«Последние римляне»: что вандалы забыли в Африке?

Продолжение цикла статей про падение Римской империи. Начало здесь.

Единодушие самых выдающихся римских военачальников своего времени, Аэция и Бонифация, могло бы поддержать разваливавшуюся империю, но их раздоры оказались непосредственной причиной утраты Африки. Такое мнение высказывает английский историк Эдуард Гиббон. Что же произошло?

Клевета

Аэций – фигура настолько яркая и выразительная, настолько благодарная в качестве персонажа художественного произведения, что обычно он выступает в качестве «положительного персонажа». Тем любопытнее бывает обнаружить совершенно иной взгляд на знаменитого полководца: у Прокопия Кесарийского Аэций представлен как хитрый и беспринципный интриган, который ни перед чем не останавливается, лишь бы раздавить своего соперника.

Он действительно был фигурой в своём роде характерной для той противоречивой эпохи. Аэций родился около 390 года н.э. на Нижнем Дунае, в городе Дуросторе (нынешняя Силистра). Его отец Гауденций в те времена стоял с войсками на Дунайской границе, на линии обороны Империи от варваров. Григорий Турский в «Истории франков» так рассказывает о родителях Аэция:

«Гауденций, первый человек в провинции Скифии, начав с чина доместика в армии, продвинулся до высокого звания магистра конницы. Мать по имени Итала, благородная и богатая женщина».

Русский историк Кулаковский почему-то пишет о матери Аэция, что та была «готская княжна»; в другом месте можно встретить сообщение о том, что она была родом из Италии (на это указывает её имя, возможно – прозвище). Но существенно не это, а то обстоятельство, что детские годы Аэций провёл в качестве заложника при варварских «дворах»: сначала у вестготов Алариха, а затем – у гуннов. Обмен детьми знатных людей был обычной практикой при заключении мирных договоров.

Возможно, детство Аэция из-за этого и не было счастливым, зато он получил возможность очень хорошо изучить нравы и обычаи варваров. Впоследствии Аэций великолепно умел с ними договариваться, отлично ими командовал и имел хорошие личные отношения со многими варварскими вождями, в том числе и гуннскими. На протяжении всей своей весьма бурной военной карьеры Аэций действовал преимущественно силами варваров против варваров. О старом добром чисто римском войске говорить в те времена уже почти не приходилось.

В 425–427 годах Аэций успешно сражался с вестготами и франками в Галлии: первым он не позволял расширить их владения, а франков вообще отбросил за Рейн. К 429 году, возвратившись в Равенну, к императорскому двору, Аэций считался уже самым известным из римских полководцев.

В Равенне правил юный Валентиниан III. Избалованный матерью, Галлой Плацидией, он вырос человеком с большими причудами, малообразованным и интересующимся неподобающими для императора вещами: астрологией, «наукой ядов», предметами роскоши и доступными женщинами.

При таком дворе пышным цветом цвели интриги, и Аэций тотчас погрузился в этот сложный и неприглядный мир. Ему не нравилось, что в плодородной богатой Африке почти неограниченной властью пользуется его соперник Бонифаций.

Историк Прокопий Кесарийский приписывает Аэцию довольно подлую интригу. Этим сведениям безоговорочно вторит Гиббон и не скупится на злые эпитеты в адрес Аэция, а заодно и указывает на женские слабости Плацидии. Той следовало бы твердо держать сторону Бонифация, памятуя о том, что он всегда поддерживал её в трудные минуты, но у Аэция имелось одно неоспоримое в глазах женщины преимущество: он находился рядом, в то время как Бонифаций находился далеко.

Аэций начал вливать в уши Плацидии яд. Уж не хочет ли Бонифаций отделить Африку от Империи, став там полновластным владыкой? Надо сказать, такое предположение имело под собой все основания: сепаратистские идеи возникали в «житнице Империи» с незавидной регулярностью. Аэций якобы присоветовал Плацидии вызвать Бонифация в Италию и задать ему в лицо некоторые вопросы касательно его намерений.

Одновременно с этим Аэций написал и Бонифацию, предупреждая о том, что Плацидия намерена вытребовать его в Италию для того, чтобы погубить. Бонифаций поверил письму Аэция и на приказ Плацидии явиться ответил категорическим отказом. Плацидия, в свою очередь, истолковала этот отказ как измену.

