Приключения графа Клода де Форбэна: авантюрист, придворный, дворянин и превосходный моряк

Предисловие

Имя этого человека осталось в тени, меж тем граф Клод де Форбэн является не меньшей гордостью французской нации, нежели Жан Бар или Дюгэ-Труэн. Жизнь Форбэна — своего рода боевик XVII века. Это был вечный бунтарь, который и в корсары-то подался из-за того, что не мог и не хотел исполнять чужие приказы.

В 14 лет он сбежал из дома и направился в Париж, ко двору короля. Мать Форбэна, придворная дама, попросила сына вернуться домой, но юный сорвиголова не желал возвращаться куда-либо — он попросился на ночлег к своему старшему брату, украл у него несколько серебряных безделушек, вылез ночью в окно и направился в Марсель, к своему дяде. В Марселе Форбэн нанялся на галеру в качестве юнги, участвовал в сражениях при Стромболи и Агосте, а позднее, в 1676 году, командовал ротой мушкетеров во Франш-Конте. В июне 1678 года его назначили лейтенантом на фрегат в Бресте, однако Форбэн, верный самому себе, отправился в совершенно другом направлении — в Тулон (то есть на Флот Леванта). По пути он встретил шевалье де Гордона, с которым затеял ссору и убил на дуэли. Власти департамента схватили его и бросили в тюрьму, быстро созванный суд обвинил Форбэна в нарушении королевских эдиктов и присудил к эшафоту, однако, благодаря вмешательству Людовика XIV, обвинение было снято и задиру отпустили на все четыре стороны.

В 1680 году Форбэн уже при эскадре д'Эстрэ участвовал в походе к берегам Вест-Индии. Там, установив связи с местными флибустьерами и их главой — де Граммоном, он участвовал в налете на Маракайбо. Большая добыча, захваченная в ходе этой атаки, позволила Форбэну вернуться во Францию и начать безбедную жизнь.

Адмирал Сиама

Четырнадцать лет — с 1678 по 1692 год — длился период расцвета военного и торгового флотов Франции. Протекционистская политика Кольбера и Сеньелэ позволила государству Людовика XIV обрести колонии в Азии и Америке, доход от них составлял львиную долю бюджета королевства. Практически все — сырье, украшения, золото, серебро, чай, кофе, специи, фарфор, мед, меха, редкие породы твердого дерева и многое-многое другое — вывозили из колоний.

Благодаря португальцам, разведавшим путь в Индию, и испанцам, открывшим Америку, в Старом Свете начался исключительный промышленный и торговый рост. Это, в свою очередь, побуждало европейские государства осваивать новые источники богатства и рынки сбыта. Сильную роль здесь играли ключевые точки, где сходились торговые пути. Их контроль позволял держать в руках тот или иной сегмент морской торговли. К примеру, обладание Гибралтаром позволяло его хозяину контролировать торговлю между средиземноморскими странами и Северной Европой, Гонконг и Макао полностью взяли в свои руки торговлю с Китаем, Аден стал главным перевалочным пунктом на пути в Персидский залив и т.д.

Одним из таких ключевых городов в Азии был Бангкок. Исключительно удачное географическое расположение этого морского порта позволяло контролировать торговые пути в Индию, Малайзию, Индонезию, Вьетнам и Китай. Сиам (нынешний Таиланд), которому принадлежал Бангкок, в XVII веке был сильным, богатым рабовладельческим государством, активно торговавшим золотом, серебром, алмазами, слонами, слоновой костью, деревом, специями и другими товарами, так привлекавшими европейцев. Французы, как и англичане, стремились создать в этих местах свою факторию, дабы избавиться от посредничества Турции и получить сверхприбыли в Старом Свете. Тут-то на сцене и появился наш герой.

