Византия: была ли империя «мертворожденной»

С легкой руки излишне эмоциональных историков это государственное образование имеет репутацию мертворожденного и нежизнеспособного. В школьной программе ее существование подается как гораздо менее зна­чимый факт, чем, скажем, существова­ние империи Карла Великого. В общей картине исторического развития Ви­зантия представляется неким руди­ментом прошлого, случайно уцелев­шим на географической карте. Но так ли это? Давайте обратимся к фактам.

Концом Византии считается 1453 г., дата взятия Константинополя турками-османами. Значит, она просущест­вовала 1148 лет. Правда, с шестидесятилетним перерывом в XIII столетии, но образовавшиеся на ее месте Никейская и Трапезундская империи со­хранили государственные традиции. А теперь вспомним историю класси­ческой Римской империи, которая, по общему мнению, является наиболее успешным политическим проектом Древнего мира.

 Традиция относит основание Рима к 753 г. до н.э., но считать эту дату на­чалом империи столько же оснований, сколько отсчитывать годы существо­вания России от основания Москвы. Долгое время Рим был лишь мелким небогатым полисом, каких множество в Средиземноморье. О возникновении Римского государства как серьезной политической силы можно, пожалуй, говорить с момента подчинения Ри­мом племен Апеннинского полуостро­ва, которое завершилось в III в. до н. э. Но, поскольку это был процесс пос­тепенный, то пусть будет IV век, мы не жадные. Таким образом, если считать до раскола, Римская империя просу­ществовала 800 лет, если же до захвата власти в Риме германцем Одоакром в 476 г. — чуть меньше 900. В любом случае у Византии показатели жизне­способности несколько более высокие.

 Может быть, все это время Восточ­ная Римская империя влачила жалкое существование на периферии циви­лизованного мира и уцелела потому, что, как неуловимый Джо в известном анекдоте, была сто лет никому не нуж­на? Отнюдь нет. Востоку досталась са­мая тяжелая часть римского наследс­тва. Если Западной империи угрожали в основном германские племена, пере­живавшие только период становления государственности, то у Византии под боком оказался старинный враг Рима, Сасанидская Персия — могуществен­ное государство с огромной армией, включающей тяжелую конницу и бо­евых слонов. Эта древняя и обширная империя была единственным круп­ным государственным образованием, с которым Риму так и не удалось спра­виться. Римско-персидские войны регулярно возобновлялись вплоть до самого раскола. Затем эту внешнепо­литическую проблему унаследовала Византия. Противостояние с Персией было связано не только с территори­альными претензиями, но и с тем, что последняя контролировала торговые пути на Восток и навязывала западной соседке невыгодные условия торговли.

 При этом с северо-запада Византии угрожали все те же германцы, с севе­ра славяне, с северо-востока тюркские племена. Тем не менее, пережив пот­рясения V века, из которых Западная Римская империя не вышла живой, Византия входит в новую блестящую эпоху, связанную с именем императо­ра Юстиниана.

 Юстиниановскому периоду при­сущ ряд специфических черт. Для него характерны активные разработки в об­ласти социального устройства и права, такие как преобразования в государс­твенном аппарате и создание кодекса Юстиниана. Правда, не обошлось без осложнений. В 532 г. в Константино­поль хлынули толпы крестьян, ремес­ленников, клириков, жаловавшихся на притеснения, и началось восстание, получившее название Ника, что зна­чит “Побеждай”. Оно продолжалось около недели, превратило в руины центральные кварталы Константи­нополя, унесло 30 тысяч жизней, и в конце концов, было жестоко по­давлено. Хотя восстание лишний раз доказало серьезность положения и необходимость реформ, оно на не­сколько лет задержало их осущест­вление. Последовательная реформа­торская деятельность началась лишь в 535 г.

