Азиатский поход полковника Маннергейма

С именем Маннергейма у всех, кто изучал историю СССР, связано понятие «Линия Маннергейма». Старшее поколение, возможно вспомнит, что именно под его в 1918 году была подавлена революция в Финляндии. И не так уж много россиян знает, что Карл Густав Эмиль Маннергейм, швед по национальности, выходец из голландского рода Маархайм, в течение почти 30 лет был офицером русской армии.

Но совсем мало кто знает, что Карл Маннергейм был выдающимся путешественником. Николай Пржевальский, Михаил Певцов, Всеволод Роборовский, Петр Козлов — в этот ряд русских офицеров, в разные годы возглавлявших военно-географические экспедиции в Центральную Азию и Китай, по праву должен быть включен полковник Карл Маннергейм, совершивший в 1906–1908 годах экспедицию из Средней в Центральную Азию: от Самарканда до Пекина, верхом на лошадях.

В истории русских путешествий это была поистине «пропавшая экспедиция». До революции на отчете о ней, написанном Маннергеймом, стоял гриф «Не подлежит оглашению», а после революции имя Маннергейма, если и упоминалось, то только в «контрреволюционном» и «антисоветском» контекстах.

«Весной в 1906 году, вскоре после моего возвращения с театра войны, мне было предложено начальником Генерального Штаба совершить поездку из Русского Туркестана через Западный Китай… вплоть до Пекина», — такими словами Карл Карлович Маннергейм (так он звался в России) начинает свой отчет о «поездке», изданный в 1909 году.

Описывая подготовку экспедиции, Маннергейм «не огласил» ее подоплеку. А заключалась она в том, что генерал Палицын, предложивший полковнику Маннергейму «совершить поездку» по северным провинциям Китая, граничащим с Россией, преследовал цель получить военно-политические сведения. И сделать это предполагал, включив русского офицера, способного получить такие сведения, в состав экспедиции известного французского синолога Поля Пеллио.

Однако тот поставил условия, которые русский Генеральный Штаб счел унизительными, — и по высочайшему повелению была снаряжена самостоятельная экспедиция. «После некоторых колебаний, вызванных недостаточным знакомством с Центральной Азией и Китаем», полковник Маннергейм все же «решил воспользоваться заманчивым предложением».

Цель экспедиции барона Маннергейма была напрямую связана с неудачами России в недавней войне с Японией. Пройдя по провинциям Застенного Китая, полковник Маннергейм должен был ознакомиться с подготовкой обороны страны, обучением войск, выяснить, насколько реформы центрального правительства Китая отразились на его северных провинциях, какова интенсивность их колонизации китайцами, как относится коренное население этих мест к России и насколько в этих местах заметно японское влияние.

Было поручено также исследование пути к городам Кашгару, Ланьчжоу и далее — Пекину «в смысле изучения условий движения наших кавалерийских отрядов».

Военно-географическими целями экспедиции были — описание пути из Кашгара в Уч-Турфан, а также военно-статистическое описание оазиса Аксу и пути из него в Кульджу. Требовалось, кроме того, исследовать долину реки Юлдуза. Последним пунктом обширного экспедиционного задания была «разведка подготовки г. Ланьчжоу в смысле военной базы».

К тому же Маннергейм имел поручение Финно-угорского общества собрать, по возможности, археологические и этнографические коллекции для создававшегося в Гельсингфорсе Национального музея Финляндии.

И все эти задачи ставились не перед многочисленной экспедицией, которую полковник Маннергейм только возглавляет, а собственно перед ним, поскольку в составе экспедиции, кроме ее начальника, были два конвойных казака да несколько «наемных людей» из местных жителей, включая переводчика.

Особенностью снаряжения экспедиции был фотоаппарат «Кодак» с двумя тысячами стеклянных пластинок и запасом химикатов для их обработки. Фотографом был все тот же начальник экспедиции полковник Маннергейм.

Сопровождать экспедицию должны были казаки 2-го Уральского казачьего полка, квартировавшего в Самарканде, — Игнатий Юнусов и Шакир Рахимжанов. «На выбор казаков было командиром полка обращено самое серьезное внимание, последний из них был магометанином и оба говорили по-киргизски. Они сидели на прекрасных конях с щегольскою седловкою. Снаряжение одеждою и оружием было безукоризненно, даже богато», — писал о своих спутниках полковник Маннергейм.