В январе 1684 года Форбэн, вернувшийся из Алжира, получил приказ следовать в Рошфор и принять под свое командование фрегат, на котором ожидалось прибытие герцога де Турси. По случаю восшествия на престол Португалии нового короля — Педро, Турси должен был передать поздравления новому монарху этой пиренейской страны от Людовика XIV. Форбэн, пользуясь случаем, взял на борт довольно большой груз шафрана и других специй, дабы провести в Лиссабоне ряд торговых операций и улучшить свое материальное положение. Ему удалось продать свой товар со стопроцентной наценкой, и вырученные деньги он сразу же вложил в партию бразильского табака, но портовые власти наложили арест на груз. Не в правилах Форбэна было отступать — он нанял тартану «Тревезье», на которую через подставных лиц оформил вывоз всего своего табака и вышел в море. Однако в пути «Тревезье», отбившийся от французского фрегата, был атакован пиратом Бискалья, что стало большим ударом для Форбэна. Он вернулся в Порто и за огромную сумму в 200 пистолей (около 2000 турских ливров) согласился перевезти в Сеуту семью одного еврейского купца, который сильно боялся португальской Инквизиции. Вернувшись в Рошфор, Форбэн получил новое задание — отвезти в Сиам посланника Франции шевалье де Шомона, а так же аббата Шуази, шестерых иезуитов и 4 миссионеров для обращения заблудших таиландцев в католическую веру.

Дело в том, что еще в 1678 году из Сиама во Францию прибыл тайский посол Пхиа Пипа Коса, который имел поручение от своего владыки наладить торговые и политические связи с главным королевством Европы. Тогдашний владыка восточной страны — Пхра Нараи — лелеял мечту сделать из своего государства не только экономически сильное, но и процветающее царство. Послы посетили Французскую Академию Наук, Обсерваторию, но больше всего их, конечно же, интересовало военно-промышленное производство. В обратный путь представители Сиама отправились в 1680 году на фрегате «Солейл Орьян», который потерпел кораблекрушение у берегов Мадагаскара. Узнав об этом, «король-солнце» решил сделать ответный жест и разместить в Бангкоке католическую миссию. Основной задачей посла Франции, также отправившегося в Сиам, было предоставление торговых льгот французской Ост-Индской компании и переход в католичество самого Пхра Нараи. Вместе с миссией Людовик отсылал богатые дары. Король Франции надеялся, что это сможет расположить к нему «местного царька» и поможет его флоту обрести стоянку в Бангкоке.

В феврале 1685 года 33-пушечные фрегаты «Уазо» и «Малин» отплыли из Рошфора к берегам Юго-Восточной Азии. Плавание было довольно легким — в августе французские корабли смогли достичь Бангкока. Еще до начала перехода Форбэн умудрился поссориться буквально со всеми — Шомона он восстановил против себя, оспорив его старшинство в миссии; глава иезуитов — аббат Шуази — был вынужден своим авторитетом пригрозить нашему авантюристу и напомнить, что такое поведение недопустимо.

Государь Сиама приветливо встретил гостей. При дворе сиамского правителя молодого непоседу заметил главный министр — Констанс Фалькон, грек с Кефалонии. Про этого человека стоит рассказать особо. Настоящая его фамилия была Иераки, отец — кабатчик маленькой деревеньки Кустоди, мать — дворянская дочь, пустившаяся во все тяжкие. В 12 лет мальчик завербовался юнгой на одно из судов английской Ост-Индской компании, перешел в протестантство и взял себе псевдоним — Фалькон. Юный авантюрист оказался полиглотом — за время странствий он выучился португальскому, английскому, французскому, малайскому и тайскому языкам. К 1670-му парень прочно осел на острове Ява, где занялся контрабандой оружия и драгоценностей.

