Поиски Земли Санникова: непридуманная история

Песня была написана Владимиром Высоцким в 1973 г. специально для снимавшейся на «Мосфильме» кинокартины «Земля Санникова», экранизации одноимённого фантастического романа В. А. Обручева. Правда, в окончательный вариант фильма она не вошла, её заменила другая, тоже очень хорошая и до сих пор любимая многими песня на стихи Леонида Дербенёва – «Есть только миг». А «Белое безмолвие» Высоцкого, хоть и не прозвучавшее тогда с киноэкранов, всё равно слушали и пели миллионы людей.  Но речь у нас пойдёт не о великом барде, а о книге Обручева, ставшей классикой научно-фантастической литературы, а также о реальных событиях, положенных в основу её сюжета.

Роман «Земля Санникова» увидел свет в 1926 г. Его автор, Владимир Афанасьевич Обручев (1863 – 1956 гг.) был крупнейшим учёным (кавалером орденов Св. Владимира 4-й степени, Ленина и Трудового Красного Знамени, с 1929 г. академиком) -  геологом, палеонтологом и географом, исследователем Сибири и Средней Азии, автором многочисленных научных трудов и учебников по геологии, сохранивших свою востребованность до наших дней. В сферу его научных интересов входило изучение вечной мерзлоты и обнаруженных в ней останков ископаемых животных. Затеяв писать фантастический роман, Обручев прежде всего ставил перед собой цель широко популяризировать знания, накопленные учёными по этим вопросам.

Сюжет книги следующий: в 1904 г. от устья реки Яны отправляется полярная экспедиция на поиски неизвестной земли, которую добывающие на островах Ледовитого океана мамонтовую кость промышленники в ясную погоду видели на горизонте к северо-западу от Новосибирского архипелага. Первым её увидел почти за сто лет до этого Яков Санников, и в честь него гипотетическая земля получила своё имя. Кроме рассказов тех, кто видел землю своими глазами, путешественников ведут перелётные птицы, многие из которых, вместо того, чтобы остаться летовать на побережье материка или на уже известных географам островах, продолжают лететь дальше на север, и пункт их назначения неизвестен. Мало кто верит в успех экспедиции. Скептики резонно разъясняют, что, если бы дальше на севере даже и была земля, она была бы вся загромождена льдами и не могла бы давать приют пернатым, так что странному поведению птиц надо искать другое объяснение. Но начальник экспедиции Горюнов считает, что другого объяснения быть не может, и верит, что на расположенном на восьмидесятой параллели в десяти градусах от полюса острове в силу каких-то ещё неизвестных причин сложились особые, благоприятные для жизни, природные условия.

 Совершив трудный, полный опасностей переход через льды, полярники достигают неизвестной земли. Она оказывается огромным полупотухшим вулканом, в кратере которого, защищённом базальтовыми скалами от ледяных ветров и подогреваемом подземным огнём, разрослись леса и нашли приют не только птицы, но и животные, давным-давно исчезнувшие на материке: мамонты, длинношерстые носороги, дикие ископаемые лошади. Встретили здесь путешественники и людей каменного века. На острове обитает два племени. Первое, совсем дикое, не далеко ушедшее в своём развитии от обезьян, живёт здесь испокон веков. Другое, близкое по уровню культуры к эскимосам и чукчам, пришло на остров по льду несколько столетий назад, следуя, как и главные герои романа, за перелётными птицами.

 Финал романа трагичен. Дремавший на протяжении многих веков вулкан просыпается, и все обитатели Земли Санникова гибнут в результате извержения. Путешественники успевают бежать с острова, но теряют все научные коллекции, собранные экспедицией. Они успешно достигают материка, но не имеют доказательств сделанного ими чудесного открытия. Поэтому отважные полярники не торопятся с научным докладом и лелеют мысль о новой экспедиции к вулкану. Но она так и не состоялась. Её организации помешала вскоре начавшаяся русско-японская война.

