Пять историй о том, как греческие беглецы при помощи европейских покровителей хотели отвоевать у османов Константинополь

Падение Константинополя в 1453 году и захват османами Мореи в 1460 году привели к массовой эмиграции греческого населения в Италию и другие страны Западной Европы. Беглецы рассчитывали найти на Западе покой и заработок. Кое-кто не терял надежды воспользоваться помощью европейцев, чтобы вернуться на родину. Основным средством для этого считалась военная операция под религиозными лозунгами — крестовый поход.

Путешествие Николая Агаллона

Одним из первых греческих изгнанников, добивавшихся организации похода для отвоевания Константинополя, был Николай Агаллон. Он происходил из влиятельной семьи, представители которой занимали в Византии высокие должности. По предположению историка Джонатана Харриса, Агаллон мог быть участником неудачной кампании будущего императора Константина XI против Фив в 1445 году. Путь Агаллона на Запад прослеживается в регистре (сборнике кратких протоколов заседаний) французского Большого совета. В записи от 27 апреля 1455 года можно прочитать:

«Вот то, что сказал сир Николай Агаллон, рыцарь и граф, бывший советник императора Константинопольского. Прежде всего он прибыл, чтобы убедить христианских князей двинуться против турок».

Из регистра понятно, что первой остановкой Агаллона в Западной Европе стала Венеция, власти которой снабдили его рекомендательным письмом к императору. Венецианский сенат очень настороженно относился к идеям войны с Османами, поскольку в таком случае республика подвергала себя максимальному риску. Напротив, император Фридрих III, с которым Агаллон встретился в Винер-Нойштадте, казалось, благосклонно отнёсся к его идеям. Вопрос реагирования на падение византийской столицы обсуждался на рейхстаге в Регенсбурге. Агаллон получил от императора титул графа (предположительно, графа Салонского). Было объявлено о грядущем крестовом походе, в котором Агаллон должен был командовать отрядом в 500 человек. Фридрих III посоветовал греку заручиться поддержкой королей Франции и Англии и снабдил его рекомендательными письмами к ним.

К сожалению для Агаллона, французский король Карл VII не выказал никакой заинтересованности в крестовом походе. Что касается Англии, то грек оказался там в неспокойное время. Генрих VI повредился рассудком, и страна постепенно скатывалась к распре между двумя ветвями рода Плантагенетов. На состоявшемся в мае 1455 года заседании Совета английские «министры» в принципе поддержали идею похода, но заявили, что в настоящий момент армию необходимо оставить на родине.

После возвращения Агаллона на континент оказалось, что советники французского короля не имеют другого выбора, кроме как держать армию в стране. Канцлер Гийом Жувенель дез Юрсен заявил, что они должны быть готовы отразить возможную атаку с Британского острова. На этом несчастливое путешествие Агаллона завершилось. Более его имя в документах не встречается.

Александр Асен и папа Пий II

Использование беженцев из бывшей Византии было достаточно распространено в Западной Европе в период обострённого желания отвоевать Грецию и Константинополь. Главными пропагандистами этой идеи выступали папы римские Николай V, Каликст III, Сикст IV и другие. Наиболее деятельным из них был Пий II — видный гуманист и энергичный папа, ближе других продвинувшийся к реализации нового крестового похода.

Одним из тех, кого папа Пий собирался использовать в экспедиции в Греции, был Александр Асен, представитель знатного балканского рода. Готовясь к крестовому походу, Пий II обещал передать Асену во владение остров Имброс и земли вокруг пролива Дарданеллы. По предположению Дж. Харриса, это решение было обусловлено глубокими семейными связями Асенов с Имбросом. Таким образом, на острове создавался один из возможных плацдармов для вторжения.

Хотя масштабный поход так и не состоялся, Александр Асен принял участие в экспедиции папского флота под командованием кардинала Тревизана на остров Лемнос в 1457 году. Известно, что затем Асен побывал при неаполитанском дворе, где пытался убедить короля Ферранте II выступить на турок.