Около 1680 года Констанс попал в Сиам, где смог войти в доверие к стареющему царю Пхра Клангу, отцу Пхра Нараи, который сделал его своим министром. На тот момент таиландская торговля боролась за место под солнцем с мусульманскими купцами и голландцами, поэтому опора Фалькона на французов воспринималась как очень выгодное партнерство. Исламские страны, практически окружавшие Сиам, содействовали экспансии своей религии на новые земли, и в противовес этой напасти грек предложил договориться с католической Францией. Фалькон зародил в Людовике XIV робкие надежды, что тот сможет привести под руку папы Римского целую страну, которая добровольно примет христианство, и тот с радостью завязал контакты с новым союзником на Востоке. На деле, конечно же, никто в католичество переходить не собирался, а вот военная сила Франции была очень кстати.

Фалькон предложил царю использовать способности Форбэна и назначить его главнокомандующим всеми военными и морскими силами Сиама, а так же губернатором Бангкока. Однако этому энергично воспротивились Шомон и Шуази. Шуази вмешался и твердо сказал Форбэну, что о его поведении он ближайшие же сроки доложит Людовику, на что Форбэн попытался превратить все действо в шутку.

Однако Фалькон не шутил. На следующее же утро (как пишет Форбэн в своих мемуарах) местный царь подарил ему «36 темнокожих рабынь, 2 слона, большое количество алмазов и китайского шелка». Шустрый повеса сразу же стал гордо именовать себя адмиралом Сиама. Жизнь стала казаться занятной штукой — Форбэн успевал практически везде: ежедневные охоты на слонов, строительство крепости в порту Бангкока, несколько стычек с мусульманами, корсарство против мусульманских купцов — Клод везде был впереди. Поскольку столь взрывной молодой человек очень понравился правителю Сиама, Фалькон постепенно возненавидел этого искателя приключений. Лишь по счастливой случайности три покушения на Форбэна не удались, однако от яда умерло три рабыни. Кроме того, грек начал нашептывать царю, что от француза пора избавиться.

Вымышленные страхи, начавшие терзать Форбэна, подтверждались каждодневной работой 400 палачей Сиама, которые рубили головы без устали. Такие казни, конечно же, не привели ни к чему хорошему, мусульмане на севере страны начали восстание, и Форбэн, как главнокомандующий, вынужден был возглавить армию. В результате ряда карательных экспедиций ему удалось разбить бунтовщиков, более 3000 сиамцев было убито. Кроме того, Форбэн имел несчастье напасть на португальскую галеру из Макао, в результате чего высадившийся десант португальцев разорил окрестности Бангкока. Не на шутку испугавшийся Форбэн попросил отпустить его на родину, и ему разрешили это сделать. Перед отъездом один из португальских купцов греческого происхождения — господин Мануэль Метеллополис — посоветовал Форбэну остерегаться людей Фалькона, которые получили задание опорочить его перед королем. Вообще противостояние с главным министром Сиама становилось очень опасным, поэтому наш герой был только рад своему отплытию.

Через месяц корабль прибыл в Пондишери — главную факторию французской Ост-Индской компании на Цейлоне. Здесь Форбэн совершил несколько довольно удачных торговых операций, но вскоре продолжил свой путь. Нашему герою удалось доплыть до родины, в июле 1688 года его корабль вошел в Рошфор.

Корсарство в Северном море

В 1688 году англичане свергли Якова II и пригласили на царствование штатгальтера Голландии Вильгельма Оранского. Людовик XIV решил вмешаться в этот конфликт и поддержать Якова, поскольку тот был родственником короля Франции и католиком. Началась война Аугсбургской лиги, в ходе которой корсары Людовика попытались уничтожить торговый флот Англии.