 Сама история экспедиции Горюнова, конечно, вымышлена. Для автора она не более чем повод поговорить с читателем на любимые им темы, рассказать о вымерших млекопитающих, о геологическом строении островов и побережья Ледовитого океана, о вулканических базальтах и туфах, осадочных породах и вечной мерзлоте, о таинственно исчезнувшем с материка северном племени – онкилонах. Но вот преамбула строго документальна. Вопрос о существовании неизвестной земли в северо-западном направлении от острова Котельный (одного из островов Новосибирского архипелага) действительно долгое время занимал учёных-полярников, и реальная история её поисков не уступит в занимательности любому роману. 

 Начало этой истории положили русские полярные исследования первой четверти XIX в., которые особенно   активно проводились в связи с недавним созданием Российско-Американской торговой компании и возможностью столкновений интересов России и Англии на крайнем севере. Наряду с экспедициями, организованными по инициативе правительства Александра I, свои изыскания проводили промышленники, охотники за мамонтовой костью. Дело было довольно прибыльное. На ярмарке в Якутске этот ценный поделочный материал продавался по 20 – 25 рублей за пуд. Бивень в среднем весит 5 пудов (80 кг), так что находка одного мамонта могла принести доход более 200 рублей, деньги по тем временам немалые. Останки мамонтов встречаются повсюду в Сибири, но чаще их видели на полярных островах, когда-то составлявших единое целое с материком. Особенно богатую добычу сулили острова, на которые ещё не ступала нога человека.  Поэтому находились люди, пускавшиеся в опасное путешествие через льды на поиски новых земель.  Одним из таких добытчиков был Яков Санников. Насколько известно, он стал первым путешественником, достигшим островов Столбовой, Фадеевский, Новая Сибирь и благополучно вернувшимся обратно.  В награду за свои труды промышленник получал от правительства исключительные права на сбор мамонтовой кости на новооткрытых островах в течение двух-трёх лет. Но едва ли только практические соображения гнали его через льды. Скорее, странствия по бескрайним снежным просторам были смыслом жизни Санникова. Многие трудные и опасные переходы он совершил в одиночку. Кроме мифической земли, именем Санникова был назван и вполне реальный географический объект – пролив, разделяющий острова Малый Ляховский и Котельный.

 В 1809 г. Яков Санников предложил свои услуги руководителю организованной правительством полярной экспедиции Матвею Геденштрому. В задачу экспедиции входило подробное исследование и описание островов Новосибирского архипелага. Задача была успешно выполнена, не в последнюю очередь — благодаря опытному промышленнику. После завершения экспедиции генерал-губернатор Сибири И. Б. Пестель (отец будущего декабриста) писал в отчёте, направленном министру иностранных дел и коммерции Н. П. Румянцеву:

"На всех сих землях леса стоячего не имеется; из зверей водятся белые медведи, серые и белые волки; оленей и песцов великое множество, также мышей бурых и белых; из птиц зимою находятся только белые куропатки, летом же, по описанию мещанина Санникова, очень много линяет там гусей, также уток, тупанов, куликов и прочей мелкой птицы бывает довольно. Земля сия, которую Геденштром объехал, названа им Новой Сибирью, а берег, где поставлен крест, Николаевским".

В ходе экспедиции Санников обследовал северный берег острова Котельный, самого отдалённого из крупных Новосибирских островов. Однажды, в редкую в этих краях ясную погоду, он увидел далеко на севере очертания гор. Очевидно, там находился ещё один остров.

 Море к северу от Котельного было сковано льдом, и Санников сделал попытку добраться до неведомой земли на нартах. Но путь ему преградила обширная полынья, которую путешественник не смог обойти и был вынужден вернуться. По убеждению Санникова, он не дошёл до цели всего вёрст 20. Позже предпринимались и другие попытки исследовать соответствующий район Арктики. Время от времени кто-нибудь из путешественников, замечал то характерную синеву на горизонте, говорящую о близости суши, то следы оленей, ушедших по льду на север. Но всегда на пути кораблей вставали сплошные ледяные поля, на пути собачьих упряжек – непреодолимые полыньи.  Двигаться дальше мешали штормы и туманы. Казалось, этот участок океана заколдован. Прошло почти сто лет и экспедицию на поиски таинственной, не дающейся в руки Земли Санникова снарядил известный   учёный и путешественник барон Толль.

