Забытая русско-чукотская война XVIII века

Многие учёные сравнивают этот народ с жителями средневековой Скандинавии, хотя в плане воинственности викинги сильно уступали обитателям Чукотки. Чукчи держали в страхе все соседние племена, и даже Российская империя не смогла их покорить.

Первый контакт

Термин «чукчи» или «чаучи», т.е. «богатые оленями», вошёл в обиход после их первой войны с соседями. До этого чукчи жили исключительно за счёт морского промысла и охоты. Но в какой-то момент, возможно из-за сильных морозов, начался голод. Тогда «истинные люди» устремили свои взоры на «менее человечных» соседей — эвенов. Будучи отличными бойцами, они увели с собой множество пленных, которые обучили их искусству обращения с животными. Эта история хорошо отражена в легенде о великом охотнике Малакаране.

Так чукчи и жили до прихода русских конкистадоров в XVII веке: кочевали вслед за стадами оленей и забирали у своих соседей скот, железо, женщин и всё, чего нельзя было добыть в родных землях.

Первая встреча русских с чукчами произошла летом 1642 года на реке Алазее. 15 казаков под предводительством атаманов Ивана Ерастова по прозвищу Вельков и Дмитрия Зыряна по прозвищу Ярило, столкнувшись с этим народом, объявили, что они теперь в подданстве царя Михаила Фёдоровича и, следовательно, должны платить ему дань. Реакция луораветланов описана в донесении царю: «Чюхчи в твоём государеве ясаке отказали и по обе стороны Алазейские реки обошли и учали нас… с обеих сторон стрелять…» По заверениям казаков, этот злой народец, не боясь ружейных залпов, пускал в них стрелы до самого вечера.

Бесстрашие чукчей не удивительно, ведь вся их жизнь была борьбой за выживание, и какая-то грохочущая палка просто не могла внушить им страх. Также, согласно исследованиям, этот народ спокойнее других относится к смерти. Сочетание такого образа мышления с культурой агрессивного супремасизма породило племя сибирских берсерков.

Но и казаки были не из робкого десятка. Покорять Сибирь отправлялись отчаянные авантюристы, преступники и беглые каторжники — то есть люди, которым нечего было терять. Поэтому уходить из этих мест они и не думали, к тому же, здесь было то, что ценилось дороже золота и мехов — рыбий зуб (моржовый клык).

Спартанцы тундры

Никакие увещевания и запугивания со стороны русских не могли повлиять на «истинных людей». Дело было даже не в упрямстве чукчей, а в том, что они всё ещё жили в первобытном обществе. У них не было понятия единовластия как такового. Тойоны (старейшины кланов) были лишь авторитетными родичами, к чьим советам стоило прислушиваться, но при желании можно было и убить. Следовательно, не было той вертикали власти, которую можно подкупить, запугать или уничтожить.

С детства чукчи учились выживать и убивать. Детей воспитывали по-спартански. Дожил до совершеннолетия — молодец, а если умер, то всё равно пользы бы не принёс. За каждого убитого врага чукча делал на кисти татуировку в виде точки. Те, чьи руки были полностью покрыты чёрным пигментом, считались великими воинами и имели большое уважение в клане.

Броня чукотских воинов представляла собой ламинарный доспех из кожи тюленя-сивуча. Он закрывал тело от шеи до колен. Встречались образцы из костей и рогов оленя. Из кожи также делались щиты. Они имели форму крыльев и носились на спине. Главным оружием чукчей был лук. Их существовало три вида: длинный, до двух метров, средний, примерно 120 см, и малый, до метра. Чаще всего использовался универсальный средний вариант.

В качестве основного ударного оружия использовалось копьё. Также чукчи применяли пращу, болас и ножи из китового уса или кости. Металл к ним пришёл лишь с русскими экспедициями, однако торговать с чукчами изделиями из железа было строжайшим образом запрещено вплоть до конца XVIII века. Поэтому ножи и наконечники из железа они могли добыть лишь в набегах на соседние племена или казачьи остроги.

