Тропами импрессионистов во Франции: милая провинция

побывав в ближайших окрестностях Парижа в первой части нашего путешествия и утомившись после бурных утех в «Лягушатнике», обратим наши взоры на тихие уголки, которые массово притягивали художников. Фонтебло, Барбизон, Понтуаз, Живерни… Идиллия!

Леса Фонтенбло — Лувесьенн — Понтуаз — Овер-сюр-Уаз — Ветёй — Живерни

Леса Фонтенбло, регион Иль-де-Франс

Обширный лесной массив вокруг замка и городка Фонтенбло, расположенных в полусотне километров к юго-востоку от Парижа, был облюбован импрессионистами на заре их творческой карьеры.

Нельзя сказать, что они были первопроходцами в здешних местах — со времен Людовика XV художники обследовали угодья королевской охоты и загородного отдыха в поисках сюжетов. В эпоху романтизма, с утверждением пейзажа как обособленного жанра, сюда потянулись «лесные» живописцы в холщовых балахонах и широкополых шляпах, вооруженные мольбертами, зонтиками и ранцами, полными красок и кистей.

Так, к 1840−50 м годам в деревушке Барбизон обосновалась группа художников, впоследствии обозначенная как «барбизонская школа пейзажа».

А весной 1863 года эти края впервые посетили подружившиеся в парижской студии молодые Клод Моне, Фредерик Базиль и Пьер Огюст Ренуар. Действительно, молодые: сравните работу Теодора Руссо и «раннего» Клода Моне. Он еще реалист! Временами к компании присоединялись англичанин по происхождению и импрессионист по взгляду на окружающий мир Альфред Сислей, а также дружившие с барбизонцами Камиль Писарро и Поль Сезанн.

…Окрестные деревеньки — поначалу Шайи-ан-Бьер, а со временем Марлотт — стали любимым убежищем, куда приятели, привлеченные буколической живописностью округи, охотно возвращались в течение нескольких лет. К тому же деревенская жизнь была значительно дешевле столичной: немногие из начинающих живописцев могли позволить себе постоянную аренду парижской мастерской.

Непостижимым образом художники, которым тогда было чуть за двадцать, ухитрялись сочетать богемные пирушки, шалости и романтические увлечения с методичным многочасовым трудом на пленэре.

Считается, что именно виды деревушки Барбизон и ее окрестностей (наряду с написанным ранее знаменитым одноименным полотном Мане) вдохновили Моне на создание огромного, позже разрезанного на части, полотна «Завтрак на траве».

А в местечке Марлотт друзья нередко столовались в местной харчевне, запечатленной на одном из ранних полотен Ренуара. По сути являясь групповым портретом, эта картина отмечена и признаками жанровой композиции. В профиль изображен Сислей с газетой «L'evenement», и это вовсе не случайная деталь — именно в этом издании Эмиль Золя вел кампанию в поддержку новой живописи. Лицом к зрителю сидит Клод Моне, рядом разминает табачок для самокрутки художник Жюль ле Кёр (заметим, что среди искусствоведов до сих пор не сложилось однозначного мнения насчет того, кто именно изображен за столом!) Служанка убирает посуду, а в глубине сцены - суетящаяся хозяйка заведения. Стены трактира в грубовато-шутливой манере размалеваны художниками, которым здесь не раз предоставлялся стол и кров.

На переднем плане вольготно расположился всеобщий любимец — пудель Тото. По неосторожности попав под колесо, собачка утратила одну лапку. Ренуар вспоминал, что пытался соорудить взамен деревянный протез, но Тото так и не смог к нему приспособиться, научившись обходиться тремя лапами.

С 1868 г. Моне и Ренуар больше не возвращались в Фонтенбло, надолго плененные красотой текучих речных вод. Главным средоточием жизни в тот период для импрессионистов стали окрестности Парижа, где можно было жить, почти сливаясь с природой и, вместе с тем, не отрываясь от культурных процессов французской столицы.

Мы же советуем вам не проезжать мимо краев, столь любимых «лесным братством живописцев»! Деревушка Марлотт, где жива память импрессионистов, ныне слилась с соседним поселением и носит название «коммуна Буррон-Марлотт». И уж совсем невозможно пройти мимо самого местечка Барбизон!

Кстати, эти узкие улочки и стены замка Фонтебло времен Людовика XIII стали декорациями, в которых снимал одну из своих картин кинорежиссер Жан Ренуар, сын знаменитого Огюста.

В ХІХ веке все селение Барбизон состояло из четырех десятков домишек, расположенных вдоль железнодорожного полотна, с единственным постоялым двором в условном «центре» деревни. Сегодня в местечке открыты четыре вполне комфортабельных отеля, а в той самой старейшей гостинице Ганна, — «Auberge Ganne» — принимавшей на постой художников, находится музей, знакомящий с их бытом и творчеством.

