Карло в Неаполе:

«Господа, эту проблему следует решать с позиций силы. В моменты исторического противостояния интересов и идей именно сила определяет победителя. Вот почему мы собрали, мощно экипировали и твёрдо дисциплинировали наши легионы. Если исход противостояния решится на уровне силы, победа будет за нами!»

В конце речи фашистские делегаты аплодировали стоя и скандировали: «A Roma!» — «В Рим!» Это был исход, которого так желал Муссолини. Почуяв неладное, премьер-министр Факта предложил включить в правительство фашистов, но Муссолини не хотел играть на вторых ролях. Он объявил своим сторонникам, что не собирается приходить к власти «через дверь для прислуги», но устроит вместо этого фашистский переворот, приведя в Рим десятки тысяч чернорубашечников. Общую ответственность за марш дуче возложил на своих лейтенантов — «квадрумвиров» Итало Бальбо, Микеле Бьянки, Эмилио де Боно и Чезаре де Векки. Перед маршем на Рим они выпустили заявление, разъясняющее их намерения:

«Фашисты! Итальянцы! Время решительных действий пришло. Сегодня армия чернорубашечников вновь захватит искалеченную победу и пойдёт прямиком в Рим, неся ему обратно славу Капитолия. Военный закон фашизма сейчас становится фактом… следуя приказу дуче, военное, политическое и административное управление присваиваются квадрумвирам. Армия, щит нации, не будет принимать участие в этой борьбе… более того, фашизм марширует не против полиции, но против политического класса одновременно коварного и тупоголового, который за четыре долгих года не смог дать нации правительство. Фашисты Италии! Мы должны победить и мы победим!»

Однако тактика Муссолини не ограничивались «борьбой с позиций силы», как он стремился представить это своим сторонникам-фашистам. Утром 26 октября лидер НФП вернулся в Милан, чтобы продолжить переговоры о формировании коалиционного правительства. Фактически переговоры продолжались до 29 ноября, и всё это время Муссолини не был уверен в том, стоит ли вести чернорубашечников в Рим. В то же время, готовые к действию квадрумвиры расположились в гостинице в Перудже. 27 октября они потребовали от префекта сложить с себя полномочия, что он и сделал. Фашисты заняли почтовое отделение, здания полиции и городской администрации, нигде не встретив сопротивления. Аналогичные инциденты происходили по всей северной Италии.

Несостоявшийся штурм

Король Виктор Эммануил III вернулся в Рим вечером 27 октября. Премьер-министр Факта в отчаянии призвал его объявить военное положение и использовать армию для защиты города. Король представлял, что максимум он сможет собрать 12 тысяч солдат, в то время как многие генералы с ужасом говорили ему о приближении «ста тысяч чернорубашечников». Стоит отметить, что среди военных советников нашёлся и убеждённый противник фашизма — генерал Пьетро Бадольо. Он заверил короля, что в случае необходимости армия моментально восстановит порядок в городе. Эти слова соответствовали действительности: на деле фашистов было не 100, а 20–30 тысяч. Они шли четырьмя отдельными колоннами, приближаясь к городу с разных сторон. Большинство чернорубашечников были плохо вооружены и измотаны, голод и проливные дожди заставили некоторых из них вернуться домой. Колонны фашистов остановились на расстоянии 30–40 километров от Рима в ожидании приказа идти на штурм, которого так и не последовало.

Теоретически Виктор Эммануил мог ввести чрезвычайное положение, мобилизовать армию и разгромить чернорубашечников. Но он понимал, что ситуация зашла слишком далеко: итальянские города, не чувствуя авторитета центральной власти, сдавались фашистам без боя. В этих условиях необдуманные действия могли привести к гражданской войне. Не стоит забывать и про неуклонный рост популярности Муссолини среди самых разных слоёв населения — от безработных до крупных промышленников и общественных деятелей. В итоге вечером 28 октября король попросил бывшего премьер-министра Антонио Саландру сформировать правительство, в котором будет представлена НФП.

Всё это время Муссолини находился в редакции своей газеты в Милане: он оставался поблизости швейцарской границы на случай, если дела пойдут худшим образом, и ему придётся бежать. Утром 29 октября ему сообщили по телефону, что король хочет встретиться в Риме и обсудить требования фашистов. Дуче этого показалось мало: он потребовал назначить себя премьер-министром и прислать телеграмму с приглашением в столицу. Только когда все гарантии были получены и Муссолини смог почувствовать себя в полной безопасности, он решился покинуть редакцию родной газеты и перейти к активным действиям. Дуче прибыл в Рим ночным поездом, утром 30 октября облачился в чёрные рубашку и штаны и устроил памятную фотосессию в «захваченной» столице Италии вместе с беспрепятственно вошедшими в столицу отрядами фашистов.