Забегая вперед, скажем, что ни одному из них не удалось дойти до Пекина: после первого горного перехода в Кашгар Юнусов был отправлен обратно в полк, а в Кульдже, где закончился первый этап путешествия, серьезно заболевший Рахимжанов был заменен казаком 2-го Сибирского казачьего полка Луканиным. Ему хотя и довелось проделать путь до Пекина, но — на конечном этапе без экспедиции, по железной дороге, что было сделано по совету английского врача, осмотревшего казака, «сильно ослабленного от продолжительного путешествия».

Из Самарканда Маннергейм с двумя казаками выехал через Андижан в Ош. Здесь было заготовлено необходимое снаряжение, по соседству, на ярмарке в Узгене куплены вьючные лошади — и 29 июля 1906 года экспедиция полковника Маннергейма тронулась в далекий путь.

Первым пунктом стал Кашгар — главный город одноименной области, входящей в китайскую провинцию Синцзянь. Экспедиция, преодолев Талдынский перевал, прибыла в него 17 августа.

По каким-то причинам Маннергейм в своем отчете 1909 года не упомянул, что путь от Андижана до Кашгара проделали вместе с экспедицией Поля Пеллио. В Кашгаре Маннергейму предстояло «крещение китайскою фамилиею».

Вот как он сам рассказывает об этом. «Иностранцы обычно поступают следующим образом. Ставят первым один из немногочисленных иероглифов, употребляемых китайцами в виде фамилий. При этом выбирают такой, который фонетически более всего соответствует первому слогу данной фамилии. К нему прибавляются два других, составляющих вместе с первым красивое изречение… Мне была дана очень распространенная среди китайских мусульман фамилия Ма (конь) и к ней добавлено „да-хан“, что вместе значит: „Конь, проскакавший через звезды“».

Кстати, конем, проскакавшим вместе со своим всадником от Кашгара до Пекина, стал рыжий киргизский мерин Филипп.

Из Кашгара Маннергейм предпринял «экскурсию» в Хотан через Яркенд по участку знаменитого Шелкового пути. К этому его вынудили упорные слухи о появлении японцев в Китайском Туркестане. В пути Маннергейм жестоко простудился, вслед за ним заболел сопровождавший его переводчик — и в результате в Кашгар, откуда 29 сентября началась «экскурсия», путешественники вернулись только 21 декабря 1906 года.

Но поездка в Хотан не была бесполезной, хотя Маннергейм и убедился в беспочвенности слухов о японцах. Ему удалось собрать обширную коллекцию древностей, раскопанных местными жителями, в том числе старинные манускрипты. Кроме того, он выяснил, какие племена населяют этот и соседний районы Кашгарии, и составил описание местных ремесел. Собрал Маннергейм также сведения о черных и белых нефритах — священных камнях этих мест.

Из Кашгара путь экспедиции лежал по горам Тянь-Шаня на северо-восток, в долину реки Или, к Кульдже. Через перевал Гульджат-Даван экспедиция достигла Уч-Турфана и двинулась далее по реке Таушкан-Дарья от ее выхода из гор до впадения в Оркенд-Дарью, протекающую в песках на севере пустыни Такламакан. Этот нелегкий участок пути экспедиция закончила в оазисе Аксу.

Маннергейм скупо пишет о трудностях, которые приходилось преодолевать. Но само описание пути и сопутствующих событий свидетельствует о том, каким тяжелым подчас оказывалось путешествие. Вот, например, как они добирались из Аксу в Кульджу через горные хребты Хан-Тенгри и Музарт.

«18 марта (1907 г.) мы перевалили через ледник Туф-Мус… Выступив еще в сумерки в 6 часов 20 минут утра, мы достигли поверхности ледника после четырехчасового утомительного подъема. Дорога идет по почти отвесному ледяному склону…

После 4-5 часового движения по льду открывается с севера узкое ущелье с глубоким снегом и еловыми лесами… Только в 11-м часу вечера после безостановочного движения с 6 часов 20 минут достигли мы сарая. Вьюки пришли только в 1 час ночи. Переход был особенно тяжелым, потому что Рахимжанов во время подъема заболел лихорадкой. У него оказалась температура в 40 оС. Вдобавок ко всему его лошадь поскользнулась и упала в трещину, из которой ее с трудом вытащили.

Остановиться, кроме сарая, было негде, да и топлива не было с собою. На этом переходе я насчитал более 30 конских трупов на снегу, другими словами, павших в течение зимы».

31 марта 1907 года в Кульдже закончился первый этап экспедиции. Здесь Маннергейм провел почти месяц, часто выезжая на археологические раскопки вместе с секретарем русского консульства А.А.Дьяковым, археологом-любителем.