Большая победа

Построенный в 1649 году Анадырский острог не усмирил чукчей. Они продолжали ходить рейдами через всю Чукотку до самой Якутии. Это способствовало тому, что многие юкагиры, эвены, эвенки и коряки сами бежали под защиту казаков, обещая платить любой ясак, лишь бы их спасли от напасти.

Однако первая экспедиция в Анадырь для усмирения немирных иноземцев была официально одобрена лишь весной 1727 года. Для дальнего похода набрали почти 600 человек. Помимо казаков и солдат, туда вошли каторжники, которым обещали помилование после возвращения. Вместе с людьми из Санкт-Петербурга вышел обоз с 11 пушками, четырьмя ручными мортирами, 150 гранатами и 400 мушкетами.

Главой экспедиции был назначен якутский атаман Афанасий Иванович Шестаков, но позже Сенат решил, что лучше доверить военное руководство капитану Тобольского драгунского полка Дмитрию Ивановичу Павлуцкому. Казачий атаман и дворянин литовского происхождения друг друга сразу невзлюбили. За те два года, что ушли на дорогу и сборы, они рассорились в пух и прах. Чтобы дело не дошло до кровопролития, было решено разделиться. Летом 1729 года из Якутска вышло два отряда: Павлуцкий пошёл через Колыму, а Шестаков со своими людьми — через Охотск.

В Охотске отряд Шестакова перезимовал, и в конце февраля 1730 года двинулся на север. Под началом атамана было 166 человек: 23 казака, 10 якутов, 52 коряка и 81 человек эвенов и эвенков. Планировалось перехватить чукчей, которые с весны по лето обычно совершали набеги на поселения коряков на побережье. Утром 13 марта экспедиция узнала о крупном отряде противника, орудующем в окрестностях. Шестаков бросился на поиски, но, не обнаружив следов, решил на ночь встать лагерем у реки Егача (Ягача). Он не знал, что чукчи давно заметили его и ждали подходящего момента.

Утром атаману донесли, что на лагерь идёт примерно 500 чукчей. Узнав это, эвены тут же сбежали. Потеряв часть войска ещё до боя, Шестаков не дрогнул и приказал готовиться к битве. Эвенков он разместил на правом фланге, а коряков — на левом. Казаки и якуты с фузеями встали посредине. Сам Шестаков с несколькими людьми остался в лагере, который напоминал вагенбург из нарт и саней.

Когда враг подошёл достаточно близко, казаки дали залп. Но чукчи продолжили наступать, не обращая внимания на потери. В ответ на второй залп в казаков полетел град стрел. Не давая сибирским конкистадорам выстрелить третий раз, чукчи бросились врукопашную. Пока русские и якуты отражали удары копий, основные силы чукчей зашли с флангов. Первыми дрогнули коряки, за ними побежали эвенки. После того, как центр отразил удар, казаки дали залп по наступающему с флангов противнику. Но чукчи, перепрыгивая через трупы, набросились на казаков.

Когда побежали коряки и эвенки, Шестаков покинул своё укрытие и присоединился к казакам. Под сокрушительными ударами атаманской сабли пало много врагов, а его куяк был истыкан стрелами так, что напоминал ежа. Даже вонзившийся в шею костяной наконечник не смог убить рассвирепевшего Шестакова. Он выдернул стрелу и, прикончив ещё нескольких врагов, приказал своим людям отступать. Сам Шестаков прыгнул в стоявшие поблизости нарты, но конструкция оказалась ему незнакомой, поэтому управлять ими не получалось. Испуганный олень, не понимающий команд на незнакомом языке, понёс атамана прямо в гущу врагов. Там атаман и принял свою смерть.