 Эдуард Васильевич Толль, происходивший из старинного рода остзейских дворян, родился в 1858 г. в Ревеле (Таллин). Он получил образование на естественно-научном факультете знаменитого Дерптского университета. Его первая научная экспедиция была отнюдь не полярной. Толль посетил Африку и составил подробное описание флоры, фауны и геологии Алжира и Балеарнских островов. Но потом его заинтересовала Сибирь и Арктика. В 1885 г. барон исследовал бассейн реки Яны, после чего отправился на Новосибирские острова. Здесь, изучая северное побережье Котельного, он, как и Санников, увидел в северо-западной части горизонта далёкий берег - «ясные контуры четырёх столовых гор с прилегающим к ним на востоке низким остроконечьем».

У Толля не было возможности тотчас двинуться на поиски таинственной земли. Завершив путешествие, он отправился в Петербург и занялся систематизацией собранных на Новосибирских островах материалов. Несколько лет Эдуард Васильевич посвятил теоретической научной работе, успел за это время жениться, затем возглавил экспедиции, изучавшие побережье Восточно-Сибирского моря и ряд сибирских рек. Но мысль о замеченном с Котельного неведомом береге не оставляла Толля.  В 1899 г. он начал готовиться к новому путешествию. 

 В планы учёного входило изучение течений и островов Карского и Восточно-Сибирского морей, а также тщательное исследование участка океана севернее Новосибирских островов. Толль рассчитывал достичь неведомой суши, причём предполагал, что она может оказаться весьма обширной. В те, не так уж и сильно отдалённые от нас времена, об Арктике всё ещё знали очень мало, и правдоподобной казалась версия, что виденный Санниковым и Толлем берег является продолжением Американского континента.  Согласно другой гипотезе, в районе северного полюса был расположен отдельный огромный остров, почти что материк — Арктида. 

 Толль очень серьёзно подошёл к подготовке экспедиции. Для плавания по ледовитым морям была специально заказана в Норвегии моторно-парусная шхуна-барк, получившая имя «Заря». Переоборудованием судна для полярного плавания заведовал известнейший кораблестроитель Колин Арчер, создатель знаменитого корабля «Фрам», на котором совершал свои плавания Фритьоф Нансен. Толль и Нансен, познакомившись на одной из научных конференций, стали близкими друзьями. Именно прославленный норвежский полярник порекомендовал Эдуарду Васильевичу обратиться к Арчеру.

«Заря» вышла из Санкт-Петербурга 21 июня 1900 г. В тот день Эдуард Васильевич записал в  дневнике: «Экспедиция, которую я так долго подготовлял началась! Началась. Разве это подходящее слово? Когда же было начало? Было ли оно в 1886 году, когда я видел Землю Санникова, или в 1893 г. когда я на Новосибирском острове Котельном, мечтая о Земле Санникова, собирался отдаться своему желанию и достичь этой земли на собачьих упряжках? Было ли начало после опубликования моего плана в 1896 году, или, когда я с судна «Ермак», подал рапорт великому князю Константину? Когда же было начало?».

В Карское море вошли в августе, месяце наиболее благоприятном для навигации в северных морях, так как лишь к концу лета обширные площади здесь очищаются от льда. На протяжении года Толль проводил исследования течений и островов. Первую зимовку полярники устроили на Таймыре, откуда барон послал членов экипажа в Петербург с первым академическим отчётом. В августе 1901 г. он принял решение идти к Земле Санникова. Плавание очень затрудняли постоянные туманы, но по свидетельству товарищей Толля, они лишь укрепляли уверенность начальника экспедиции в существовании где-то поблизости суши.

«Теперь совершенно ясно, что можно было десять раз пройти мимо «Земли Санникова», не заметив ее», - говорил он команде.

Значительное уменьшение глубины, как будто бы, говорило о близости суши, но 9 сентября «Заря», дойдя почти до 80 градуса северной широты, упёрлась в полосу сплошных льдов и вынуждена была повернуть назад. Экипаж провёл вторую зиму, исследуя Новосибирские острова.