В Кульдже Маннергейм занимался также антропометрическими измерениями жителей, среди которых насчитывалось более двенадцати национальностей. Здесь, к огорчению Маннергейма, сменилось ставшее привычным имя Ма-Дахан — в паспорте, прибывшем из Пекина, он назывался «Ма-ну-э-хэй-му» («Несуразное для уха китайца», — заметил Маннергейм).

22 апреля 1907 года экспедиция полковника Маннергейма выступила из Кульджи «в сопровождении каравана из 1 казака, 5 наемных людей и 16 лошадей». Она спустилась на юг и вышла в долину реки Юлдуз, «втиснутой между громадными горными массивами».

По этой долине — участку Шелкового пути — экспедиция двинулась к оазису Карашар: «Ни одного ровного места нет, только камень всевозможных размеров, или же карнизы, где лошади высоко над рекою двигаются по обнаженной, скользкой скале». В Карашаре Маннергейм предпринял очередные археологические раскопки и направился в Урумчи — административный центр провинции Синцзянь, куда прибыл 15 июля 1907 года.

После месяца, проведенного в Урумчи, экспедиция направилась в Гучен — один из оживленных торговых центров Синцзяня, а оттуда по вьючной дороге через горы — в Турфан. «На шестой день…мы после утомительного перехода по раскаленным солнцем камням достигли Турфана». Здесь Маннергейму удалось пополнить археологическую коллекцию уникальным приобретением: он купил фрагменты манускриптов тысячелетней давности, найденные в песках местными жителями.

Из Турфана, снова по участку Шелкового пути, экспедиция направилась в оазис Хами. «Переход через перевал, называемый „Тянь-Шань-даван“, был необычайно труден. Нам пришлось в течение 2-х суток лопатами очищать дорогу на расстоянии около 4 верст… Снег имел до 2 аршин глубины». В Хами Маннергейм встретился с представителями малой народности, называемой желтыми уйгурами, о чем позднее написал этнографическую работу, изданную в 1911 году в Гельсингфорсе.

17 ноября 1907 года вблизи Цзяюйгуаня экспедиция прошла через ворота Великой Китайской стены. На следующий день она вступила в Сучжоу — один из трех больших городов провинции Ганьсу. Дальнейший путь проходил по провинциям Внутреннего Китая.

Новый, 1908 год Маннергейм встретил в городе Лянчжоу, третьем по населению в провинции Ганьсу. Отсюда экспедиция выступила в Ланьчжоу — главный город провинции, лежавший на берегу Желтой реки (Хуанхэ), и пришла туда 17 января.

Здесь по инструкции Генерального Штаба полковник Маннергейм должен был провести «разведку подготовки г. Лань-чжоу в смысле военной базы». Это было выполнено, однако работа, как писал в отчете Маннергейм, «сильно затянулась вследствие инфлюэнцы эпидемического характера, которой поочередно переболели все мои люди. Мне самому пришлось слечь три раза, и мы вышли оттуда 4 марта только наполовину здоровыми».

В конце мая экспедиция прибыла в Тайюань, главный город провинции Шаньси, печально известный поголовным избиением христианских миссионеров во время Боксерского восстания 1900–1901 годов. Здесь китайские власти, по словам Маннергейма, «употребили всевозможные усилия к тому, чтобы побудить меня отказаться от задуманных поездок в северную часть провинции к Далай-ламе в Утай-шань и к северному изгибу Желтой реки».

Однако обе «задуманные поездки» предписывались инструкцией Генерального Штаба. Первая предпринималась для «выяснения роли Далай-ламы в движении областей или местных племен к самостоятельности», а вторая — для «ознакомления с китайской колонизацией в полосе среднего течения Желтой реки». И 8 июня 1908 года, несмотря на неудовольствие китайских властей, Маннергейм со спутниками все же выступил на север, предварительно отправив из Тайюаня по железной дороге в Пекин ослабевшего казака Луканина.

«После двух переходов… мы дошли до святыни монголов, знаменитого буддийского монастыря Утай-Шань. Живописно расположенная на небольшом холме, окруженном горами, группа кумирен, золоченых каланчей и белых „субурган“ — башен, представляла чудную картину со своими золотисто-желтыми и бирюзовыми черепичными крышами, которые сверкали на солнце среди окружающей зелени».

В то время в монастыре находился Далай-лама 13-й, вынужденный покинуть священную для буддистов Лхасу из-за военных действий англичан в Тибете. Маннергейм встретился с Далай-ламой, как он сам пишет, во время «особой для меня назначенной аудиенции», которая состоялась безо всяких промедлений, благодаря исключительному расположению Далай-ламы к России.