Форбэн прибыл в Дюнкерк в начале 1689 года. К этому времени он купил патент на корсарство и получил под командование 26-пушечный фрегат «Серпент». Уже в январе «Серпент» вместе с линкорами «Дьяман», «Модэ», «Солид», «Эмпорт», а так же фрегатами «Жье», « «Релльез», «Тампет» и «Сорсиэ» вышли на коммуникации англичан и голландцев. Первый бой закончился для Форбэна удачно — он столкнулся с четырьмя маленькими голландскими тендерами из Остенде, которые быстро захватил и привел в Дюнкерк в качестве призов. Следующее задание свело нашего героя с Жаном Баром — легендой французских корсаров. Согласно указанию короля, Бар и Форбэн должны были провести из Кале в Брест два транспорта, наполненных порохом, ядрами и фитилями для Флота Океана. В феврале этого же года 16-пушечный «Релльез» Бара и 26-пушечный «Серпент» вышли в море. По дороге в Брест они были атакованы в районе Плимута сначала 6 голландскими фрегатами под командованием вице-адмирала Ван дер Путтена, а позже 6 английскими кораблями. Искусное маневрирование помогло корсарам избежать столкновения с сильно превосходящим противником. В районе Уэссана Бар и Форбэн атаковали 14-пушечный голландский приватир, взяли его на абордаж и привели в гавань Бреста вместе с транспортами.

Корсары обратились к военному интенданту Дюнкерка Патуле с просьбой добавить в их эскадру при конвоировании ценных грузов еще один корсарский фрегат. Бар, который был инициатором данного предложения, доказывал, что чаще всего голландские конвои ходят в сопровождении двух военных кораблей, поэтому наличие у каперов трех кораблей дало бы им, в свою очередь, решающее преимущество при схватке. Дело в том, что даже гибель или захват охранения отвлекали корсаров от самой главной цели — уничтожения торгового тоннажа противника, поэтому чаще всего, при равном количестве сил у противников, торговые суда успевали уйти. Дошло до рассмотрения ходатайства морским министром Сеньелэ, который, внимательно изучив доводы сторон, отказал Бару и Форбэну.

5 мая 1689 года из Дюнкерка в Брест вышли 20 транспортов с порохом в сопровождении 16-пушечного «Релльез» и 26-пушечного «Серпент». Груз предназначался для кораблей Флота Океана и береговых батарей порта. В районе острова Уайт караван атаковал 48-пушечный «Нонсач» кэптена Румкойла. Бар и Форбэн решили защищаться. Три самых больших грузовых судна вооружили пушками (благо пороха было более чем достаточно), и соединили их друг с другом, организовав что-то типа подвижного бона. Англичане пошли в атаку. Море было неспокойным, дул устойчивый норд-вест. «Релльез» и «Серпант» так же повернули на противника. Корсарам удалось взять «Нонсач» в два огня, и тот понес существенные потери: 7 пушек было сбито с лафетов, 120 человек убито, 40 — ранено. Команды вооруженных торговых судов испугались столкновения и не поддержали атаку охранения, поэтому в ответ «Нонсач» буквально засыпал их ядрами и книппелями. После ожесточенной схватки корабли Бара и Форбэна были взяты на абордаж, а сами главари, оба раненные, попали в плен и были препровождены в плимутскую королевскую тюрьму.

В тюрьме в Форбэна влюбилась смазливая девочка — дочь тюремщика. Она передала Бару и Форбэну в буханке хлеба две пилки и им удалось бежать из тюрьмы, спилив решетку на окне. В гавани их ждала маленькая рыбацкая шхуна, которая сразу же отчалила в сторону Дюнкерка. На переходе к берегам Франции судно остановил английский сторожевой шлюп, но Бар на чистейшем английском языке сообщил капитану, что они — дуврские рыбаки, которые промышляют сельдь в этих водах. Удовлетворенный англичанин не стал проводить тщательный осмотр шхуны.

Беглецам удалось подойти к Сен-Мало. Бар отправился в Дюнкерк, а Форбэн — в Версаль, засвидетельствовать королю свое почтение после чудесного освобождения. В это время Сеньелэ как раз испрашивал у Его Величества разрешения обменять двух знаменитых корсаров на кого-нибудь из попавших в плен англичан. Каково же было изумление Людовика и Сеньелэ, когда один из тех, кого они собирались спасать, появился в дверях кабинета.