Стоит побывать и в доме-музее Теодора Руссо, а также увидеть частную коллекцию в доме-мастерской Жана-Франсуа Милле. Постоянные экспозиции невелики, но эти места славятся интересными выставками «по случаю». В Барбизоне предлагаются экскурсионные прогулки по так называемой «Тропе художников», охватывающей и часть леса Фонтенбло с его вековыми дубами и живописными зарослями.

В Барбизоне стены обычных деревенских домов от души украшены авторскими мозаиками и граффити, отображающими местный колорит. Детали самых известных работ художников здесь на виду! Вообще, экскурсия в эти края имеет не только познавательный, но и практический смысл: и французы, и зарубежные туристы стремятся сюда, чтобы выбрать уникальные предметы интерьера. Правда, они все больше жалуются на то, что галерей в Барбизоне стало меньше, чем кафе — кризис! Но виды все столь же аппетитны.

Лувесьенн, регион Иль-де-Франс

В этот городок в двадцати милях от Парижа, расположенный невдалеке от шумного рая на островах Сены, переехали к 1869 году родители Ренуара. Моне, уже обремененный семьей, снимал жилье по соседству, в деревушке Сен-Мишель рядом с Буживалем. Финансы молодых художников пели даже не романсы — настоящие оперные арии! Частенько не хватало средств не только на краски, но и на еду. Ренуар, навещая Моне, приносил с собой хлеб, оставшийся от обеда в родительском доме. Так что друзья питались в буквальном смысле хлебом и водой: обеспечивая самую скромную пищу желудку, вдоволь «кормили глаза» полноводным разливом реки, впитывая гамму ее отражений и бликов. Испытание нищетой, тем не менее, только укрепляло дружбу. Клод и Огюст много общались, спорили, вместе писали — конечно же, когда были деньги на краски. Именно тогда, совершая пешие прогулки вдоль Сены, компаньоны и открыли для себя «Лягушатник», который впоследствии не раз напишут вдвоем.

Проживал в Лувесьенне в 1868—1870 годах и Камиль Писсарро, уже состоявшийся к тому времени художник, сформировавший свою манеру письма под влиянием барбизонцев. Самобытный философ, Писсарро был уникален своей открытостью новизне. Общение с молодыми живописцами заставило его во многом пересмотреть свои творческие установки.
Не раз вместе с Писсарро на зимние пленэры в Лувесьенне выходил и Альфред Сислей, охваченный стремлением уловить нюансы и оттенки заснеженных пейзажей. Чтобы согреть озябшие руки, «собратья по кисти» разводили костер. Такую самоотверженную тягу к зимней романтике разделяли далеко не все импрессионисты.

«Даже если хорошо переносишь холод, к чему писать снег, это проклятье природы?» — недоумевал «художник лета» Огюст Ренуар.

Сегодня в Лувесьенне проживает немногим более 7 тысяч человек. В числе местных достопримечательностей — акведук XVII века, специально сооруженный для подачи вод Сены в сады и фонтаны королевских резиденций Версаля и Марли. Это грандиозное сооружение, конечно же, не обошли вниманием импрессионисты.

Родители Ренуара купили дом № 23 на улице Вуазен. Сам Ренуар некоторое время проживал на площади Эрнест Дре в девятом номере, на котором ныне установлена мемориальная доска. Неподалеку отсюда находится еще одно памятное место, отягощенное шлейфом зловещих историй — поместье, пожалованное Людовиком XV Жанне Дюбарри, своей официальной фаворитке. Сень высокого покровительства не уберегла мадам Дюбарри от гильотины… Ансамбль усадьбы с той поры претерпел многократные реконструкции, но взгляните — внешне он мало изменился.

Понтуаз и Овер-сюр-Уаз, регион Иль-де-Франс

В 1870-х, в то время как часть художников предпочла пленэры в Аржантёе, в окрестностях Парижа возникли еще два центра притяжения импрессионистов — расположенные неподалеку друг от друга Понтуаз и Овер-сюр-Уаз, где «мастера школы впечатлений» сплотились вокруг Камиля Писсарро.

После обитания в Лувесьенне и недолгого периода жизни в Лондоне семейство Писсарро перебралось в Понтуаз и поселилось в доме под номером 26 на улице Эрмитаж.