Весной 1902 г. состояние льда оказалось таково, что двигаться в нужном направлении было нельзя ни на судне, ни на нартах. Но Толль увидел возможность перейти по льду на остров Бенетта, который был расположен гораздо ближе к гипотетической земле, чем Котельный. Оттуда он надеялся хотя бы как следует рассмотреть вожделенный берег.

«Мне нужен только один ясный день, чтобы с вершин Беннетта осмотреть северный горизонт и увидеть Землю Санникова», - объяснял Эдуард Васильевич одному из офицеров «Зари».

Был составлен следующий план: пока лёд ещё крепок, Толль и три его товарища: астроном Фридрих Зееберг, каюры Николай Протодьяконов и Василий Горохов, совершат переход на остров Бенетта, устроят там стоянку и займутся научными наблюдениями, в то время как остальная команда продолжит изучение Новосибирского архипелага. Летом, когда море очистится, «Заря» должна будет зайти на о. Бенетта и забрать полярников. Если же это почему-либо не удастся сделать, Толль и его спутники должны будут сами по льду вернуться на Новосибирские острова, где на этот случай устроят продовольственные склады.

«Предприятие его было чрезвычайно рискованное. Шансов было очень мало, но барон Толль был человеком, верившим в свою звезду, и в то, что ему все сойдет, и пошел на это предприятие», - так впоследствии оценивал план начальника экспедиции её гидрограф, к личности которого мы ещё вернёмся.

Толль и сам отлично понимал степень риска. Отправляясь на остров Бенетта передал остающемуся за старшего Ф. Матисену запечатанный пакет с инструкциями:

«Предел времени, когда вы можете отказаться от дальнейших стараний снять меня с острова Беннетта, определяется тем моментом, когда на «Заре» будет израсходован весь запас топлива до 15 тонн угля. Если поиски наших следов приведут к отрицательным результатам, сразу возвращайтесь в бухту Тикси (недалеко от устья Лены). . . Твердо верю в счастливое и благополучное окончание экспедиции. Э.Толль».  

Несмотря на все старания капитана и команды, «Заря» в тот год не смогла пробиться к острову Бенетта. Море было загромождено льдом, шхуна застряла в торосах, и в её изрядно потрёпанном за трёхлетнее плавание корпусе открылась течь. Ничего не оставалось делать, как укрыться в гавани. Моряки сделали даже больше, чем требовал от них начальник экспедиции. Когда «Заря» повернула к материку, в трюме оставалось всего 8 тонн угля.

Наступила весна 1903 г., а никаких известий о бароне Толле и его спутниках получено не было. Ещё оставалась надежда, что пропавшие полярники перезимовали где-то на островах, и на их поиски отправилась спасательная экспедиция. Описанием слушания отчёта о результатах этого отважного предприятия и начинается роман Обручева:

«Первая половина торжественного заседания учёного общества, посвящённого сообщениям членов экспедиции, снаряжённой для поисков пропавшего без вести барона Толля и его спутников, подходила к концу. На кафедре у стены, украшенной большими портретами сановных покровителей и председателей общества, находился морской офицер, совершивший смелое плаванье в вельботе через Ледовитое море с Новосибирских островов на остров Бенетта, на который высадился барон Толль, оттуда не вернувшийся. Мужественное лицо докладчика, обветренное полярными непогодами, оставалось в полутени зелёного абажура лампы, освещавшей рукопись его доклада на кафедре и его флотский мундир с золотыми пуговицами и орденами».

Стоит заметить, что Обручев в своей книге поимённо перечисляет всех спутников Толля и упоминает много других реально существовавших учёных-полярников. Между тем, имя докладчика не названо, и даже лицо его полускрыто в тени. На то есть очень серьёзная причина. Офицер, совершивший смелое плавание на вельботе, был Александр Васильевич Колчак, член экипажа шхуны «Заря», в годы Первой мировой войны — вице-адмирал и командующий Черноморским флотом, после революции — руководитель белого движения, Председатель Русского правительства в Сибири, расстрелянный в феврале 1920 г. по приговору следственной комиссии Иркутского ГубЧК как мятежник и враг революции. 

