Рой Лихтенштейн: запоздалая слава короля поп-арта

Толчком к признанию и последующему прорыву Роя Лихтенштейна как художника стала детская просьба его сына: «Папа, нарисуй мне что-нибудь такое же красивое, как комикс». И он нарисовал «Смотри, Микки» (1961), ставшую его первой картиной на основе комиксов, с которой и началась его слава «пионера американского поп-арта». Последующие работы были развитием темы картинок из комиксов, а процесс их создания выглядел следующим образом: художник пролистывал газеты и журналы комиксов в поисках необычных картинок, понравившуюся иллюстрацию вырезал и проецировал на холст, обводя изображение карандашом. Затем вносил некоторые корректировки в рисунок на холсте и раскрашивал его.

Но перед тем как выработать собственный стиль, Рой Лихтенштейн, подобно другим художникам-первопроходцам, экспериментировал то с сюрреализмом, то с кубизмом, то с абстрактным экспрессионизмом. Причем изобразительное искусство до определенного времени не изучал, а относился к нему как к хобби. Просто искал объекты для творчества в многочисленных рекламных плакатах на улицах Нью-Йорка, в котором он и родился 27 ноября 1923 года. И лишь после окончания школы Рой решит начать профессиональное обучение искусству, поступив в университет Огайо. Обучение пришлось прервать в связи с призывом в армию. Он участвовал во Второй мировой войне и продолжил учебу лишь после ее завершения, получив степень магистра изящных искусств в 1949 году. В 1951 году у Лихтенштейна состоялась его первая персональная выставка, которая, как уже говорилось, успеха ему не принесла. Равно как было абсолютно безуспешным в плане призвания и последующее десятилетие.

Приходившие на выставки ждали чего-то другого от человека, получившего классическое образование в области изящных искусств. Перед ними же представали картины, относящиеся к так называемому «низкому искусству». Говорят, на одну из таких выставок пришел и Энди Уорхол, который, увидев работы Лихтенштейна, тут же пригласил его к себе в студию, пытаясь доказать, что он рисует практически то же самое. Известно, что в судьбе обоих художников определенную роль сыграл влиятельный коллекционер Лео Кастелли, который одним из первых начал покупать их работы, увеличивая к ним интерес. И по одной из версий, именно он, расположенный более к работам Роя, посоветовал Уорхолу отойти от темы супергероев комиксов, сконцентрировавшись на других образах. Так это или нет, утверждать никто не берется, но Уорхол стал знаменит благодаря картинам другой тематики, а Лихтенштейн представил миру свой индивидуальный и повсеместно узнаваемый стиль. Главное, чего он хотел добиться, – чтобы его картины выглядели, как напечатанные, а не созданные человеком. Спроецированный рисунок он раскрашивал с использованием только основных цветов и черных контуров. Во многих картинах он использовал четко различимые точки (растровые элементы), которые при печати комиксов остаются практически невидимыми. Однако точки наполняли лишь часть его картины, что и привлекало внимание зрителя, заставляя его подробно изучить изображение. При этом сюжет работ Роя заставлял зрителя задуматься и дорисовать ход мыслей персонажа, как в примере с картиной «М-может быть», где девушка – это лишь часть истории с неизвестным и воображаемым сюжетом.

К слову, об упомянутом Лео Кастелли, точнее, его проницательности. Картина «Электрический шнур», купленная у Лихтенштейна в 1961 году за 750 долларов, была отдана реставратору в 1970 году. Но реставратор скоропостижно скончался, а картина исчезла. Было проведено расследование с участием ФБР, но полотно так и не обнаружили. Реставратор же умер своей смертью, а посему, за отсутствием криминала, дело закрыли. И только лишь через без малого 40 лет работа Лихтенштейна была обнаружена вдовой реставратора, когда та разбирала один из шкафов. Стоимость картины была оценена уже в четыре миллиона долларов, досталась же она наследнице Кастелли.

Но не все были так проницательны. Когда в 1966 году лондонская галерея Tate приобрела картину Лихтенштейна Whaam!, возмущению и непониманию посетителей не было предела, ведь, по их отзывам, она «не ставила никакого серьезного вопроса и не заставляла задуматься», в чем, по мнению большинства, и состоит смысл искусства. Однако вызванный шум недовольства способствовал и популярности Роя. О нем стали писать и говорить, и в скором времени уже на ура прошла его персональная выставка в той же галерее Tate.

После этого буквально за несколько лет он превратился в одного из самых узнаваемых художников своего поколения – с неизменными для его работ, заставляющими задумываться точками-пикселями, парой-тройкой цветов и черных линий. Следующие его эксперименты – уже не над комиксами, а над работами художников – Пикассо, Матисса, Моне, Мондриана. Они, как и первые его картины, были встречены зрителями недоброжелательно: его обвиняют в перерисовывании знаменитых работ в своем собственном стиле. Рой же на эти выпадки только говорил: «Пикассо действительно всегда оказывал на меня огромное влияние, и когда я начал рисовать свои картины-комиксы, то решил, что наконец ухожу от него. И даже мои работы в стиле поп-арт, отсылающие к Пикассо, – это лишь попытка избавиться от его влияния». А по поводу своей версии картины Ван Гога «Спальня в Арли», созданной им в 1992 году, шутя, произнесет: «Я тут прибрался у него. Думаю, он обрадуется, когда вернется из больницы и обнаружит, что я развесил его рубашки и даже купил новую мебель».

В 1989 году он вошел в тройку живущих художников с максимальной стоимостью работ, после того как его картину Torpedo…Los! продадут на аукционе за $5,5 млн. В сентябре 1997 года он умер, став одним из самых влиятельных художников второй половины ХХ века. Стоимость работ Лихтенштейна после его смерти продолжит расти: в 2005 году картина Inthecar будет продана за $16,2 млн, в 2010 году картину Ohhh…Alright купят уже за $42,6 млн.

Созданного им стиля сейчас придерживаются многие известные художники, копируют, в свою очередь, уже его работы. Некоторые арт-критики теперь обвиняют в полной бездарности уже их, утверждая, что, в отличие от них, Лихтенштейн хоть умел рисовать. Но ведь и он прошел через это в начале творчества, сумев изменить первоначальное скептическое отношение к поп-арту. И сегодня ценителей его работ гораздо больше, чем тех, кто их критикует.