Форбэн, однако, не был бы Форбэном, если бы не устроил очередной скандал. Он объявляет себя при дворе самым умелым и удачливым корсаром! Людовик, посмеиваясь, удостоил его очередной аудиенции, где пожаловал наглецу чин капитана и пенсион в 400 экю. Корсар был взят на военную службу и получил в командование 52-пушечный линейный корабль «Фидель».

Вскоре Форбэн смог доказать, что как моряк он стоил многого. Снаряженный им для каперства фрегат «Марсельез» попал в страшную бурю у Уэссана. Сильный ветер отнес корабль к побережью Ирландии, где «Марсельез» попал на мель. Из-за повреждений корпуса все люди, находившиеся в трюме, утонули, однако корсар с 65 уцелевшими матросами сумел поставить оставшиеся паруса и сняться с банки. Он подошел к Кинсейлу, загрузил на верхнюю палубу товара на 12000 лир и 27 июня вошел в гавань Бреста к изумлению портовой публики. Все давно уже считали его погибшим.

В 1690 году Форбэну довелось поучаствовать в битве при Бичи-Хэд. Во время преследования остатков англо-голландского флота «Фидель» вместе с 50-пушечным «Нептуном» (которым командовал его брат — шевалье де Форбэн-Гардан) пытались догнать 64-пушечный «Мазе» Шнеллена, однако голландец, пользуясь безветрием, сумел в устье Темзы соорудить небольшую береговую батарею из уцелевших орудий. Когда же французы приблизились, Шнеллен открыл частый огонь и заставил преследователей повернуть обратно.

Со смертью морского министра Сеньелэ корсарские операции продолжились с новой силой. Форбэн был одним из активнейших участников крейсерской войны, и его имя зазвучало наравне с Жаном Баром и Дюгэ-Труэном. Однако в следующей войне он заслужил действительно немеркнущую славу.

«Заноза в заднице» принца Евгения

После смерти короля Испании Карла II в Европе началась новая война. Франция, Испания, Португалия и Бавария выдвинули на опустевший трон внука Людовика XIV — Филиппа Анжуйского, а Голландия, Англия, Савойя и Австрия — эрцгерцога Карла. На самом деле, хотя обе стороны и прикрывались вопросами династических родословных, все хотели поучаствовать в дележе «испанского наследства» — земель в Америке, Италии и Франш-Конте. Испания и Франция заключили союз. Боевые действия начались на территории современной Бельгии, в Германии и Северной Италии. Если на севере французам, баварцам и испанцам противостоял английский полководец герцог Мальборо, то на юге им пришлось сражаться с австрияком принцем Евгением Савойским. Одной из важнейших задач, поставленных перед маршалами Франции, был удар по снабжению армий противника. Именно поэтому в 1702 году из Тулона к Венеции отплыли малый 50-пушечный корабль «Перль» и 8-пушечная шебека под командованием Клода де Форбэна. Ему было приказано нападать на конвои с войсками и боеприпасами, идущие к Евгению Савойскому. На тот момент армия австрийского главнокомандующего находилась в Ломбардии и снабжалась через порты Фиуме, Триеста, Баккарди и Сиены.

Форбэн прибыл к берегам Италии в очень сложный момент — формально часть государств Апенинского полуострова была нейтральна, однако негласно каждый выбрал чью-то сторону. Уже 1 февраля 1702 года французские войска под командованием герцога Виллеруа потерпели поражение под Кремоной. Виллеруа сменил герцог де Вандом, который, несмотря на удачное августовское сражение при Луццаре и существенное численное преимущество, продемонстрировал свою неспособность выбить Евгения Савойского из Италии.