 Двадцатишестилетний лейтенант Александр Колчак был приглашён на «Зарю» в качестве специалиста по гидрографии. Много лет спустя он расскажет историю своего назначения в экспедицию:

«Когда я в 1899 году вернулся в Кронштадт, я встретился там с адмиралом Макаровым, который ходил на «Ермаке» в свою первую полярную экспедицию. Я просил взять меня с собой, но по служебным обстоятельствам он не мог этого сделать, и «Ермак» ушел без меня. Тогда я решил снова идти на Дальний Восток, полагая, что, может быть, мне удастся попасть в какую-нибудь экспедицию, — меня очень интересовала северная часть Тихого океана в гидрологическом отношении. В сентябре месяце я ушел на «Петропавловске» в Средиземное море, чтобы через Суэц пройти на Дальний Восток, и в сентябре прибыл в Пирей. Здесь я совершенно неожиданно для себя получил предложение барона Толля принять участие в организуемой Академией наук под его командованием северной полярной экспедиции, в качестве гидролога этой экспедиции. Мои работы и некоторые печатные труды обратили на себя внимание барона Толля. Я получил предложение через Академию наук участвовать в этой экспедиции». 

Барон не раскаялся в своём выборе: «Наш гидрограф Колчак — прекрасный специалист, преданный интересам экспедиции», - напишет он в своём дневнике. По инициативе Толля именем Колчака был назван остров, открытый во время плавания в Карском море. Позже из-за неудобных с политической точки зрения подробностей дальнейшей биографии гидрографа остров был переименован, но в 2005 г. ему вернули прежнее имя.

Тогда, весной 1903 г. было ясно, что скорее всего дойти до острова Бенетта на шхуне снова не удастся, а ситуация не позволяла ждать благоприятной погоды. Колчак предложил выход: снять с «Зари» вельбот (небольшое гребное судно, обычно используемое китобоями), поставить его на полозья и по льду добраться до Котельного. Затем, когда море окончательно вскроется, пройти оставшееся пространство на вёслах. План был очень рискованный, но другого варианта просто не было. В середине апреля гидрограф Колчак, боцман Бегичев, матрос Железняков и ещё четверо каюров отправились в путь.

 Много раз жизнь смельчаков висела на волоске. Однажды начальник спасательной экспедиции сам чуть не погиб, провалившись в трещину, но был спасён боцманом Бегичевым. Часть пути до острова Бенетта удалось преодолеть, оседлав дрейфующую льдину. Поначалу полярники очень радовались такому везению, шутили, что едут за казённый счёт, но среди ночи льдина раскололась, и люди едва успели погрузиться в вельбот. Наконец трудный и опасный путь был пройден. В 1920 г. Колчак рассказывал о высадке на острове Бенетта членам следственной комиссии ГубЧК, которые почему-то очень интересовались подробностями его давних полярных экспедиций и тщательно запротоколировали рассказ: 

«Мы добрались до земли Бенетта 5-го августа, на Преображенье, — этот мыс я назвал мысом Преображенским, — и высадился на остров Бенетта. Ближайшее же обследование этого берега очень скоро дало нам признаки пребывания там партии барона Толля. Мы нашли груду камней, в которой находилась бутылка с запиской со схематическим планом острова, с указанием, что там находятся документы. Руководствуясь этим, мы очень скоро, в ближайшие дни, пробрались к тому месту, где барон Толль со своей партией находились на этом острове. Там мы нашли коллекции, геологические инструменты, научные, которые были с бароном Толлем, а затем тот краткий документ, который дал последние сведения о судьбе барона Толля». 

Последняя записка Толля, датированная 26 октября 1902 г. гласила: «Отправляемся сегодня на юг. Провианта имеем на 14 — 20 дней. Все здоровы. Э. Толль.». Новосибирских островов они не достигли, очевидно, провалившись на пути к ним в трещину или полынью. Во всяком случае, никаких следов четырёх путешественников больше никто никогда не находил.  Конец октября — очень неблагоприятное время для полярных переходов. Солнце уже не поднимается над горизонтом, морозы и снежные бури свирепствуют, но лёд ещё недостаточно прочен.