Писсарро не был «художником воды», его мало прельщала текучая игра бликов на ее поверхности. Зато он великолепно чувствовал земную, осязаемую материальность деревенского ландшафта с крепкими каменными заборами, пышной растительностью, поросшими ярким мхом черепичными крышами. Берега Уазы изобиловали милыми сердцу творца пейзажами, а волнистые холмы, начинавшиеся за Понтуазом, стали одним из его излюбленных мотивов.

Иногда за компанию с мэтром на пленэре писали два Поля — Сезанн и Гоген. Несмотря на разницу в возрасте, Сезанн и Писсарро установили продуктивный творческий диалог, долгие годы в будущем питавший развитие обоих художественных талантов. Отмечены эти места и сумеречным гением Ван Гога, трагически закончившего свои дни в Овере.

Ну, а особо тесные дружеские отношения Сезанна и Писсарро завязались с 1872 года. Проживавший тогда в Овер-сюр-Уазе Сезанн отправлялся за три километра пешком в Понтуаз, чтобы поработать вместе с «папашей Писсарро», как любя называли мастера младшие товарищи.

В своих воспоминаниях Люсьен Писсарро, сын художника, делится замечательным казусом: «Однажды отец писал на поле, а Сезанн сидел на траве и смотрел, как он работает. Проходивший мимо крестьянин сказал отцу: «Ваш работничек не утруждает себя!»

Понтуаз, лежащий у слияния рек Уаза и Вионь в тридцати километрах к северу от Парижа, является исторической столицей французского Вексена, а позднее — района Валь-д'Уаз. Музей Писсарро, открытый в 1980 году, представляет не только работы самого мастера, но также его сыновей и других художников круга импрессионистов — Добиньи, Синьяка, Гийомена, Пьетта.

Ветёй, регион Иль-де-Франс

Сливовые деревья в цвету в Ветёе Клод Моне 1879,

К 1880-м, когда многие из импрессионистов обрели признание и твердый заработок, они стали стремиться к уединению. Клод Моне и ранее предпочитал размеренную семейную жизнь вдали от столичного шума. Уехав из Аржантёя в 1878 г., он продолжил перемещение на северо-запад, для начала осев на несколько лет в чудесной деревушке Ветёй в полусотне километров от Парижа.

В скором времени в семье происходит пополнение — рождается второй сын. Но радость и горе зачастую ходят рука об руку — стремительно угасает любимая Камилла…

На память о Ветёе у Моне останутся полотна, сдобренные горечью потери. Художник замыкается во всех смыслах — погружается в себя, отказывается от работы на воздухе, запирается в мастерской, где пишет натюрморты с дичью, фрукты и цветы. Выходит из затворничества только с наступлением зимних холодов. Закованная в лед Сена, позже оттепель и ледоход — вот доминирующие мотивы творчества Моне в этот тяжелый период.

Живерни, регион Верхняя Нормандия

90 км на север от Парижа в сторону Руана — и вы в идиллическом местечке Живерни. И так как Клода Моне, который здесь обосновался и прожил 40 лет, частенько навещали друзья-художники, — Матисс, Сезанн, Ренуар, Писсарро, — то и этот райский уголок мы относим к нашему перечню «тусовок» импрессионистов. А гости еще и часто привозили Моне редкие растения, что только шло на пользу как видам, так и картинам.

Оставив в Ветёе осколки скорбей и чаяний, Моне перебирается еще севернее, сделав непродолжительную остановку в Пуасси, на вилле Сен-Луи. «Я буду путешествовать до тех пор, пока не найду нужный мне дом», — так говорил художник, сменивший на своем веку немало мест проживания. Его тихой гаванью с 1883 г. становится Живерни, крохотное поселение близ Вернона, где сливаются течения Сены и Эпта. Душу скитальца по-настоящему пленил старый дом в заброшенном яблоневом саду. В прежние времена в этом месте располагалось кустарное производство сидра, деревенское имение так и называлось — «Le Pressior», давильня. Ради аренды дома Моне пришлось влезать в долги, и только через 10 лет мастеру хватило личных средств выкупить этот милый уголок, чтобы не расставаться с ним до конца своей долгой жизни.

С энтузиазмом заядлого садовода мастер обустраивает поместье, вкладывая всю душу в создание нарядных пергол, разбивку аллей и клумб. Просит — и что удивительно, получает! — разрешение властей отвести речные воды в свое имение, чтобы воплотить мечту о собственном прудике с кувшинками и ажурным арочным мостиком.

В жизнь мастера в роли верной спутницы, а позднее и официальной жены, входит Алиса Ошеде. Шестеро ее детей и двое отпрысков Клода усердно и с удовольствием помогают родителям в благоустройстве дома и сада. Со временем флора разрастается настолько пышно, что заботу о ней перепоручают профессиональному садовнику и пятерым его подручным. Художник продумывает внутреннее убранство жилых помещений, оформляет в японском духе отделанную синими изразцами кухню и террасу с видом на редкие цветущие растения.