Для чукчей битва при Егаче стала первой большой победой. Помимо полкового знамени, ценность которого они вряд ли понимали, им достались 12 фузей, три ружья, дюжина ручных гранат и столько же железных куяков и кольчуг.

Месть Павлуцкого

Вдохновлённые победой своих сородичей, чукчи залили кровью окрестности Анадырского острога. Согласно налоговым документам, к 1730 году в радиусе 200 километров от укрепления проживало порядка 558 ясачных семей, к концу лета цифра уменьшилась до 446.

О трагической судьбе экспедиции Шестакова находившийся в Нижнеколымском остроге Павлуцкий узнал лишь через три месяца. Он собрал своих людей и двинулся на Анадырь. Чтобы покрыть расстояние почти в 800 км, ему потребовалось два месяца. 3 сентября экспедиция вышла к острогу. Однако представшая перед ними картина шокировала. То, что считалось крепостью, оказалось частоколом с дозорной вышкой и десятком избушек, а гарнизон из пары десятков перепуганных казаков с весны не выходил за стены и жил впроголодь.

Павлуцкий разделил с ними свою провизию и начал укреплять острог. За зиму его люди возвели стены высотой в три метра, а также собрали пять башен. К весне укреплённое зимовье на острове превратилось в настоящую деревянную крепость, способную выдержать долгую осаду.

В марте 1731 года с Камчатки прибыли припасы, и Павлуцкий решил — настало время мести. Он собрал самое большое войско из всех, что ранее вторгались на Чукотский полуостров. Карательный отряд насчитывал 215 казаков и солдат, 160 коряков и 60 юкагиров.

Первых врагов они встретили через три месяца, в 700 километрах от острога. Это было ополчение вождя Наихню численностью в 1000 копий. Как ранее с Шестаковым, чукчи приметили противника раньше и напали в самый неудобный для Павлуцкого момент — во время переправы через реку. Чукчи заняли позицию на береговой возвышенности, а силы экспедиции — на рыхлом льду, отрезанном от берега полосой ледяной воды.

Возможно, чукчи и не планировали нападать, а лишь хотели напугать, но они уж точно не ожидали, что Павлуцкий бросится в холодную воду, криком увлекая остальных. Следуя за командиром, казаки и солдаты под градом стрел переходили реку. Выбираясь на берег, они начинали стрелять, отвлекая внимание чукчей. Когда весь отряд перешёл через ледяную воду, Павлуцкий приказал идти врукопашную. Бой продолжался до самого вечера. Облачённые в кольчугу и латы, казаки врубались в ряды чукотских воинов, размахивая клинками.

Чукчи упорно не хотели сдавать позиций, но они не любили сражаться ночью, поэтому к закату были вынуждены отступить. По подсчётам Павлуцкого в тот вечер погибло около 500 чукчей, а в его отряде не досчитались лишь восьмерых. Позже победители обнаружили неподалёку ещё несколько сотен трупов. Это были женщины и дети: их зарезали, чтобы облегчить упряжки и не отдавать врагу. Таков был древний обычай. Было и около сотни выживших, а также три сотни оленей — трофеи этой битвы.

Карательный поход капитана Павлуцкого продлился до конца октября 1731 года. За это время они прошли более 2000 километров по болотам и тундре. Множество раз отряд попадал в засады, но всякий раз выходил победителем. Считается, что за время похода были разорены десятки стойбищ и убиты около 1500 чукотских воинов. О том, сколько погибло женщин и детей, умалчивается, но, скорее всего, больше в несколько раз. После этой экспедиции Павлуцкий получил от чукчей прозвище «Якунин» и стал самым главным антагонистом их легенд. Была в этом и доля уважения, так как кроме русских больше ни один народ не удостаивался чести стать частью луораветланской мифологии.

Во время похода казаки вернули захваченное знамя и остальные трофеи, назначения которых чукчи так и не оценили по достоинству. Вместе с ними в острог вернулись 42 освобождённых из плена коряка и двое русских. Но из 40 000 захваченных оленей до крепости добрались чуть меньше 1000: остальных съели или расстреляли по пути, чтобы не отдавать врагу.