Все материалы, собранные экспедицией Толля, и оставленные им на острове Бенетта, записи его наблюдений и дневники были доставлены Колчаком в Петербург. В числе прочего, там имелась запись о пролетавших над островом  стаях птиц, державших путь откуда-то с севера.

 Несколько лет спустя во время плавания ледокольных транспортов «Таймыр» и «Вайгач» была предпринята ещё одна попытка обнаружить Землю Санникова. Бывшие члены экипажа шхуны «Заря» Ф. Матисен и А. Колчак участвовали в этой экспедиции, но, как и в прошлый раз, полярники увидели лишь туман. А ещё через пару десятилетий в истории исследований Арктики началась новая эра, связанная с развитием полярной авиации.

 Конечно, перелёты над Ледовитым океаном нельзя назвать лёгким и безопасным делам, но всё же, воздушный транспорт имеет целый ряд преимуществ перед морским. Белые пятна начали стремительно исчезать с карты приполярных областей. Была, наконец, тщательно исследована область к северу от Новосибирских островах. Точка в более чем вековой истории поисков Земли Санникова была поставлена в 30-е годы XX в. Вот как об этом рассказывает знаменитый авиационный штурман Валентин Аккуратов:

«Неудивительно, что нас, полярных летчиков, волновала ее (Земли Санникова) загадка. Изучение архивных материалов, неоднократные беседы с профессорами Ю. В. Визе и Н. Н. Зубовым зажигали наши сердца верой в существование неуловимой земли. Аргументы в ее защиту звучали настолько убедительно, что мы с Черевичным использовали все легальные и полулегальные возможности для полетов в район океана, расположенный к северу от Новосибирских островов. И как тщательно, с какой фанатичной скрупулезностью «прочесывали» сплошные ледовые поля, пытаясь отыскать эту влекущую землю!
Сколько раз нам казалось, что мы открыли ее, Землю Санникова! Но чаще всего замеченные издали горы при приближении таяли как дым. А как переживали все члены экипажа, когда береговые кручи, отчетливо и ясно просматривавшиеся на горизонте, при подлете неожиданно затягивались туманом! Я хорошо помню один из таких миражей. Мы увидели не только вершины гор, но и высокие черные скалы. А приблизившись к ним на бреющем полете, буквально вонзились в невесть откуда взявшийся туман.
– Если мы ее и откроем, – заметил тогда наш бессменный бортмеханик В. Чечин, – то похвастаться этим будет, по-моему, некому!
Впрочем, уже к 1939 году весь сектор, где предположительно находилась Земля Санникова, был настолько густо исчерчен самолетными трассами и маршрутами ледоколов, что даже оптимистам стало ясно: Земли Санникова нет».

Точку в истории поисков поставили, но эта не значит, что сама загадка Земли Санникова была разрешена. Оставался открытым вопрос, что заставило многих заслуженных исследователей твёрдо уверовать в существовании суши в этом районе океана. Арктика богата миражами.  Клубы тумана приобретают причудливые очертания, воздух искажает отдалённые пейзажи и даже солнце у горизонта может видеться то как огненный кубок, то как пылающая ступенчатая пирамида. Но едва ли берег к северу от Новосибирских островов был миражом. Во-первых, его несколько раз видели на одном и том же месте, во-вторых, мираж не мог давать приют птицам и оленям. Наконец, наблюдавшие далёкий берег путешественники были опытнейшими полярниками, безусловно, много раз сталкивались с подобными иллюзиями, но в реальности Земли Санникова не сомневались.

Естественно, неоднократно возникали предположения, что виденные Санниковым и Толлем горы на самом деле состояли из льда, что это был громадный айсберг, возможно, целые 70 лет, разделяющие наблюдения Толля и Санникова, простоявший на мели, и не менявший своего местоположения, но в конце концов растаявший или унесённый дальше в океан. Особенно утвердили учёных в этой мысли открытия XX в., когда полярные лётчики начали находить в океане гигантские ледовые острова-флоберги, по рельефу весьма напоминавшие сушу, часто даже имеющие каменные включения. Но, хотя исследователи и обнаружили на флобергах следы обитающих там животных (песцов, белых медведей), всё же сомнительно, чтобы ледовый остров служил местом гнездования всех тех птиц, которых барон Толль видел пролетающими над островом Бенетта. Поэтому, много сторонников имеет версия, что к северу от Новосибирского архипелага действительно существовал настоящий остров. Но к 30-м годам XX в. он существовать перестал.

