Якоб Леви Морено: человек, который принес в психиатрию радость и смех

Паулине Янку было всего 14 лет, когда она стала законной женой 32-летнего потомка купеческого рода Морено Ниссима Леви. После смерти отца братья отправили девочку в католический монастырь, но, подыскав хорошего мужа, забрали ее оттуда. Полли относилась к супругу холодно, да и со стороны мужчины о любви речи не шло: семья Янку была состоятельной, и этим союзом Леви просто хотел подкрепить свой бизнес, грозивший вот-вот развалиться. Вскоре после свадьбы мужчина стал надолго уезжать: даже своего первенца Якоба Паулина родила, когда его не было дома. Это произошло 18 мая 1889-го, молодой маме тогда едва исполнилось 15 лет. Впоследствии у супругов родились еще пятеро ребятишек.

Семья росла, но отец по-прежнему был занят своими делами, в которых жена и дети участия не принимали. Паулина могла бы закрыть на это глаза, если бы муж приносил домой хорошие деньги, но и на деловом поприще он, увы, ничего не добился. Обладая мягким характером, Морено всем давал деньги в долг и часто не мог получить их обратно.

В отличие от неудачника-мужа, Паулина идеально справлялась с обязанностями жены и матери. Стремясь соответствовать образу «идеальной женщины», она убеждала себя, что любит всех детей одинаково, но, улучив свободную минуту, спешила именно к Якобу. Вскоре, сама того не осознавая, Полли дала сыну понять: он уникальный и заслуживает особого отношения. Игры у ребенка были под стать его самомнению: мальчик садился на высокий стул и изображал Б-га. Впоследствии Якоб говорил, что это был его первый опыт психодрамы.

В 1895 году семья переехала из Бухареста в Вену, а еще через десять лет – в Берлин. Отец наивно полагал, что в Германии все точно сложится, и Полли с детьми покорно последовали за ним. Но Якоб прожил в Берлине всего пару недель, а затем вернулся в Вену: мальчик осознавал всю бесполезность мероприятия и не хотел уезжать от друзей. После этого он уже никогда не возвращался к родителям. Вскоре Полли и Морено развелись, и отец вернулся в Бухарест, где умер в 1925 году, одинокий и всеми забытый.

16-летний Якоб пытался спасти их брак, но тщетно. В итоге, обозлившись на весь мир, подросток перестал ходить в школу. Именно тогда, по словам доктора, он «узрел нечто, изменившее его жизнь». «Я почувствовал: прямо сейчас мне нужно выбрать между родом, из которого я произошел, и целой вселенной. Я выбрал вселенную», – писал психиатр.

В 1909 году Якоб поступил в Венский университет и вскоре впервые побывал в психиатрической лечебнице Штайнхоф. Увиденное шокировало юношу: пациенты не получали лечения и были кем-то вроде лабораторных крыс. В те же годы он частенько посещал суды, а затем с друзьями разыгрывал произошедшую ситуацию, объясняя, где промахнулся адвокат и что повлияло на решение присяжных.

Спустя пару лет Якоб задумался о судьбе венских проституток, которые были бесправными жалкими созданиями и не могли рассчитывать ни на чью помощь. Он по несколько раз в неделю ходил в шестнадцатый район Вены Оттакринг, где жили жрицы любви, и общался с ними. Якоб не старался перевоспитать проституток, просто выслушивал их насущные проблемы.

«Сначала они обращали внимание лишь на мою поверхностную помощь: я давал кое-какие деньги, находил им врачей и адвокатов. Но постепенно женщины поняли: их сила в помощи друг другу, а вовсе не в моем участии», – вспоминал доктор. Во время Первой мировой войны Якоб работал в лагерях для беженцев, где пришел к окончательному выводу: объединение людей в группы, согласно их происхождению, интеллектуальному уровню и интересам, помогает переживать лишения.

Впрочем, в 1919 году Якоб немного отошел от своих новаторских идей: он устроился санитаром на текстильную фабрику в Бад-Феслау. Через пару месяцев Якоб познакомился с девушкой по имени Марианна, которая собиралась выйти замуж за местного парня. Он влюбился в нее с первого взгляда, и вскоре Мари ответила ему тем же. С того момента для жителей небольшого городка Якоб стал объектом ненависти, «жидом, который спит с чужой невестой и мнит себя чуть ли не Б-гом».

Вскоре Якоб покинул традиционную медицину и основал Театр спонтанности, роли в котором исполняли его знакомые актеры. Уже после первого представления в 1922 году стало ясно: спектакли-импровизации, где каждый присутствующий был актером, нравятся публике. Когда в газетах появились восторженные рецензии, зрители стали охотнее участвовать в постановках, а Якоб получил возможность исследовать роль «директора психодрамы», когда само это понятие еще не было придумано.

Тогда же Морено, которому не сиделось на месте, начал работать над проектом звукозаписывающего устройства. У Якоба не было для этого технических знаний, и он попросил помощи у брата Марианны, Франца, талантливого инженера, которому с трудом, но удалось претворить мечту доктора в жизнь. Якоб решил немедленно отправиться в Америку и как можно выгоднее продать патент на «чудо-устройство». В Австрии его ничто не держало: отношения с Марианной висели на волоске, а денег на реализацию собственных проектов не хватало.