Но Павлуцкий усмирил чукчей лишь на время. Летом 1737 года несколько объединившихся тойонов прошли устрашающей ордой от реки Анадырь до центральных районов Камчатки, убивая и разоряя всё на своём пути. Следующим летом было совершено нападение на Анадырский острог — погибло восемь казаков и несколько десятков коряков, многие женщины и дети были угнаны в рабство.

Последняя битва

К 1741 году стороны настолько измотали себя войной, что решили попробовать договориться. В 150 км вниз по течению от Анадыря была организована встреча казаков с самыми могучими тойонами Чукотки. Павлуцкий к тому времени получил чин майора и был назначен на должность воеводы Якутска, поэтому переговоры вёл сотник Василий Шипицын, назначенный на его место. Трое суток казаки и чукчи пытались наладить диалог, но их образы мышления слишком сильно различались. Чукчи не понимали, почему они должны что-то платить, казаки тоже были не лучшими дипломатами, и на четвёртый день переговоров просто перебили всех старейшин. Остальные чукчи бежали, но о мире больше не могло быть и речи.

После провала сотника Шипицина нападения на купеческие обозы и ясачные племена усилились. В феврале 1742 года, заваленный жалобами и прошениями от сибиряков, Сенат в Санкт-Петербурге издал указ: «На оных немирных чюхч военною оружейною рукою наступить, искоренить вовсе, а которыя из них пойдут в подданство, оных, также жён их и детей, взять в плен и из жилищ вывесть и впредь для безопасности распределить в Якуцком ведомстве по разным острогам и местам между живущих верноподданных». Это был первый и единственный в своём роде указ за всё время покорения Сибири, направленный на геноцид коренного населения. Для проведения этой кампании из Якутска был вызван майор Павлуцкий.

2 февраля 1744 года из Анадырского острога вышло войско численностью в 407 солдат и казаков, 170 коряков, 67 юкагиров. Для перевозки людей и провианта было задействовано, по меньшей мере, 5000 оленей. Первое столкновение произошло спустя месяц блуждания по промёрзлой тундре. В 400 километрах от острога войско наткнулось на разведчиков тойона Тентиона. Судя по всему, их очень долго и изощрённо пытали, раз чукчи указали место главного стойбища. Через две недели Тентион с сотней воинов был настигнут и уничтожен в районе современного Канчалана. Как указывает этнограф, член Русского географического общества К.В. Куксин, женщин, детей и стариков истязали ради новой информации, а потом сожгли на кострах. Такая же участь постигла клан Тегрувья.

Павлуцкий вырезал всех «немирных чюхч» на своём пути. Во время пыток пленные говорили об огромной армии, которая таится в этом регионе, но карательная экспедиция так и не смогла её обнаружить. Страдая от ужасных погодных условий, съев последних оленей, в конце сентября 1744 года отряд вернулся в Анадырь.

В марте 1746 года Павлуцкий собрал 400 человек (250 русских и 150 юкагиров) и вновь отправился на поиски большой армии. Однако из-за сильных снежных ураганов, длившихся порой целыми неделями, они смогли найти лишь одно небольшое поселение чукчей. Понимая, что тактика дальних карательных походов себя не оправдала, майор вернулся обратно. Весь остаток тёплого сезона он посвятил укреплению острога и накоплению провианта.

В 1747 году поход не планировался, но то самое огромное войско само дало о себе знать. 12 марта в Анадырскую крепость пришло несколько израненных и перепуганных коряков. Они рассказали, что гнали оленей для русских, но на них напали. Чукчи убили их соплеменников и забрали все семь табунов. Павлуцкий в экстренном порядке собрал 80 казаков и 35 ясачных, и на следующее утро на упряжках они выехали в погоню. Следом за ними пешком шли 200 солдат и казаков под командованием Алексея Котковского.

