Тридцатилетняя война: дела военные и политические

Неудача имперского генерала Анри Дюваля де Дампьера в Моравии хотя и поспособствовала подъёму духа местного населения, но почти не отразилась на расстановке сил в Богемии. Чехи всё так же с трудом удерживали собственную армию, чтобы та не разбежалась из-за постоянных задержек жалования. Инициативу взял в свои руки имперский военачальник Шарль де Бюкуа. Все надежды чехи возлагали на поддержку из-за границы, и именно от масштабов этой поддержки зависело, кто же станет королём Чехии.

Поспешай медленно

Одновременно с вторжением де Дампьера в Моравию Шарль де Бюкуа продолжал медленно, но уверенно подчинять города на юге Чехии. Имперцы легко захватили Прахатице, который защищали всего 40 солдат. В Воднянах гарнизон достигал 500 человек, но также не смог оказать сопротивления. Владетель Вимперка Ян Новоградский-Коловрат, ранее поддерживавший мятежников, решил не дожидаться захвата города и перешёл на службу Габсбургам, после чего со своим отрядом примкнул к имперским войскам, грабившим окрестности. Несмотря на одержанные успехи, де Бюкуа не мог долго находиться на юге, так как эти территории в предыдущие месяцы уже были в достаточной степени разорены войсками обеих сторон и найти здесь продовольствие и фураж становилось всё труднее. В имперской армии, одерживавшей победы, участились случаи дезертирства — доходило до того, что войско ежесуточно покидало до сотни солдат. В таких условиях де Бюкуа решил перенести военные действия в Центральную Чехию.

6 августа, ещё ничего не зная о сражении под Дольни-Вестонице, де Бюкуа двинулся в направлении Табора. В ночь на 7 августа в лагере чешской армии у Ломнице узнали о наступлении имперцев. Бывший в то время командующим Георг Фридрих фон Гогенлоэ (Маттиас фон Турн с частью войск отправился в Моравию, чтобы помочь отразить атаку де Дампьера) немедленно приказал отступать, и уже утром чешская армия маршировала на Веселе. 9 августа чехи заняли удобную позицию у села Пьяна на реке Лужница примерно в 10 км от Табора. Казалось, что, опираясь на защищённую рекой позицию, можно отразить любую атаку. Однако низкий моральный дух солдат, не получавших жалование, никуда не делся. Как только фон Гогенлоэ увидел, что имперцы готовятся к форсированию Лужницы, он увёл армию с занимаемых позиций и отступил ещё севернее, к селению Миличин в 25 км к северу от Табора.

Поход де Бюкуа на север вызвал серьёзную тревогу в Праге. Собравшиеся на выборы депутаты вынудили генералов отправить в столицу две пехотные роты из состава войск Петера Эрнста фон Мансфельда. 23 августа директора, опасаясь, что крепость Карлштейн попадёт в руки имперских войск, приказали перевезти хранившиеся там королевские драгоценности в Прагу. Усугубило панику и известие о захвате имперцами 26 августа Писека.

Штурм Писека

Этот крупный город располагался на правом (восточном) берегу реки Отавы, притока Влтавы. С западным берегом город соединял 111-метровый каменный мост, построенный ещё в конце XIII века. По обе стороны его защищали каменные башни. Писек имел мощные тройные укрепления: ров, стены и внутренний ров. Ров не был заполнен водой, зато имел вбитые в дно заострённые колья, наклонённые под углом к ​​направлению атаки. Стены защищали многочисленные башни, особенно с севера и юга, откуда грозила наибольшая опасность. В город вели трое ворот: на северо-западе — Пражские, укреплённые двумя башнями и подъёмным мостом, на востоке — Тынские, а на юго-западе — Путимские, также с подъёмным мостом и мощным валом. На реке, между замком и доминиканским монастырём, располагались небольшие ворота, которые можно было использовать для вылазки. Гарнизон города состоял из отряда горожан и двух хоругвей земского ополчения — всего 900 человек, плохо вооружённых и необученных. Командовал им полковник Хаак (Хок).