Корсар избрал своей базой Бриндизи, принадлежавший тогда Испании, и поднял на своих кораблях флаги Арагона. Клерон, командир шебеки из отряда Форбэна, подошел к острову Кеше, который контролировали венецианцы, и подвергся нападению австрийских войск. В результате стычки было убито 30 имперских солдат, а из команды корабля в живых осталось только 6 моряков. Поскольку Венеция ранее объявила нейтралитет, Форбэн был возмущен случившимся — он подает протест дожу, а также обращается к послу Франции в Венецианской республике графу де Кармону и кардиналу де Эстрэ. Кардинал в приватной беседе ответил корсару, что спустит этот инцидент на тормозах, поскольку в Венеции закупают хлеб не только австрияки, но и французы. Форбэн со свойственной ему горячностью заявил, что в таком случае он будет топить и венецианские суда, поскольку Его Величеством был дан четкий приказ — прервать снабжение войск Евгения Савойского в Ломбардии.

Обещание свое Форбэн выполнил — за два месяца он пустил ко дну 15 торговых судов, схватился с двумя австрийскими фрегатами, причем один из них взял на абордаж, а второй обратил в бегство. Венецианцы, напуганные таким размахом крейсерской войны у себя под боком — в Адриатическом море — запретили снабжать корабли Франции, однако Форбэн давно уже кормил и снабжал себя сам, за счет захваченных призов, поэтому ему было плевать на указы и эдикты Серениссима. Не удовлетворившись своими действиями корсар двинулся к Анконе, которая служила одной из главных перевалочных баз Евгения Савойского.

А дальше случилось немыслимое в военно-морской истории дело — ОДИН ЛИНЕЙНЫЙ КОРАБЛЬ объявил о блокаде морского порта! Курьез этот так бы и остался курьезом, если бы Форбэн не выполнил свое обещание — он атакует неприятельские суда, причем топит всех имперцев, невзирая на тоннаж и количество пушек, с венецианцами же поступает хитрее, заставляя капитанов выкидывать в воду товар и следовать в Анкону. Тех же, кто пытается выйти из Анконы, пушечные залпы убеждают вернуться обратно в порт. В результате гавань блокированного города была забита порожними судами, в крепости быстро уменьшались запасы продовольствия, испуганный дож под давлением императора Священной Римской Империи обрушили шквал протестов на действия Форбэна. Последней каплей послужила атака двух венецианских барков, груженых солью и шедших под конвоем имперского фрегата. Корсар взял австрийское судно на абордаж, а венецианцам приказал выкинуть груз за борт, что им и пришлось выполнить.

Людовик XIV, дабы окончательно не портить отношения с Венецией, выпустил эдикт, порицающий действия «шевалье де Форбэна в водах венецианских», однако в письме каперу выражал восхищение действиями его фрегата.

Окрыленный письмом корсар теперь уже начал не только опустошать трюмы неприятельских судов, но и сжигать их. Поскольку основные поставки австрийцы перенесли в Триест, он блокировал и этот порт. Терпение Савойского лопнуло. Именно в этот момент он пишет письмо к дожу с просьбой «Splitter aus meinem Hintern aufzurДumen» (убрать эту занозу из моей задницы). Австрийский посол в Венеции нанимает случайно оказавшийся в порту 50-пушечный английский приватир «Тартар» для охоты за наглецом Форбэном, к нему присоединяется 26-пушечный венецианский фрегат. На тот момент у корсара был 50-пушечный «Перль», 12-пушечный галиот и 10-пушечный тендер. Прознав о силах, выделенных для охоты, Форбэн отошел к Бриндизи и попросил подмоги. Из Тулона на помощь был отправлен 50-пушечный корабль под командованием шевалье Рено де Шиана. После соединения с тулонцем у Мессины Форбэн отослал галиот и тендер к берегам Франции, а сам вернулся к побережью Северной Италии.

Около Баккарди он столкнулся с австрийским караваном из 20 транспортов, доверху груженных пшеницей для войск принца Евгения. Охранение у конвоя отсутствовало, поэтому к вечеру корсар захватил 8 судов, которые отправил в Бриндизи в качестве призов. На следующий день он смог захватить и остальные транспорты, ссадил их команды на шлюпки, а суда сжег. На помощь гибнущему конвою подошел 26-пушечный венецианский фрегат, который был взят на абордаж и также сожжен. Подошедший «Тартар» смог наблюдать только гибнущие корабли. Разъяренный английский капитан пообещал, что «отрежет уши этому наглецу». Зная характер нашего героя, можно с уверенностью сказать, что такие слова корсар никогда бы не спустил на тормозах. Так и вышло.