Другая важная черта юстиниановского периода — бурный рост строительства, как количественный, так и качественный. К этому вре­мени относится возведение целого ряда укреплений и крепостей, в том числе в таком отдаленном районе империи, как Крымский берег. Тог­да же произошел важный скачок в развитии архитектуры, был создан тип крестово-купольного храма, полу­чивший впоследствии развитие в сла­вянском и мусульманском зодчестве. В юстиниановскую эпоху были возве­дены такие, вошедшие во все учебни­ки, архитектурные шедевры, как Со­фия Константинопольская и церковь Сан-Витале в Равенне.

 Еще одна важная черта интересу­ющей нас эпохи — активная внешняя политика, в частности присоединение к Византии Италии. Правда, этот ус­пех был кратковременным, и в конеч­ном итоге привел к политической ка­тастрофе. Воспользовавшись тем, что имперские войска увязли на западе, Персия отхватила ряд восточных про­винций. Изнуренная войной на два фронта, Византия вступила в черную полосу. Под угрозу было поставлено само существование империи, и спас ее только поразивший Персию внут­ренний кризис. Он позволил правив­шему тогда императору Ираклию не только отразить нападения, но и воз­вратить Византии ее восточные про­винции, правда, ненадолго. Пройдет совсем немного времени, и Восточная Римская империя окажется лицом к лицу с новым грозным противником.

 С 610-го по 630-ый год произош­ла невиданная по стремительности консолидация племен и мелких госу­дарственных образований Северной Аравии, связанная с возникновением и утверждением новой мировой ре­лигии — ислама. Новое государство сразу же показало свою силу, захватив в середине седьмого века и Персию, и восточные провинции Византии. Ара­бы не встретили там серьезного сопро­тивления, потому что больше отвеча­ли интересам населения, не разоряя его чрезвычайными налогами. Кроме того, хоть это и может показаться нам странным, они проявляли гораздо большую веротерпимость, чем насаж­давшие единую религию с исключительной жестокостью византийские власти. Затем арабы захватили визан­тийскую Африку и, обзаведясь самым мощным в Средиземноморье флотом, стали постоянно угрожать Константи­нополю с моря.

 Все это время продолжалось на­ступление славян на Балканах. В 681 г. там образовалось Первое Болгарское царство, также ставшее противником Византии. Таким образом, в седьмом веке территория империи уменьши­лась в 3 раза по сравнению с шестым веком.

Несмотря на все эти трагические события, с точки зрения вклада в ми­ровую культуру VII столетие было довольно значимым. Византия оста­ется духовным центром всего христи­анского мира. Здесь формируются и развиваются многочисленные ерети­ческие учения, вызывающие бурные споры, порой приводящие к весьма серьезным политическим последстви­ям за пределами империи. К этому же времени относится появление знаме­нитейшего военно-технического изоб­ретения средневековья — греческого огня, представлявшего собой горючую смесь, которую невозможно было зага­сить водой. За пределы Византии это изобретение не распространилось, так как являлось военным секретом импе­рии, который погиб вместе с ней.

VIII век — время, когда Византия, подобно фениксу, восстает из пепла. Для того, чтобы новый национальный подъем оказался возможным, потребовались глубокие преобразования всех сфер жизни, не поведшие однако к потере культурной самоидентифи­кации византийцев. Время это извес­тно, как период иконоборчества, но произошедшие тогда перемены от­нюдь не исчерпываются церковными реформами. Был создан особый ук­лад, основой которому служили ши­рокие массы свободного вооружен­ного крестьянства, так называемое фемное устройство. Слово «фема» имеет двойное значение. Иногда оно употребляется для обозначения круп­ного военного подразделения, вроде армейского корпуса. Но оно означает также территорию, на которой про­изводится набор этого подразделе­ния, и где оно постоянно размещается •в мирное время. Эта территория явля­лась административной единицей им­перии, управляемой теми же лицами, что и военное подразделение. Военная и гражданская власть в феме неразде­лимы. Стоящий во главе фемы стратиг является одновременно и военным командиром и главой гражданской администрации. При этом несущие военную службу граждане империи вознаграждались за это земельным участком определенного размера, ко­торый не мог быть продан за долги или отчужден каким либо другим образом, до тех пор пока его держатель продол­жал нести службу. При таком положе­нии вещей феодальное в своей основе государство практически не знало крепостного права. Для крестьянина существовала реальная возможность сделать карьеру от простого стратио- та до стратига. Таким образом, в VIII веке византийское общество получило уникальный социальный опыт, какого не имело ни одно крупное христианс­кое государство средневековья.