Авантюра Андрея Палеолога

В конце XV — начале XVI века Европу буквально заполонили настоящие и мнимые родственники византийского правящего дома. До нас дошли сведения об их бедности, о выплачиваемых им разными правителями пенсионах, о переходе в ислам. В целом положение Палеологов и их родственников можно охарактеризовать как бедственное, хотя так было не во всех случаях. Наиболее ярким примером успеха представителя павшей династии является брак Зои (Софьи) Палеолог с московским великим князем в 1472 году.

К её братьям судьба была не столь благосклонна. Если младший из них, Мануил, вернулся в Константинополь, то старший, Андрей, прожил более насыщенную жизнь. Андрей Палеолог был сыном брата последнего императора — деспота Мореи Фомы. После бегства в 1460–1465 годах в Италию семья Фомы проживала при папском дворе, получая от понтификов средства для существования.

Нельзя сказать, что Андрею плохо жилось в Италии. Римские папы обеспечили его жильём и неизменно выплачивали пенсион. Однако византийский принц отличался беспокойным характером. Он не раз пытался продать свои права на престол Византии, вступил в брак с простолюдинкой, наделал множество долгов и норовил содержать в Риме небольшой собственный двор из представителей византийской знати: членов семей Сфрандзи, Палеолог, Аристобул и других. Вероятно, мысль о походе на Балканы была одной из идей фикс беспокойного принца. В какой-то момент её поддержали сильные мира сего. Известно, что по возвращении из Московии летом 1481 года Андрей Палеолог получил из папской казны 2000 дукатов — эти средства должны были пойти на подготовку к экспедиции, к участию в которой беглец собирался привлечь неаполитанского короля.

Как раз в это время между Неаполитанским королевством и Портой велись военные действия. Армия короля осаждала не так давно захваченный турками порт Отранто на юге Апеннинского полуострова. Возможно, следующей после его освобождения операцией должна была стать высадка на побережье Греции.

Искренность желания Андрея Палеолога отправиться в поход косвенно подтверждает тот факт, что вместе с ним в Бриндизи отправился некий «Койкондо Клада». Вероятно, так в письме Сикста IV обозначен Крокодилос Кладас — греческий нобиль из Мореи, ранее поднявший там восстание против турок. Опыт Кладаса и содержащиеся в папском письме сведения позволяют думать, что Палеолог на самом деле был готов пересечь Ионическое море. Как заключает Дж. Харрис,

«Андрей сделал по меньшей мере одну серьёзную попытку высадиться с экспедицией против турок».

Экспедиция не состоялась, но по каким причинам — неизвестно.

Последним свидетельством причастности Андрея Палеолога к делу освобождения прежних византийских земель от власти турок является то, что в 1494 году он уступил свои права на престол Карлу VIII. Французский король в это время осуществлял экспедицию в Италию, и она могла стать первым этапом будущего крестового похода. От имени Карла соглашение подписал кардинал Раймон Пероди. В обмен на династические права Карл VIII даровал Андрею Палеологу пожизненный пенсион в 4300 дукатов ежегодно, формальное командование 100 лансами кавалерии и земли с доходом в 5000 дукатов. Возможно, это соглашение было частью плана папы Александра VI по перенаправлению французской армии из Италии на Константинополь.

Проект Константина Арианити

Наиболее интересным проектом византийских изгнанников стала попытка Константина Арианити использовать итальянскую экспедицию Карла VIII для организации крестового похода на Балканы. Константин был сыном видного албанского феодала, одного из союзников Скандербега. В последние годы Арианити проживал в Монферрате и фактически выполнял функции правителя при малолетнем маркизе. Кроме того, он претендовал на роль лидера балканских христиан, продолжая тем самым традиции своего отца.

Судя по всему, проект похода он предложил во время пребывания Карла VIII в Казале-Монферрато в октябре 1494 года. Согласно плану, Арианити должен был отправиться в Далмацию, чтобы спровоцировать там восстание против турок. По-видимому, часть христианских элит подпавших под турецкую власть областей действительно не исключала возможности восстания. По воспоминаниям Филиппа де Коммина, возможно, основанным на донесении Арианити,

«три густонаселённые страны — Албания, Славония и Греция, и их жители постоянно ждали известий о нашем короле от своих друзей в Венеции и Апулии и сами писали им, ожидая лишь этого Мессию, чтобы восстать».