Ночью Форбэн на двух брандерах атаковал стоящий на рейде Венеции «Тартар». После короткого абордажа он ставит простейшее взрывное устройство в крюйт-камеру корабля и навещает кают-компанию, где напоминает англичанину о его клятве. 27 полусонных моряков вместе с капитаном едва успели оплыть на шлюпке подальше, как на рейде раздался сильный взрыв. Горящие обломки раскидало в радиусе 300 метров, 50-пушечный приватир «Тартар» перестал существовать как боевая единица.

Дальше — больше. Несмотря на шквал протестов, Форбэн продолжил свою миссию «занозы». В сентябре он атаковал очередной венецианский конвой, направленный с продовольствием войскам Савойского, и все суда сжег. Кардинал де Эстрэ был вынужден обратиться с просьбой к корсару воздержаться от таких действий, так как дож пригрозил вступить в войну на стороне Австрии. Тогда Форбэн решил обстрелять Триест, один из главных портов снабжения войск принца Евгения. Ночью его корабли открыли огонь по Триесту и выпустили около 500 ядер, несколько домов было разрушено, пострадали портовые сооружения. На выходе корсара обстреляла небольшая береговая батарея из 14 орудий. Форбэн спустил 2 шлюпки и с 40 матросами атаковал батарею с суши. Пушки были взорваны, канониры — перебиты. После этого он подошел к крепости Марсала в устье реки По, где находились продовольственные магазины австрийской армии. В результате скоротечной атаки часть складов была сожжена и уничтожено множество мелких судов, загруженных продовольствием. Поскольку Марсала находилась на территории папской области, из Рима в Версаль полетели гневные послания римского папы, возмущенного действиями капера.

Но Форбэн был уже далеко — очередной своей целью он наметил Фиуме, через который войскам Савойского поставлялось оружие и боеприпасы. Ночью «Перль» проник в гавань, на берег сошли 300 моряков, которые атаковали крепость Лоренцо. Форбэн не смог или не захотел удержать своих подчиненных, которые после этого предались грабежу. Бургомистр бросился к французскому консулу в Фиуме с просьбой о посредничестве. Форбэн принял делегацию и сказал, что если они хотят избежать бомбардировки города, то жители должны выплатить 10 тысяч экю корсарам, а поскольку граждане Фиуме сотрудничали с эмиссарами Савойского, то еще 30 тысяч экю будут платой королю Франции. Переговоры были в полном разгаре, когда в город вошли австрийские войска, которые открыли огонь по французскому кораблю. Форбэн энергично отвечал, но был вынужден сняться с якоря и уйти восвояси.

В конце ноября пришел приказ возвращаться во Францию. Действия Форбэна у берегов Италии можно смело назвать выдающимися. Особенно оценил их король Испании, который вручил ему шпагу, осыпанную бриллиантами. Согласно немецким данным, к концу 1702 года армия Евгения Савойского испытывала проблемы с продовольствием и порохом, и не последнюю роль в этом сыграл наш герой.

Отставка

В 1703 году Форбэн вернулся в Дюнкерк и теперь уже в Северном море атаковал английские и голландские корабли. 10 октября 1707 года он на пару с Дюгэ-Труэном одержал самую знаменитую победу в конвойных баталиях. Около Уэссана отряд Дюгэ-Труэна в составе 4 линкоров и двух фрегатов столкнулся с большим английским конвоем из 5 кораблей и 130 транспортов. К этому рандеву успел и Форбэн, командовавший эскадрой из 5 линкоров и 1 фрегата. Если Дюгэ-Труэн сразу же ринулся в атаку, то Форбэн немного замешкался, приняв крайнюю колонну торговых судов за второй отряд эскорта. Тем не менее, в решающий момент схватки флагман Форбэна 50-пушечный «Солсбери» атаковал мощный 80-пушечный «Девоншир», и с помощью двух фрегатов сумел нанести неприятелю существенные повреждения. Вскоре огонь на «Девоншире» достиг крюйт-камеры и корабль взорвался.