 Следствием преобразований были впечатляющие военные успехи импе­рии в борьбе с Арабским халифатом. В 717 году критическая военная ситуация отдала власть в руки Льва Исавра — стратига малоазийской фемы Анато- лика, ставшего императором Львом III, основоположником Исаврийской династии. Ему удалось одержать ряд побед над арабами и снять угрозу со столицы. В 726 году ведущий успеш­ную борьбу с арабами и потому люби­мый народом Лев Исавр, опираясь на широкие крестьянские массы, сделал официальной государственной поли­тикой иконоборчество, неортодоксаль­ную ветвь христианства, популярную в среде стратиотов. Идеологическая база иконоборчества давала ему осно­вания для изъятия части монастырс­ких сокровищ и ликвидации податных льгот монастырям. Полученные таким образом средства шли на закрепление военных успехов. Политика императо­ра естественно вызвала сопротивление церкви, находящей поддержку у остат­ков старой городской знати и город­ской бедноты, которую церковь под­кармливала на свои средства. Но пока императоры-иконоборцы одерживали победы, их позиции оставались доста­точно сильными. Преемник Льва III Константин V закрыл и превратил в казармы и мастерские мятежные мо­настыри. В 754 г. иконоборческий со­бор осудил иконопочитание, предал анафеме “древопочитателей” и “костепочитателей”.

 Через некоторое время идея союза императорской власти и свободного крестьянства все же исчерпала себя. Власть имущие осознают, что широкие массы — слишком опасный, не всегда предсказуемый союзник и предпочи­тают консолидацию с представителя­ми старой знати. Стратиоты медленно разоряются и закрепощаются. Идеоло­гические разногласия представителей верхушки общества позабыты, на собо­ре 843 г. торжественно восстановлено иконопочитание, под него подведена философская база, разработана кон­цепция мистической связи иконы с прототипом. Страна вступила в новую эпоху.

Последующие два столетия вошли в историю под названием Македонское возрождение. Это — время интереса к античному наследию в светской культуре. Пережив период бесплотности в искусстве, византийцы вспомнили о своих греческих предках, создателях искусства реалистического, воспеваю­щего чувственную красоту мира. Име­на греческих богов снова звучат в устах византийцев, но теперь как аллегории искусств, ремесел и стихий, покрови­телями которых являются. С другой стороны, в религиозном искусстве фор­мируются каноны и символика право­славной иконы, в основных своих чер­тах сохранившиеся до наших дней.

 В политическом плане именно в IX...X вв. сложилась та Византия, какой она осталась в представлении потомков. Образовалось то, что на­зывают классическими формами ви­зантийской раннефеодальной госу­дарственности. А именно: дробная организация государственного аппа­рата, основанная на иерархии долж­ностей, подкрепленная иерархией ти­тулов — почетных званий. Возникло 18 классов должностей, объединенных в пяти разрядах. Каждому разряду соответствовал определенный почет­ный титул, но титулы могли даваться и независимо от должности, были не обязательно связаны со службой. Но в целом византийская феодальная ие­рархия формировалась как иерархия государственных должностей и зва­ний и сохранила определенную связь с ней до конца существования импе­рии. Обладатель титула получал со­ответствующие этому титулу денеж­ные пожалования из императорской казны. Кроме того, титул можно было купить, и в этом случае покупатель получал как бы процент на вложен­ный капитал. Титулы и должности не были наследственными, но титулы — пожизненными.