Несмотря на развитие осадного искусства, Писек считался неприступной крепостью. Горожане не позволили даже укрепить городской гарнизон двумя пехотными ротами, как того хотел фон Мансфельд. Жители не без оснований опасались грабежей со стороны наёмников, да и содержание этих солдат слишком уж облегчило бы кошельки местных. Когда полки де Бюкуа стали приближаться к городу и чешские дворяне начали массово покидать окрестности, горожане пересмотрели своё мнение, но было поздно: имперские солдаты уже подошли к окраинам.

Де Бюкуа предложил Хааку капитулировать, но тот, считая, что фон Гогенлоэ не может отдать врагу такой крупный город, отказался, рассчитывая на помощь чешской армии. На следующий день имперский полководец начал штурм. Он лично возглавил пехоту при атаке в районе Пражских ворот. Сперва его солдаты захватили и сожгли предместье, а затем, переправившись по каменному мосту, атаковали укрепления у ворот. Непосредственно ворота штурмовали несколько рот из полка Маррадаса. И всё же чехи не зря полагались на укрепления: атака была отражена с большим уроном для врага, а сам Маррадас был ранен. Несмотря на успех, по городу стали распространяться пораженческие настроения, и полковник Хаак, посчитав, что выполнил свой воинский долг (а главное, показал имперцам, что крепость может упорно обороняться), попытался начать с де Бюкуа переговоры о сдаче города. И тут неожиданно для гарнизона имперцы пошли на приступ.

В этот раз солдаты атаковали не укреплённые ворота, а при помощи лестниц взбирались на стены. Ворвавшись в город, имперцы сразу же подожгли его, что усилило панику. Теперь горожане и не думали сопротивляться, а пытались в первую очередь не допустить пожара возле своего дома. Несмотря на их усилия, огонь всё-таки уничтожил 66 зданий. В захваченном городе начался грабёж. Попавший в плен полковник Хаак был повешен. В руки де Бюкуа попали два орудия крупного калибра, которые фон Мансфельд использовал при осаде Пльзеня, а затем, накануне битвы при Саблате, разместил в Писеке.

В городе остался имперский гарнизон численностью в 600 человек под командованием Мартина де Хёфф-Уэрты — испанца родом из Нидерландов, который прошёл путь от портного до дворянина в чине полковника. Офицер так отличился в грабеже местных жителей, вымогая у них деньги для личного обогащения, что впоследствии в регионе бытовала поговорка «Хуже, чем при Уэрте».

Взяв под свой контроль Писек, императорский командующий прервал чешскую оборонительную линию и пути сообщения между Юго-Западной и Западной Чехией. Раздавались голоса, что падение Писека произошло из-за промедления генерала фон Гогенлоэ. Чешская армия под его командованием выступила навстречу де Бюкуа, но не торопилась вступать в бой. 26 августа она оказалась на другом берегу реки Влтавы, всего в двух часах марша от Писека, но так и не пришла на помощь осаждённым. Позднее генерал пояснил, что не мог перейти на левый берег, так как противник разрушил мост.

На фоне громких успехов армии де Бюкуа чехи могли занести в свой актив только побег из плена офицеров фон Мансфельда. Сдавшиеся при Саблате на милость победителя обервахтмистр Карписон, капитаны Бутке и Шламмерсдорф, а также несколько лейтенантов находились под стражей​​ в Чески-Крумлове. Накануне отправки в Австрию им удалось спуститься из окна башни по связанным простыням и добраться до чешских войск.

Выборы, выборы…

Пока гремели орудия, политическая жизнь империи шла своим чередом. Главным событием стали выборы во Франкфурте и в Праге, на которых должно было решиться, в чьих руках окажутся соответственно императорская корона и чешский престол.

Выборы императора осуществлялись коллегией из семи курфюрстов (князей-избирателей), в которую входили архиепископы Майнца, Трира и Кёльна, не имевшие реальной силы (они скорее представляли интересы католической церкви), светские правители Бранденбурга, Пфальца и Саксонии, а также король Чехии. Фердинанд Штирийский был не слишком популярен, но другого кандидата не имелось. Курфюрст Пфальцский пытался убедить Максимилиана Баварского выставить свою кандидатуру на выборах, но тот ответил отказом — он предпочитал, опираясь на подвластную ему Католическую лигу, быть «серым кардиналом» в империи.