В декабре 1925 года Морено отправился покорять Штаты, прихватив с собой образец звукозаписывающего устройства, описание социограммной техники с примерами и чертеж сцены терапевтического театра. Однако ни в университетах, ни в театрах, ни в больницах Морено не ждали. Его устройство тоже не произвело должного эффекта: в те годы над похожими проектами работали многие, и доктору удалось выручить за свой прототип магнитофона очень незначительную сумму. Якоб оказался в положении, в которое некогда попал его отец: никто, предлагающий ничто в чужой стране. Вернуться в Австрию он тоже не мог: уезжая, Якоб уверял всех, что совершит переворот в технике, но потерпел позорное поражение.

Вскоре Морено посчастливилось познакомиться с доктором, который предложил ему поработать в госпитале Маунт-Синай под своим руководством, так как лицензии у врача не было. Якоб продемонстрировал в работе с детьми свои игровые методы, которые показались сотрудникам больницы очень любопытными. В итоге, несколько раз провалив экзамен на знание английского языка, осенью 1927 года Морено все-таки получил медицинскую лицензию.

Тогда же он познакомился с Беатрис Бичер, которая тоже работала в госпитале, и вскоре заключил с ней фиктивный брак, чтобы получить постоянный вид на жительство. Они поженились в 1928-м, а развелись в 1934 году, сохранив при этом теплые дружеские отношения. Все это время Якоб переписывался с Марианной, обещая, что скоро перевезет ее в Америку. Вчерашняя муза Морено даже не подозревала, что он просто не решается с ней порвать. В итоге, собрав волю в кулак, мужчина все-таки написал ей, что отношения больше невозможны.

Пока Марианна убивалась по Якобу в Бад-Феслау, он строил новую жизнь в далеком Нью-Йорке: выступал с лекциями, демонстрировал свой метод в школах и университетах, хлопотал о создании «Театра импровизации». Деловая хватка помогла доктору и здесь: он наладил отношения с известными деятелями театрального мира, которые сделали его новый проект известным на весь Нью-Йорк.

В 1931 году Якоб провел в тюрьме Синг-Синг масштабное социометрическое исследование, результаты которого представил Американской психиатрической ассоциации. Учитывая такие параметры заключенных, как возраст, раса, религия, уровень образования и социальные черты, Морено предложил новую систему классификации, которая способствовала бы улучшению атмосферы в тюрьме. Впоследствии этот опыт стали использовать повсеместно.

В середине 30-х Морено опубликовал книгу «Кто сможет выжить?», которая до сих пор считается «Библией» социометрии, и загорелся идеей открыть санаторий. Он мечтал о большом участке за городом, где можно было бы разместить и больницу, и терапевтический театр, и лабораторию. Вскоре Якобу представилась такая возможность: он получил официальное разрешение на открытие лечебницы в Биконе. Но пациенты не торопились ложиться в новый госпиталь, и вскоре доктор стал переживать, что проект умрет, не успев родиться.

К счастью, уже через пару месяцев к Морено обратилась Гертруда Франшо Тоун – жена президента крупной компании, страдавшая от алкоголизма. Женщина сразу прониклась симпатией к доктору: она рассказала о клинике всем знакомым и проспонсировала строительство на территории санатория первого театра психодрамы. Вскоре в Бикон стали стекаться люди со всей страны, поскольку помощь в нем находили даже пациенты, от которых отказались другие врачи. В конце 30-х Якоб, его тогдашняя жена Флоренс Бридж и их маленькая дочь Регина поселились в небольшом строении при госпитале. Тогда же Якоб начал издавать журнал «Социометрия» и стал преподавать этот предмет в Новой школе социальных исследований.

Но Морено было мало профессионального триумфа – он жаждал найти музу, которая заменила бы ему Марианну. Флоренс ею стать не смогла: она боготворила мужа, порой не понимая, о чем он говорит, и такое отношение раздражало Якоба. Свою «истинную любовь» он встретил лишь в 1941 году. Зерка Тэман, которая привезла на лечение в санаторий свою сестру, была моложе доктора на 30 лет, но он сразу понял: именно эта женщина сможет сделать его счастливым. В 1948 году Якоб развелся с Флоренс и вскоре женился на Зерке, которая спустя три года родила ему сына Джонатана. Вместе супруги выпустили три тома «Психодрамы» и объездили пол-Америки с лекциями. Затем они посетили несколько стран Европы и заглянули в СССР, где Морено предложил «Хрущеву и Эйзенхауэру обменяться ролями ради укрепления мира».

В 1967 году госпиталь в Биконе был закрыт, но учебный центр под руководством Зерки продолжал действовать вплоть до 1982 года. Сам Якоб уже в 1970 году был не в состоянии контролировать все дела и, чувствуя приближение смерти, решил написать автобиографию. Книга осталась недописанной: 14 мая 1974 года, перенеся серию инсультов, Якоб Леви Морено скончался на руках одного из своих учеников. Эпитафия на могиле доктора, придуманная им самим, гласит: «Здесь покоится человек, который принес в психиатрию радость и смех».