Особого разговора заслуживает внешняя политика Византии IX...X веков. Она характеризуется активной дипломатической и миссионерской деятельностью, в ходе которой в сфе­ру влияния Восточной Римской им­перии попадают славянские народы. Происходит это в условиях жесткой конкурентной борьбы с западноевро­пейскими странами и структурами, в частности, с германской империей Каролингов. Повод для соперничест­ва серьезный. Смотря по результатам, одна из империй должна была полу­чить сильных союзников, другая — опасных соседей. В целом, восточные миссионеры действовали на этом поприще успешнее. Результатом их деятельности стало распространение христианства в Моравии, крещение Болгарского царства и, наконец, Ки­евской Руси. К слову сказать, именно византийские летописи этого пери­ода являются основным источником сколько-нибудь достоверных сведе­ний о становлении славянской госу­дарственности.

 Следующий период византийской истории — Комниновский, назван­ный так по имени правящей импера­торской династии. Он вновь отмечен многочисленными внешнеполитичес­кими проблемами, которые, однако, решаются довольно успешно. Алексей Комнин, первый и наиболее извест­ный представитель династии, пришел к власти в 1081-ом году, когда взлет могущества Византии, наблюдавший­ся в Македонскую эпоху, уже сошел на нет. Империя вновь оказалась в коль­це врагов. С востока наступали тур- ки-сельджуки. Говорят, что в первые годы правления Алексей Комнин мог видеть их владения с балкона своего дворца. Проникшие в XI в. в Среди­земное море норманны закрепились в Южной Италии и Северной Греции. Имея великолепный флот и неумерен­ные аппетиты, они постоянно угро­жали Константинополю с Запада. На севере, на Балканах, поднимало голо­ву болгарское освободительное дви­жение, принявшее вид религиозной ереси — богомильства. И без того не­легкое положение усугублялось слож­ными отношениями с европейским Западом. За несколько десятилетий до начала Комниновской эпохи произо­шел официальный разрыв Восточной и Западной церквей, и набиравшие в Европе силу римские папы плели интриги против Восточно-Римской империи.

 Европейцы часто обвиняли Алек­сея Комнина в коварстве и отсутствии рыцарских качеств. Тем не менее, ему удавалось одерживать победы не толь­ко на переговорах, но и на поле боя. К началу 90-х годов Алексей Комнин, умело играя на противоречиях сво­их врагов, отбил натиск сельджуков, норманнов и печенегов и подавил беспорядки внутри страны. Но толь­ко на пятнадцатый год своего прав­ления, ставший также годом Первого крестового похода, ему в полной мере пришлось использовать свой талант политика.

Для Западной Европы XI век стал временем, когда она, наконец, сложи­лась в единое культурное пространс­тво, временем консолидации и, как следствие, резкого противопостав­ления себя всему остальному миру, в особенности миру арабо-мусуль­манскому. Это настроение нашло свое воплощение в испанской Реконкисте и, еще более явно, в крестовых похо­дах в Святую Землю. Идея крестовых походов приобрела большую попу­лярность по многим причинам, кро­ме уже названых. Не последнюю роль тут сыграло желание дальновидных западных политиков убрать из Евро­пы взрывные (или, как сказал бы Л.Н. Гумилев, излишне пассионарные) эле­менты, привыкшие жить набегами и грабежами, предоставив им широкое поле деятельности на Востоке. Фор­мально крестоносцы не были врагами Византии, более того, они выступали как союзники против общих врагов — арабов и турок. Но союзники эти были такого рода, что их хорошо было иметь друзьями, но нехорошо соседями. Ког­да войско крестоносцев проходило через Балканы, чтобы в Константи­нополе переправиться в Малую Азию, императору было о чем беспокоить­ся. Значительную часть крестоносцев составляли исконные враги Визан­тии — сицилийские норманны, созда­тели государства, которое по замыслу римских пап должно было подорвать могущество еретической Восточной Римской империи и занять ее место в Средиземноморье. Первый кресто­вый поход, помимо прочего, затевался в расчете на то, что ослабленная, нуж­дающаяся в помощи империя примет невыгодные условия союза и займет подчиненное положение. Западноев­ропейские политики недооценили Ви­зантию. Ее нежелание торопиться с ка­кими бы то ни было обязательствами они приписывали лишь стремлению поторговаться. Когда, прибыв в сто­лицу империи, вожди крестоносцев воочию увидели ее возросшее могу­щество, это было для них полной не­ожиданностью. Многие из них стали вассалами Алексея. Задуманный как способ подчинить Византию союз ре­ально послужил к ее пользе. Руками крестоносцев под власть императора были возвращены ранее утраченные восточные территории.

