Правда ли, что картины Малевича, Поллока и Ротко легко подделать?

На ловца и зверь бежит

Если говорить о русском авангарде, ситуация на арт-рынке с данным ответвлением живописи сложилась, можно сказать, плачевная. С одной стороны, высокий спрос на советских модернистов у западной публики привел к тому, что их начали подделывать в промышленных масштабах. А из-за того, что во времена СССР за провенансом, то есть, за непосредственной историей перехода полотна из одних рук в другие, никто тщательно не следил (из-за специфики тогдашнего арт-рынка, вернее сказать, его легального отсутствия, это было невозможно), определение подлинности холстов становится делом проблематичным. Ведь именно безупречный провенанс традиционно играет решающую роль в атрибуции картин на Западе.

Поскольку на наших просторах не было принято официально фиксировать сделки по купле-продаже произведений искусства, для восстановления истории картины приходится прибегать не к изучению архивов, а обращаться к родственникам, которые могли бы подтвердить или опровергнуть ее авторство. Но даже в таких случаях бывает затруднительно безошибочно определить подлинность работы.

Архитектор Нина Суетина, дочь Николая Суетина — одного из соратников Малевича по супрематическим экспериментам — вспоминает, как однажды и ей не удалось установить истину: «Сейчас иногда приходят и приносят мне работы: „Подпишите, что это Суетин“. Историю этих работ мне рассказывают совершенно нелепую, подделок много. В Америке мне показали одну работу с подписью, я смотрю — вроде бы да, Суетин, и подписала экспертизу, а потом оказалось, что это фальшивка, так что теперь я более осторожна».

Доходит до курьезов. Так, в 2014 году в Италии проходила выставка «Русский авангард: от кубофутуризма до супрематизма», где, по уверениям организаторов, были представлены работы Малевича, Гончаровой, Лентулова и Клюна из частных коллекций, многие из которых никогда прежде не выставлялись. Российские эксперты, такие как искусствовед Андрей Сарабьянов, один из авторов Энциклопедии русского авангарда, и Татьяна Горячева из Третьяковской галереи поставили под сомнение подлинность картин на выставке. И хотя кураторы утверждали, что она подтверждена экспертизой лабораторий Политехнического института Милана, о происхождении работ они деликатно умалчивали.

Особенно полюбилась фальсификаторам Наталья Гончарова. В 2011 году во Франции был издан каталог-резоне русской художницы, в котором, по мнению Андрея Сарабьянова, на звание подделок претендуют более 400 картин. Как бы там ни было, фальшивых произведений русского авангарда в настоящее время расплодилось настолько много, что серьезные аукционные дома принимают картины русских модернистов только при наличии железобетонного провенанса, не оставляющего никаких сомнений в их подлинности.

Раз Шагал, два Шагал

Обычно мошенники редко рискуют делать копии известных картин, местонахождение которых общеизвестно — понятное дело, никто не примет за чистую монету предложение купить оригинал «Черного квадрата», например. Но некоторые рискуют дублировать менее известные произведения, надеясь на то, что из частной коллекции они никогда не попадут на рынок, и копия таким образом не будет разоблачена.

Так поступал Эли Сахай, дилер из США. Он делал копии с приобретенных им картин и продавал их японским коллекционерам, прилагая к ним настоящий сертификат подлинности. Расчет был на то, что подделки осядут на Дальнем Востоке и никогда не пересекутся с оригиналом. Так он приобрел «Лиловую скатерть» Марка Шагала за 312 тысяч долларов, «толкнул» копию с нее японскому коллекционеру более чем за полмиллиона, а затем избавился и от оригинала, продав его несколько лет спустя за 626 тысяч долларов.

Погорел предприимчивый делец на Гогене. В 2000 году на торгах Christie’s и Sotheby’s внезапно выставили две картины одинаковых картины француза. Одну из них — ненастоящую — хотел продать японский клиент Сахая, а вторую — оригинал — сам Сахай. Так он попал в поле зрения ФБР со всеми вытекающими последствиями: возвратом 11 полотен жертвам обмана, уплатой 12,5 миллиона долларов и несколькими годами в тюрьме.

Сделано китайцем

Одну из самых грандиозных афер в мире живописи получилось провернуть в период с 1994 по 2009 годы у бывшего арт-дилера Глафиры Росалес. Ей удалось продавать через печально известную галерею Knoedler поддельные картины Джексона Поллока, Роберта Мазервелла, Марка Ротко и других художников. Когда правда всплыла наружу, это привело к закрытию галереи и аресту предприимчивой бизнесвумен. Но к тому моменту она смогла реализовать 31 работу на сумму более 80 миллионов долларов.

Настоящим автором работ оказался китаец Пей-Шен Цянь, проживавший в Нью-Йорке. У него выходило настолько искусно копировать оригиналы, что его картины одалживали для экспозиций кураторы из Национальной галереи искусств и музея Гуггенхайма, пока работы считали настоящими. В их защиту можно лишь отметить, что у галереи Knoedler на тот момент была полуторавековая история и безупречная репутация, благодаря чему в принципе стали возможны подобные махинации.

Разоблачили подделку аукционные дома Christie’s и Sotheby’s, отказавшиеся в 2011 году принимать работу Поллока, которую лондонский коллекционер Пьер Лагранж приобрел через галерею Knoedler за 17 миллионов долларов. Результаты экспертизы показали, что пигментов, использованных на картине, во времена Поллока еще не существовало. Пей-Шень Цяню удалось скрыться на родине — в Китае, а вот Глафира Росалес предстала перед судом.

Авторы поддельных шедевров иногда оказываются настолько талантливыми, что их картины занимают места в специальных экспозициях, где выставляются лучшие подделки, а их коллекционированием занимаются отдельные музеи.

Одна из работ Пей-Шэнь Цяня, выполненная «под Ротко», удостоена чести открывать экспозицию «Сокровища на суде: искусство и наука обнаружения подделок» в Музее Винтертура (Делавэр, США). Так что для некоторых художников путь к 15 минутам славы лежит через обман.