Контроль над Африкой

На самом деле ситуация, скорее всего, складывалась менее увлекательно и, во всяком случае, не так сильно напоминала приключенческий роман Александра Дюма. Когда Плацидия решила, что Африка слишком уж самостоятельна и что пора бы вернуть её под контроль центральной власти – а произошло это в 427 году, – Аэций ещё находился в Галлии. Таким образом, мысль о том, чтобы пресечь сепаратистские настроения «римских африканцев», появилась у правительницы из Равенны задолго до наговора на Бонифация, если таковой вообще имел место.

В Северную Африку Плацидия направила имперскую армию под командованием Маворция, Галлиона и Сенеки (Санека). Проспер Аквитанский так излагает эти события в своей хронике:

«Бонифаций, чья сила и слава возросли в Африке, отказался прибыть в Италию, и потому против него началась… война под руководством Маворция, Галлиона и Санека. Они, осаждая Бонифация, погибли из-за предательства Санека, однако вскоре был убит и сам предатель».

Иначе говоря, есть все основания считать, что неповиновение Бонифация центральной власти датируется не 429 годом, вследствие «коварства» Аэция, якобы пославшего роковое письмо, а двумя годами ранее.

В начале 428 года, после гибели трёх полководцев, направленных против Бонифация, Равенна назначила комитом Африки Сегисвульта. Здесь стоит уточнить, что именно подразумевается под «комитом» («комесом»). Это должность высокого чиновника, направленного императором для выполнения конкретной специфической задачи. В особо важных случаях в провинции направлялся комит, который сосредоточивал в своих руках как военное, так и гражданское управление. В V веке н.э. это становится практически правилом: возникает проблема – назначается комит.

Сегисвульт, отнюдь не римлянин, судя по имени, возобновил войну против Бонифация и действовал не без успеха: он овладел ключевыми городами в регионе – Гиппоном и Карфагеном. Поскольку римляне в Африке были заняты междоусобицей, тотчас активизировались внешние враги – берберы. Ситуация становилась всё более и более сложной, и в 428 году Блаженный Августин написал Бонифацию очередное письмо, упрекая того за войну с империей.

Призвание вандалов

И вот тут наступил очередной весьма щекотливый момент: в Африке появились вандалы. Каким образом это произошло? Существует несколько версий, и все они по-своему убедительны.

Кассиодор, например, считает, что появление вандалов в Африке связано с тем, что из Испании, где те обитали раньше, их вытеснили вестготы. Это в любом случае верно, поскольку вестготы действительно расселились там, где прежде обитали вандалы. Согласно самой распространённой версии, вандалов в Африку призвал всё тот же Бонифаций – чтобы они помогли ему разделаться с врагами. Происходило это, как утверждает Прокопий, следующим образом. Бонифаций понимал, что сопротивляться римскому императору он до бесконечности не сможет – рано или поздно придётся ехать в Италию, предстать там пред светлые очи Валентиниана III и его матери и держать ответ за свои деяния.

Выход оставался один: заключить союз с вандалами. Это племя Бонифаций как будто бы выбрал потому, что вандалы находились совсем недалеко от Африки – для вторжения им требовалось только перебраться через Гибралтар.

В то время над вандалами властвовали два брата: Гонтарис (Гундерих), законный сын покойного короля Годигискла, и Гейзерих (Гизерик, Гинзерих), его побочный сын, возможно, от рабыни, хромоногий (вследствие падения с коня) и необычайно умный: «он прекрасно знал военное дело и был необыкновенным человеком».

Вот к этому Гейзериху Бонифаций и отправил своих самых доверенных людей. Договор его с вандалами заключался в следующем: они захватывают Африку и делят её на три части – одну Гонтарису, другую Гейзериху, третью – Бонифацию. Вандалам идея понравилась. Они снялись с места, освободив территорию для захвата её вестготами. Иначе говоря, пути назад им уже не было, только вперёд – в Африку.

Рассказ о «призвании вандалов» до сих пор вызывает серьёзную полемику. Некоторые историки считают его чистым вымыслом, который возник при византийском дворе, где потребовалось найти хоть какое-то разумное объяснение потере этой важной провинции. Другие же принимают повествование Прокопия за чистую монету от начала и до конца, ведь Бонифаций действительно стремился обрести независимость от императорского двора.

Косвенным подтверждением того, что Бонифаций пытался «породниться» с вандалами, является сообщение о женитьбе его на женщине по имени Пелагия. Некоторые авторы считают, что Пелагия происходила из вандалов, другие указывают лишь на то, что она была арианкой (а это, в свою очередь, могло говорить о её варварском происхождении, поскольку арианство воспринималось как «готская» или «вандальская» вера, в противопоставление католической).