Архиепископ Дураццо Мартино Фирмиани также держал связь с албанской знатью, включая родственников Скандербега:

«Все они были готовы встать на сторону короля».

Карл VIII обдумывал идею направить в Далмацию 6000 солдат под командованием Антуана де Домжюльена. Вероятно, у него были на то веские основания. В письме герцогу Бурбону король писал:

«Албанцы, услышав о победе короля, убили турок, у которых находились на службе (…) и подняли флаги короля (…) провозглашали славу Франции и послали людей господину Гизу, находившемуся в Отранто, чтобы просить короля отправить им войско, с помощью которого они вернут Грецию и предадут её ему в руки».

Оружие повстанцам должен был доставить проживавший в Венеции Фирмиано. Французский посол Коммин настоятельно просил его выехать в Албанию как можно скорее, но поскольку прелат оказался «человеком легкомысленным», дело потерпело крах. Зная, что Венеция отрицательно относится к усилению французов на берегах Адриатики, архиепископ медлил с отъездом. Когда же он наконец решился, венецианский Совет десяти уже направил к султану посланника Альвизе Сегундино с сообщением о смерти его брата Джема — претендента на трон. Чтобы кто-то другой не прибыл первым, порты республики были перекрыты, и епископ не смог оттуда выбраться. Нагруженный мечами, копьями и доспехами корабль «бедного архиепископа» был перехвачен и препровождён в порт. Затем прелата задержали. Его допросил Совет десяти, после чего его отпустили, позволив остаться в Венеции.

Таким образом, потенциальные мятежники на Балканах не получили ни прямой военной поддержки, ни обещанного вооружения. Французский эмиссар Константин Арианити был вынужден бежать в Апулию. В дальнейшем, по словам Ф. Гвиччардини, «новые события заставили короля изменить свои замыслы», и идея крестового похода была забыта.

Арианити и Лев X: новые перспективы?

Несмотря на неудачу в 1494 году, Арианити сохранил свои позиции на итальянской политической сцене. В частности, во время Войны Камбрейской лиги (1508–1516 годы) он проявил себя на дипломатическом поприще. В 1514 году папа Лев X назначил Арианити правителем города Фано на Адриатическом побережье. Можно предполагать, что это назначение не было случайным. При Пие II область Марке с городами Анконой и Фано служила местом сбора войск предполагавшегося крестового похода. Анкона была той самой точкой, через которую в Италию прибывало большинство беженцев с Балканского полуострова.

Известно, что осенью 1513 года Лев X проявил интерес к идее крестового похода против турок и провозгласил индульгенции для его участников. Два года спустя было объявлено о подготовке в Анконе флота, в который могла бы внести лепту Венецианская республика. Наконец, ещё два года спустя был разработан детальный план похода, который заслуживает отдельного рассмотрения. Ходили слухи о том, что титул императора Константинопольского обещан французскому королю Франциску I. В случае участия в предприятии французов оно могло завершиться успехом.

Константин Арианити с его балканскими связями и признанным дипломатическим опытом должен был занимать в планах Льва X важное место. Вероятно, на него возлагалась задача «возбуждения» христианского населения областей, лежащих по другую сторону Адриатического и Ионического морей. Так или иначе, этим планам не было суждено воплотиться в жизнь.

Вторая половина XV и начало XVI века были временем, когда национальные интересы европейских государств всё явственнее выступали на первый план. При этом идея единства pax Christiana перед лицом «неверных» становилась не более чем риторическим оборотом. Вероятно, изменение общественного климата и перемены в сознании обусловили неудачи намечавшихся проектов крестовых походов. Особенно ярким примером была Венецианская республика, всегда заинтересованная скорее в коммерции, нежели в войне. Тем не менее идея крестового похода продолжала будоражить умы жителей Европы долгое время. Свою роль в этом сыграли беженцы из Константинополя и других бывших византийских территорий.