Те же полярные лётчики установили, что исчезающие острова в Арктике не такая уж большая редкость. Были примеры, когда не то что какая-то гипотетическая земля, а уже давно описанные и нанесённые на карту клочки суши пропадали бесследно. Один такой случай очень ярко описывает Валентин Аккуратов в своей книге «Белые призраки Арктики»:

«Запас горючего ограничен. Раздумывать некогда. Учитывая движение циклона, принимаем решение: лететь на запад архипелага (Земли Франца-Иосифа)и приземляться на острове Эдуарда или острове Гармсуорта.
Судя по картам и лоции, это куполообразные острова-близнецы, сплошь покрытые ледниками. Они расположены рядышком в море Королевы Виктории. Пологие ледяные склоны, наибольшая высота не превышает 300 м. Переждав на одном из них непогоду, мы вернемся на Рудольф.
Летим над облаками, но свои координаты знаем хорошо. За десять минут до островов начинаем снижаться. На высоте 400 м выходим из облаков. Кругом, насколько видит глаз, чистая вода открытого моря. Лишь кое-где плавают редкие льдины.
– Где же твои острова, штурман?
– Минут через пять-семь увидим, деваться им некуда, – бодро отвечаю я, а сам лихорадочно проверяю расчеты. На картах – и на нашей и на английской – острова нанесены четко, без каких-либо предостерегающих пометок. Все верно, но в море их нет! Вот слева по курсу возникает высокая ледяная шапка. Сличаю с картой – правильно, это остров Артура, он расположен в десяти милях левее. Эдуард и Гармсуорт должны быть прямо под нами. Но... их нет!..
– Что это там, штурман? – интересуется Мазурук.
– Остров Артура.
– Артур? Но где же тогда другие? Ты что-то путаешь, штурман.
– Нет. – Я уверен в своих вычислениях. – Через 13 минут выйдем к Земле Георга. Координаты рассчитаны точно.
Мазурук недоверчиво пожимает плечами:
– Если так, то это географическое открытие. Вернее, закрытие. Закрытие двух островов... Не верю. Может, стоит развернуться, еще поискать?
- География географией, а горючего в обрез, – предупреждает бортмеханик Д. Шекуров. – Главное сейчас где-нибудь сесть». После того памятного полёта острова Эдуарда и Гамсуорта убрали с карты.

К настоящему времени подобных «географических закрытий» известно несколько, и они получили убедительное научное объяснение. Дело в том, что эти полярные острова были в значительной степени сложены ископаемыми пресноводными льдами. Они представляли собой осколки древнего ледника, покрытые довольно мощным слоем наносного грунта. Подобное геологическое строение можно встретить в материковой тундре. Лёд веками сохраняется под почвой, которая защищает его от таяния. Но если изоляция почему-либо нарушается и в недра острова проникает морская вода, ледник начинает стремительно таять, и остров разрушается буквально на глазах. За несколько лет он может полностью погрузиться под воду. Возможно, такая судьба постигла в своё время и Землю Санникова.  Не исключено, что её остатками является песчаная отмель, обнаруженная ещё Толлем, во время плавания на «Заре». Существование этой отмели подтверждено более поздними исследованиями, и она носит официальное название банка Земли Санникова. Как теперь установлено, севернее Новосибирских островов на глубине всего 16 метров более чем на сотню километров тянутся песчаные грунты, резко отличающиеся от обычных илов морского дна. Известный геолог профессор В. Н. Степанов писал по этому поводу:

«Расположение песков на столь большом удалении от современных берегов может быть связана лишь с существованием в очень недалёком прошлом суши, следствием разрушения которой они только и могут быть».

Так что, скорее всего, легендарная Земля Санникова, хоть и не обнаруженная на поверхности моря, ещё дождётся своих исследователей, на этот раз – подводников.