Так или иначе, в 429 году вандалы и аланы во главе с Гейзерихом переправились в Африку.

Слишком много вандалов

«Море стало доступно племенам, прежде незнакомым с мореплаванием, поскольку они призывались на помощь сражающимися сторонами», – сообщает Проспер Аквитанский. Вообще-то у Проспера не сказано прямо, что речь идёт конкретно о вандалах, он лишь говорит о племенах, которые не умели пользоваться кораблями (Бонифаций, возможно, посадил их на суда, чтобы перевезти через Гибралтар). Высказывалось предположение, что речь вообще идёт вовсе не о вандалах, а о готах-федератах. Противоречивые и неясные данные источников не позволяют создать полную картину событий, связанных с вторжением вандалов в Африку. Несомненно одно: борьба Бонифация с Империей создала для вандалов благоприятную ситуацию.

Не исключено и то, что Бонифаций в самом деле собирался нанять какие-то вандальские отряды и договаривался об этом с Гейзерихом. Однако вторжение всей массы вандальского племени в Африку стало для него полной неожиданностью и заставило пересмотреть свою позицию. Впрочем, было уже поздно.

Вождём вандалов и какой-то части аланов стал Гейзерих. Гонтарис приблизительно в это время «пошёл путём всякой плоти», как писали в те годы христианские авторы – то есть, скончался. Есть предположение, что он был убит своим сводным братом. Как бы то ни было, в Африку вандалы вошли под предводительством Гейзериха, и именно он спустя несколько лет добился того, к чему безуспешно стремились разного рода сепаратисты: отделил Африку от Рима и сделал её самостоятельной.

Согласно Прокопию, друзья Бонифация в Риме были «крайне удивлены», узнав о том, что он призвал вандалов в Африку. Состоялось его решительное объяснение с Галлой Плацидией; тут-то якобы и вскрылась вся интрига Аэция, который пытался поссорить «королеву-мать» и её верного полководца.

Другая версия заключается в том, что Бонифаций ужаснулся, увидев, что натворил: орды варваров заполонили римскую провинцию Африку. Напрасно Бонифаций упрашивал вандалов покинуть эту страну: мол, он передумал, помирился с Римом, надо договориться… Гейзериха как раз всё в сложившейся ситуации устраивало, и договариваться он не собирался: он хотел Африку, и он её получил.

Известно также, что в том же 429 году императорское правительство почувствовало себя не в силах подавить сепаратистское движение в Африке и решилось на компромисс с Бонифацием. В Африку был направлен императорский уполномоченный Дарий, который и сумел уговорить Бонифация помириться с Равенной и воссоединить Африканскую провинцию с центральным правительством. Но оказалось, что это не так-то просто сделать: у вандальского короля имелись совершенно иные планы, и он не собирался идти ни на какие компромиссы.

Осада Гиппона

Тогда в 430 году Бонифаций выступил против Гейзериха с армией и был разбит, после чего укрылся в городе Гиппоне. Этот город, находившийся в двухстах милях к западу от Карфагена, считался настоящим оплотом Африки. Его называли «Гиппон Регий» – Гиппон Царский, поскольку некогда здесь размещалась резиденция царей Нумидии. Этот многолюдный порт славился своей торговлей, а земли вокруг него отличалась плодородием.

Епископом Гиппона был в те времена знаменитый богослов, Блаженный Августин. Осада города вандалами окончательно подорвала хрупкое здоровье пожилого епископа. «За пять дней до сентябрьских календ (25 августа) умер выдающийся во всех отношениях епископ Аврелий Августин… посреди атак осаждавших город вандалов…», – писал Проспер Аквитанский.

Другой автор, Марцеллин Комит, утверждает, что «Блаженный Августин из Гиппонской церкви, самый лучший священник Христа и выдающийся учитель, тихо почил в мире». Насколько «в мире» почил епископ города, находившегося в осаде, – большой вопрос.

Осада Гиппона длилась 14 месяцев. Город стойко выдерживал бедствие, но в июле 431 года Бонифаций сдал Гиппон, эвакуировав оттуда всех жителей. Пишут, что при эвакуации они занимали на кораблях места, освободившиеся вследствие гибели солдат…

В конце 431 года из Рима прибыло подкрепление – войско под началом Аспара. Но через год в сражении снова победили вандалы. Гейзерих не торопился. Он действовал последовательно и основательно: вандалы пришли в Африку «всерьёз и надолго». Впрочем, Рим об этом ещё не догадывался.

Продолжение следует: «Последние римляне»: империя между вандалами и гуннами.