Фактически для Фердинанда выборы являлись формальностью: три голоса архиепископов были бы за него, также он рассчитывал на поддержку Максимилиана Баварского и, естественно, на свой собственный голос как правителя Чехии, хотя сами чехи его не признавали. Чтобы помешать выборам осуществится, Фридрих Пфальцский — хотя не исключено, что инициатива исходила от его канцлера Христиана Ангальтского — попытался подготовить засаду на пути Фердинанда во Франкфурт, но действовал при этом так робко и осторожно, что претендент беспрепятственно добрался до города. 28 августа, в день выборов, все семь избирателей единогласно проголосовали за кандидатуру герцога Штирийского, ставшего официально Фердинандом II.

31 июля 1619 года примкнувшие к Чешскому восстанию Моравия, Силезия и Лузация (Лужица) объявили о создании конфедерации, направленной против засилья католиков и непосредственно против господства Фердинанда. Одним из первых шагов этого объединения стало низложение Фердинанда с трона Чешского короля. 17 августа новосозданная конфедерация объявила, что признаёт недействительным избрание в 1617 году Фердинанда Штирийского королём Богемии. Представители трёх чешских сословий решили избрать нового монарха и выдвинули трёх кандидатов: герцога Савойского Карла Эммануила, принца-курфюрста Пфальца Фридриха V и курфюрста Саксонского Иоганна-Георга. Последний официально не претендовал на корону Чешского королевства, но его кандидатуру поддержали командующие чешской армией: назначенный фельдмаршалом (в то время это был не воинский чин, а должность — командующий полевой армией) Линхарт Колонна Фельс, генерал-лейтенант Маттиас фон Турн и полковник Ульрик Кински. Против саксонского курфюрста сыграло то обстоятельство, что несколькими месяцами ранее двигавшийся через Саксонию в Чехию отряд завербованных мятежниками кирасиров был по его приказу разгромлен. Что касается Карла Эммануила, то избиратели решительно его отвергли из-за того, что он не оказал восставшим ни малейшей помощи, отделавшись голословными обещаниями. Кандидатура Фридриха Пфальцского была утверждена практически единогласно.

26 августа 1619 года три пушечных выстрела возвестили об избрании нового короля Чехии. 23-летний курфюрст Пфальцский некоторое время колебался перед принятием ответственного решения, но Христиан Ангальтский быстро развеял все его сомнения, убедив своего правителя, что чешская корона упрочит как могущество самого Фридриха, так и роль протестантского лагеря в германских землях. Окрылённый Фридрих отправился навстречу своей судьбе в Прагу, где и был коронован 4 ноября.

Однако международная ситуация не соответствовала оптимизму молодого короля. Иоганн-Георг и Карл Эммануил были откровенно разочарованы результатами выборов, и рассчитывать на их помощь чехам не приходилось. Протестантская уния открыто заявила о невмешательстве в конфликт в наследственных землях Габсбургов и заявила, что помощь своему руководителю окажет лишь в случае вторжения габсбургских войск в Пфальц (правда, на всякий случай начался набор 11-тысячного войска). В стороне остались и Нидерланды. Хотя правительство Соединённых Провинций прекрасно понимало, что ему идёт на пользу всё, что приносит вред Габсбургам, оно решило дождаться оценки пражских событий от короля Англии Якова Стюарта, тестя свежеиспечённого богемского короля. Тот, как и ранее, не поддержал авантюру зятя, а предпочитал следовать политике сближения с Испанией, которую проводил уже в течении нескольких лет.

Тем не менее Прага торжествовала. Счастливые протестанты попросили руководство церкви святого Вита, чтобы звонили во все колокола, но католическое духовенство отказалось, по-прежнему признавая Фердинанда единственным законным монархом. Разъярённая толпа горожан разграбила дома католического духовенства, после чего сейм отменил параграф, по которому король Матвей разрешал архиепископу Праги заполнить все приходы в королевских поместьях католическими священниками. Забранные католиками протестантские церкви возвращались прежним хозяевам, а в случае разрушения их храма протестанты имели право проводить богослужения в католическом до тех пор, пока архиепископ не восстановит разрушенный. Также было решено продать иезуитское имущество. Католикам было приказано платить десятину протестантским приходам, а монахам следовало покинуть монастырские стены и жить в частных владениях.