Только в XIII в., на девятом столе­тии своего существования, Византий­ское государство проявляет наконец признаки дряхления, неспособность овладеть политической ситуацией. Четвертый крестовый поход приво­дит к временному прекращению су­ществования империи, ее расколу на более мелкие государственные обра­зования. В популярных источниках историю этого похода обычно излага­ют следующим образом: направляясь в мусульманские страны, крестонос­цы встретили на своем пути богатый город Константинополь и, чтобы не ходить далеко за добычей, разграби­ли его. Хотя такое изложение вооб­ще правильно передает суть событий, внешне они были оформлены несколь­ко более прилично. Готовясь к походу, германские императоры потребовали от Византии, как от союзника, огром­ной денежной помощи. Император Алексей III был вынужден обложить все население дополнительным на­логом, но буря народного негодова­ния не позволила ему этот налог соб­рать. Устроители крестового похода оказались лишенными финансовой поддержки и были весьма недовольны своим союзником. Весной 1202 г. к ним явился сын Исаака Ангела, византий­ского императора, отстраненного от власти в 1195 г. Алексеем 111. Новый претендент на константинопольский трон обещал в случае своего воцарения выплатить участникам похода 200 тыс. марок серебром, в течение года содер­жать их флот и выступить в Палести­ну с 10 тыс. воинов, а также подчинить византийскую церковь римскому папе. Таким образом, пришедшие в 1203 г. в Византию крестоносцы могли счи­тать себя не чужеземными захватчи­ками, а союзниками законного импе­ратора против узурпатора. Но после воцарения Алексея IV выяснилось, что он не в состоянии выполнить взя­тые на себя обязательства, что новому императору никто не желает подчи­няться. В этих условиях крестоносцы решили прекратить игру в союзников и показать, кто на самом деле хозяин в стране. В марте 1204 г. было принято решение о разделе Византии. 12 — 13 апреля была разграблена столица. Восточная Римская империя на некоторое время перестала существовать. Право­славное патриаршество было заменено католическим. Константинополь стал столицей нового государства, которое назвали Латинской империей. Обширные византийские территории не вошли в состав Латинской империи, приобретя самостоятельность. На Балканах образовалась Никейская им­перия, постоянно угрожавшая существованию империи Латинской. В 1261 году войска никейского императора возьмут Константинополь, и Визан­тия будет восстановлена, но, теснимая со всех сторон, уже никогда не вернет себе ни прежнего могущества, ни прежних размеров. Тем не менее, жизнен­ного потенциала Византии хватит еще на два столетия. Окончательно она па­дет лишь в середине XV в. под ударами турков-османов.

Подведем итоги. Восточная Рим­ская империя просуществовала 1148 лет. Все это время перед ней постоянно вставали нетривиальные внутриполитические, военные и дипломатические задачи, порой требующие коренного переустройства всей жизни империи. При этом Византия неизменно ос­тавалась наиболее могущественным и наиболее культурно и технически развитым государством всего хрис­тианского мира. Происходящие в ней события имели широкий резонанс в Западной Европе, странах ислама и среди славянских народов. На протя­жении всей истории Византии она не испытывала дефицита в талантливых неординарных лидерах. Даже в XV веке Византия не канула в небытие, не оставив по себе следов. Всем известно, что ее культурный потенциал в значи­тельной степени унаследовало Русское государство. Но имеет она и другую наследницу — могущественную Вене­цианскую торговую республику, одно из самых влиятельных государствен­ных образований вплоть до XVIII в. Нашедшие здесь прибежище жители захваченного врагами Константино­поля весьма способствовали ее раз­витию и процветанию. Так что, дай бог нашему с вами родному государс­тву такой мертворожденности, а нам с вами здорового любопытства, для изучения необыкновенно интересной, динамичной и поучительной истории Византии.