«Во время моего приема он сидел на золоченом кресле, поставленном на возвышении из досок против окна в конце небольшой приемной комнатки. По обеим сторонам этого возвышения стояли два широкоплечих тибетца средних лет с угрюмыми лицами темно-бронзового цвета.

Далай-лама с видимым интересом расспрашивал о Государе Императоре, России, нынешней силе армии и т.д. По его указанию, почти сейчас после ответа на мой поклон, был доставлен ему кусок белой шелковой материи, т.н. «хатан», который он торжественно, собственноручно передал мне с просьбой от его имени по приезде моем в Санкт-Петербург представить Государю Императору».

12 июля 1908 года Маннергейм достиг, наконец, Пекина — «с рыжим Филиппом, юным переводчиком Чжао и славным китайцем-поваром из Ланьчжоу, жаждавшим повидать Пекин». Он был радушно принят в Российской дипломатической миссии, поселившись в которой, в течение шести недель занимался подготовкой отчета.

«Внутри ограды миссии» Маннергейм нашел то, «чего недоставало почти за все время продолжительного путешествия — приятных собеседников». Среди них он особую признательность выражал русскому военному агенту в Пекине, давшему ценные советы по редакции отчета. Этим военным агентом был полковник Лавр Георгиевич Корнилов — будущий командующий Добровольческой армией во время гражданской войны в России…

«Выехав из Пекина во Владивосток через Японию, где я провел 8 дней, я вернулся по железной дороге в Санкт-Петербург, куда прибыл 25 сентября (1908) после 27 месячного путешествия», — так заканчивает отчет полковник Маннергейм.

Каковы же оказались результаты 27-месячной экспедиции? Маннергейм нанес на карту 3087 км пути («в смысле изучения условий для движения наших кавалерийских отрядов», — как гласила инструкция Генерального Штаба). А вот как Маннергейм говорит об условиях, в каких приходилось это делать.

«Я наносил свою дорогу при помощи обыкновенной карманной буссоли, пользуясь для этого разграфленной записной книжкой, которая удобнее планшета для маршрутной съемки верхом и имеет то преимущество, что менее обращает на себя внимание».

К тому же им было составлено военно-географическое описание пути Кашгар — Уч-Турфан, исследована река Таушкан-Дарья от ее выхода из гор до впадения в Оркенд-Дарью («в смысле оборонительной линии»). Он составил планы двадцати китайских гарнизонных городов и дал обширное описание города Ланьчжоу («разведка подготовки Ланьчжоу в смысле военной базы»).

Полковник Маннергейм все задания Генерального Штаба выполнил. А как путешественник образованный, пунктуальный, с широким кругом научных интересов, Маннергейм собрал множество материалов научного характера, составил фонетический словарь языков народностей, проживающих в северных провинциях Китая. Будучи любителем в вопросах науки, сам он недооценивал собранные им коллекции. Однако со временем их объективная ценность становилась все более очевидной.

В 1937 году, когда на английском языке был издан полный текст дневника путешествия, весь 2-й том этого издания составили статьи ученых разных стран, написанные на основе собранных Маннергеймом коллекций. Лишь в конце XX века началось изучение около двух тысяч фрагментов древних китайских манускриптов, найденных в песках Турфана и привезенных Маннергеймом. Остается неопубликованным редкое собрание китайских зарисовок из Ланьчжоу, содержащее 420 персонажей разных религий.

И еще Маннергейм сделал в экспедиции более 1,5 тысячи снимков. Фотография не была, в отличие от охоты и верховой езды, его страстью. Тем не менее он показал себя прекрасным фотографом — его фотографии подтверждают это.

Итак, пантеон выдающихся российских путешественников, многие из которых были иностранцами по происхождению и истинными россиянами по жизни, должен, наконец, пополниться именем Карла Маннергейма, совершившего для России беспримерное двухлетнее путешествие. И не его вина, что до сих пор это путешествие, оцененное всем миром, остается у нас практически неизвестным. Несомненно, время всему дает справедливую оценку.

От редакции

Снимки из экспедиции были опубликованы в альбоме «Фотографии К.Г.Маннергейма из его путешествия по Азии 1906 — 1908», изданного в 1990 г. финским издательством «Отава». Экземпляр альбома был подарен журналу директором музея Маннергейма в Хельсинки г-жой Керстин Мальм, которой мы приносим глубокую благодарность.

Мы благодарны также за помощь и содержательные рассказы о жизни и путешествии Маннергейма экскурсоводу музея, баронессе Вере Ферзен, чей род, много лет служивший России, дал известных офицеров Российского флота.