Пленных английских моряков провели по улицам Бреста, где беснующаяся от восторга толпа кричала: «Смотрите, вот они, владыки морей!». Король поверил, что палочка-выручалочка по имени Форбэн может все. Поэтому в следующем, 1708 году, король попытался помочь Джеймсу Стюарту (сыну Якова II) и приказал Форбэну высадить в Шотландии 6000 человек (12 батальонов). Корсар пытался воспротивиться бессмысленной затее, ведь даже если бы ему удалось прорваться сквозь заслоны англичан и десантировать войска, то без снабжения и помощи они все равно были обречены на уничтожение. Людовик попросил исполнять приказы, а не рассуждать, и Форбэн был вынужден подчиниться.

В марте 1708 года из Дюнкерка вышли 4 линейных корабля (54-пушечные «Марс» и «Огюст», а так же 52-пушечные «Блэкуолл» и «Солсбери») и 10 фрегатов, насчитывавших от 16 до 46 орудий. Эти силы сопровождали 23 войсковых транспорта, на которые загрузились 6500 человек. Французский капитан Заус сделал попытку выхода на день раньше, англичане сняли блокаду и устремились за ним в погоню, поэтому Форбэн без помех вышел из Дюнкерка. В середине марта корсару удалось достичь Шотландии, он бросил якорь недалеко от Эдинбурга, в заливе Ферт-оф-Форт, однако ожидаемые шотландские повстанцы так и не появились. Вместо этого на горизонте была обнаружена эскадра адмирала Джорджа Бинга в составе 40 кораблей.

Форбэн понял, что высадка уже не состоится. Он отдал приказ кораблям взять курс на Дюнкерк, поставив сзади самые сильные свои корабли — «Блэкуолл», «Марс», «Грифон», «Огюст» и «Солсбери». Бинг ринулся в погоню. На траверзе Ньюкасла часть английской эскадры сумела нагнать французов — первым огонь по замыкающим открыл 64-пушечный «Мидуэй», вскоре его поддержал «Солсбери», а потом «Антилоуп» и «Леопард». Однако Форбэн сумел уйти. В районе эстуария Хамбера корсара атаковало соединение кэптена Уолкера в составе 66-пушечного «Свифтшура», 70-пушечного «Орфорда», 64-пушечного «Ноттингема», а так же 54-пушечных «Свалоу» и «Уэймута». Форбэн еще раз доказал свое искусство моряка — он сумел перехватить ветер у английской эскадры и скрылся в сумерках. К сожалению один из его кораблей — «Солсбери» — отбился от эскадры и был захвачен противником. В плен вместе с 330 матросами попали командир экспедиционного отряда маркиз де Леви, 4 полковника и 5 рот беарнского полка.

В конце апреля Форбэн вошел в Дюнкерк. Узнав о потере «Солсбери» и провале высадки король был разъярен: он публично выразил корсару свою немилость, и тот 24 августа 1708 года подал в отставку. С тех пор Франция не приглашала на службу Форбэна. Униженный и оскорбленный, в 1730 году он выпускает свои мемуары, в которых безмерно восхваляет сам себя, и ругает на чем свет стоит всех остальных.

Жизнь Форбэна — это всегда смесь черного и белого. Он был человеком своего времени, в котором смешалось благородство и честолюбие, жадность и честь. Французскому исследователю Висму удалось описать его всего в нескольких словах:

«Авантюрист, придворный, дворянин и превосходный моряк: таким был шевалье де Форбэн, чья жизнь была интереснее любого романа».