Война — ерунда, главное — манёвры

Тем временем фон Гогенлоэ пытался хоть как-то противодействовать де Бюкуа. Понимая, что тот собирается перенести военные действия на ещё не тронутые войной территории, чешский военачальник расположил свою армию около Мировиц, на полпути между Писеком и Пльзенем — так он блокировал дорогу на Прагу и одновременно контролировал с фланга дорогу на Пльзень. Сама Прага всячески укреплялась: вокруг города насыпали новые валы, а в домах проходили обыски на предмет спрятанного оружия. В одном многоквартирном доме в районе Мала-Страна было обнаружено 1500 единиц оружия, оставленного чешскими солдатами! Всего отыскалось столько мушкетов, алебард, рапир и кинжалов, что их пришлось погрузить на шесть повозок.

Тем временем Эрнст фон Мансфельд в сопровождении 3500 солдат (14 пехотных рот и два корнета рейтаров, четыре роты он ещё ранее отправил для усиления гарнизона Праги) выступил из Пльзеня в столицу и занял позиции в Бероуне у слияния рек Бероунка и Литавка в 25–30 км к юго-западу от Праги. Вероятно, он по своей привычке хотел действовать обособлено, но в этот раз обстоятельства изменились. Чешские директоры, понимая, что одной из причин их неудач были разногласия военачальников, обратились к новому королю с просьбой назначить главнокомандующим мятежных войск Христиана Ангальтского. Тот, хотя и имел опыт военных действий, возглавляя войска Протестантской унии во время Войны за клевское наследство, был скорее дипломатом, чем полководцем. Это не смутило чешское руководство, окончательно разуверившееся в способностях собственного командования. Новый командующий прибыл в Прагу и 2 сентября 1619 года вступил в должность. Христиан лично отправился в корпус фон Мансфельда и настоял, чтобы тот соединился с главными силами. Военачальник был вынужден подчиниться и направился к фон Гогенлоэ в лагерь близ Мировиц.

Де Бюкуа, узнав о движении фон Мансфельда к Мировицам, попытался атаковать его корпус на марше, чтобы повторить успех при Саблате. Вряд ли фон Гогенлоэ за это время набрался смелости, чтобы рискнуть и оказать в бою помощь соратнику. Однако фон Мансфельд решил не испытывать судьбу и продвигался таким форсированным маршем, что де Бюкуа просто не успел его перехватить. После этого главные силы противников расположились неподалёку друг от друга в окрестностях Мировиц. Казалось, решающее сражение неизбежно. И оно непременно произошло бы, если бы имперцами командовал кто-то другой. Де Бюкуа, верный своей тактике манёвренной войны, незаметно для противника сумел обойти его позиции с западной стороны. Опасаясь открыть противнику дорогу на Прагу, чехи отступили к Залужанам, продолжая блокировать путь к столице, но при этом открыв путь на Пльзень.

Однако поход имперских войск на Пльзень не состоялся. Осторожный де Бюкуа добился того, чего хотел: вывел голодную армию из разорённого войной района, разрешив проблему снабжения. Поэтому он удовольствовался наблюдением за вражескими силами. Исследователи считают, что это было большой ошибкой габсбургского полководца. Войска фон Гогенлоэ на тот момент были деморализованы и недисциплинированны. Частичная выплата жалованья не успокаивала взволнованных солдат, которые продолжали требовать выплаты просроченной задолженности. Отчаявшиеся голодные солдаты самостоятельно искали пропитание и покидали ряды войск. Дезертирство было обычным делом. Повсеместно случались грабежи, изнасилования, убийства мирных жителей. Чтобы успокоить недовольных солдат, правительство Чехии не имело никаких иных аргументов, кроме обещаний и красивых слов.

В Праге опасались, что чешская армия потерпит поражение в битве, и это положит конец борьбе с Габсбургами. И тут неожиданно для всех подоспела помощь с юга. На поле вышел новый игрок — князь Трансильвании Бетлен Габор.

Продолжение следует: Тридцатилетняя война: вторжение Бетлена Габора