Павлуцкий настиг чукчей 14 марта в районе реки Орловой. Там, на возвышенности, стояло примерно 600 воинов. Майор решил провести совещания, чтобы решить, как действовать дальше. Коряки предложили подождать, пока подойдёт Котковский. Но казаки, устав от многолетних скитаний по тундре, через сотника Кривогорницына заявили: «Наши казаки воисты дома, а в виду неприятеля трусливы; теперь-то и бить злодеев, пока они в куче, а где их сыщем, когда разбредутся по загорьям?» Павлуцкий согласился и, устроив из нарт укрепления в тылу, приказал идти в атаку.

Когда чукчи ринулись с возвышенности на русских, те дали залп. Но чукчи знали слабые стороны огнестрельного оружия, поэтому упали на землю, едва казаки открыли огонь. Первый залп ушёл в никуда, а на второй уже не было времени. Быстро поднявшись с земли, чукчи лавиной обрушились на войско Павлуцкого. Бой был такой плотный, что, по воспоминаниям выживших, русские и чукчи, побросав ружья и копья, дрались на ножах и кулаках. Тем временем другая часть чукотского войска обошла сопку и ударила с флангов. Увидев это, многие ясачные побежали. Майор с небольшим количеством людей попытался прорваться к укреплениям из нарт.

Согласно свидетельствам очевидцев, Павлуцкий, прикрывая отход своих людей, оказался один в окружении десятка врагов. До самой последней минуты его сабля рубила чукчей и отсекала наконечники их копий. Почти в упор они стреляли в него из луков, но прочный куяк, кольчуга и шлем сдерживали удары костяных наконечников. На израненного и вымотанного Павлуцкого набросили арканы и с трудом повалили на землю. Сразу несколько копий вонзились ему в шею. Оставшиеся в укреплении казаки, юкагиры и коряки были изранены и измотаны. Они считали, что уже обречены, и молили бога о быстрой смерти, как вдруг за их спинами раздались ружейные выстрелы — пришло подкрепление Котковского. Заметив новых врагов, чукчи бежали, прихватив с собой всех оленей, железные ножи, а также доспехи Якунина.

Из вышедших с Павлуцким 115 человек в живых осталось 62. Помимо майора погибло два казачьих сотника, в том числе и Кривогорницын, а также главы корякских родов. Несколько казаков попали в плен, и их дальнейшая судьба неизвестна. Скорее всего, они погибли мучительной смертью, так как обычно чукчи высверливали голову пленным с помощью каменного сверла.

После смерти Павлуцкого предпринималось ещё несколько попыток усмирения. Несмотря на то, что таких битв, как при Егаче или Орловой, больше не было, все экспедиции потерпели неудачу. В 1761 году комендантом Анадырской крепости стал Фёдор Христианович Плениснер. В Сибири этот представитель немецкого дворянства, согласно документам, оказался «за некоторую вину». Будучи человеком педантичным, вступив в новую должность, Плениснер решил провести ревизию и подсчитать расходы. Результаты шокировали всех. С момента возведения острога и по 1761 год на войну с чукчами правительство Российской Империи потратило 1 381 007 рублей 49 копеек, в то время как ясака в казну за всё это время поступило на сумму 29 152 рубля. Сенат, получив эти данные, распорядился — острог срыть, а чукчей оставить жить по своему разумению.

В конце концов, чукчи присягнули Российской империи, правда ясак платили только по желанию и исключительно в обмен на подарки, которые порой стоили больше самой дани. Зато Россия смогла закрепиться на Чукотском море и не дать сделать того же англичанам. Однако окончательно подчинить луораветланов не смогла ни Империя, ни СССР — они являют собой тот редкий пример в истории, когда небольшая народность смогла успешно противостоять вековой экспансии централизованного государства.