Сегодня дом-музей Клода Моне со знаменитым садом и прудом открыт для посетителей, как всегда он был открыт для сподвижников и друзей — радушный мэтр обожал честную компанию!

А чем там угощали? Лишения скудных лет привьют и Ренуару, и Моне особый вкус к раблезианским удовольствиям, особенно по части услады желудка. В семейной жизни у обоих прорежутся наклонности отъявленных гурмэ.

Кулинарные причуды Ренуара сохранит в своих воспоминаниях его сын Жан, а Моне даже внесет отдельные рецепты любимых блюд в личные дневники — в них мы, например, обнаружим оригинальный способ приготовления «яиц орсини», которые часто подавались гостям.

Рецепт настолько несложен, что блеснуть этим аристократическим блюдом сможет даже неопытная хозяйка. Попробуем же и мы ощутить себя приглашенными к завтраку в дом именитого импрессиониста! Нам не потребуется ничего экзотического — лишь несколько яиц, щепотка соли и немного сливочного масла.

Изюминка заключается в способе кулинарной обработки этих незатейливых ингредиентов. Итак, яичные желтки аккуратно отделяем от белков, на время отставляем их в сторону прямо в половинках скорлупок. Подсоленные белки взбиваем в крепкую пену венчиком или миксером. На смазанный маслом противень (можно обойтись и без масла, если застелить противень пергаментной бумагой) выкладываем круглые горки белковой пены, делая ложкой наверху небольшие углубления. Помещаем противень в разогретую до 200 °C духовку на 3−4 минуты, после чего осторожно вливаем в каждую лунку желток и возвращаем яйца в духовку еще на 5 — 6 минут для окончательного запекания. Белки чуть подрумянились, а желтки подернулись матовой пленкой? — вуаля, знаменитые «яйца орсини» готовы, почувствуй себя Моне! Не правда ли, пышные белковые корзинки с желтыми сердцевинками очень похожи на водяные лилии, обожаемые художником?

Кстати, не все цветы Моне одинаково безобидны. Одна из работ серии «Кувшинки» печально известна тем, что буквально притягивает к себе пожары. Так, вскоре после ее написания пламя вспыхнуло в мастерской автора. Возгорание быстро ликвидировали, а самому инциденту не придали особого значения. Через некоторое время картину приобрели хозяева небольшого парижского кабаре. Лилии Моне радовали своих обладателей недолго — спустя месяц заведение выгорело дотла. Полотно оказалось в числе немногих спасенных из пылающего здания вещей, и в скором времени зловещий талисман перекочевал в руки мецената и коллекционера Оскара Шмитца.

600 000 посетителей в год - таковы показатели усадьбы Моне в Живерни.

В Живерни Клод Моне приходит к новому методу работы. Теперь он запечатлевает один вид последовательно на нескольких полотнах, посвящая каждому этюду примерно полчаса. В последующие дни цикл кратковременных сеансов повторяется. Так формируется серия из нескольких холстов, отражающая изменчивость природных состояний. Впервые этот метод был опробован Клодом в 1888 году в работе над серией «Стога», впоследствии ставшей весьма успешным коммерческим проектом.

Осенью 1890 года художнику удается договориться — вот уж поистине талант не только живописный! — о том, чтобы сено вблизи его жилья не убирали на зиму. В течение нескольких месяцев Моне методично пишет сюжет со стогами на пленэре не менее трех десятков раз, дорабатывая детали в мастерской. Итогом становятся 25 картин, проданных в трехдневный срок в галерее Дюран-Рюэля, парижского покровителя мастера.

Ну, а нам, завершая прогулку по провинциальным местечкам, где так привольно чувствовали себя художники-импрессионисты, стоит нанести визит в «Музей импрессионизма в Живерни». Адрес простой: 99 Rue Claude Monet. Поначалу, в 1992 г. француз Даниэль Терра основал здесь музей… американских импрессионистов! Но с 2009 г. музей изменил название и обновил экспозицию, представляя «

Вернон: сад Пьера Боннара

Наконец, всего в 10 минутах от Живерни находится местечко Вернон (Vernonnet village), где друг Моне — Пьер Боннар, нарисовал свои самые известные работы. Два садовника часто навещали друг друга, но их подходы к садоводству кардинально отличались.

Боннар был сторонником цветущей, но естественной природы, и планомерной культивацией растений не занимался. Впрочем, красоты хватало, — достаточно взглянуть на картины. Сад ныне в частных руках, но с владельцем можно договориться.

Нас  еще ожидает маршрут по северу Франции…