Грейс Металиус: американская домохозяйка, без которой бы не было «Твин Пикс»

В повести Стивена Кинга «Библиотечная полиция» библиотекарь сокрушается, что дети обожают роман «Пейтон-Плейс» наряду с такими романами ужасов, как «Цветы на чердаке» (с его шокирующе-дружелюбным описанием инцеста между годами запертыми вместе братом и сестрой) и «Лебединая песня» (фантастика-постапокалипсис с незатейливым морализаторским сюжетом). Героиня популярного в двадцатом веке автора детективов Ирвина Уоллеса с негодованием отвергает предположение, что она читала «Пейтон-Плейс», и слышит в ответ:

— Очень хорошо, мисс Уайт. Если верить расчетам мистера Андервуда, ваши читательские вкусы далеки от средних. Четыре книги, о которых я спрашивал, самые покупаемые книги. Только в Соединенных Штатах их продано в твердом переплете и бумажной обложке более тридцати миллионов экземпляров. Это четыре из пяти бестселлеров всех времен в Америке.

Да, эта книга была невероятно популярна, но ещё популярнее стал сериал, снятый по ней. Настолько, что звёзды обожали ходить в куртках с клетчатой подкладкой — «куртке Харрингтона», персонажа сериала — которые выдавали поклонника «Пейтон-Плейс» сразу.

Среди звёзд в пейтон-плейсовских (или харрингтоновских) куртках были такие, как Элвис Пресли, Джеймс Дин и Стив Маккуин, и, глядя на них, каждый зритель легко считывал, в подражание какому герою певец надел эту куртку. То, что продавалось в России как роман с сюжетом мыльной оперы, в США стало моральной (или, скорее, аморальной) бомбой, надолго сотрясшей американскую культуру и оставившей следы своего взрыва в её кодах. Стоит только упомянуть, что в нулевых очень популярной стала книга другой писательницы, описавшая, как «Пейтон-Плейс» повлияла на жизнь городка, который выступал прототипом, резко изменив его жизнь и отношения горожан друг с другом.

У каждого есть свой скелет в шкафу

Многие из современных россиян, решившиеся посмотреть культовый сериал (о книге даже любители американской культуры знают реже), пишут отзывы, описывающие сериал как банальную мыльную оперу: все запутались в отношениях, и у каждого есть свой скелет в шкафу, причём настолько у каждого, что удивляешься, как все вместе разместились в таком крохотном городке. Скелеты тоже вполне ожидаемы и вертятся вокруг, преимущественно, сексуальных связей, которых не ожидаешь от добропорядочных жителей маленького городка.

На самом деле, это не «Пейтон-Плейс», конечно же, банален и повторяет все штампы мыльных опер — это дальнейшие сериалы строили с оглядкой на «Пейтон-Плейс» как образец, и то, что некогда было свежо и шокировало и волновало зрителей, теперь стало общим местом в сюжетах сериалов.

Именно позиция писательницы «у вас у всех есть в жизни секс, и хватит делать вид, что это не так или что он бывает только в браке» сделала её книгу бестселлером — а её саму мишенью для обвинений моралистов. На все обвинения Грейс Металиус отвечала в том духе, что говорить о жизни людей и умалчивать о сексе — всё равно, что описывать окно и ни слова не сказать о стекле.

Особое негодование вызвала линия инцеста: общество отказывалось признавать, что такая проблема существует не только в семьях маргиналов, где допившиеся до скотского состояния мужчины живут одними только животными позывами. Сериал разжёг огонь негодования ещё сильнее: если книга, скорее, рассматривала всеобщее лицемерие, то экранизация сконцентрировалась на всеобщем распутстве. На дворе шли шестидесятые и сексуальная революция. Тем не менее, режиссёр не решился пустить линию инцеста на экран и заменил не менее проблематичным сюжетом подростковой беременности.

Хотя россияне обычно сравнивают «Пейтон-Плейс» с «Санта-Барбарой», американцы считают его прямым потомком скорее телешоу такого уровня и тематики, как «Клиент всегда мёртв», «Безумцы» и уж, конечно, культовый «Твин Пикс».

Умерла грешно, жила… печально

Когда Металиус обвиняли в том, что она — маргиналка, морализаторы были недалеки от истины. Грейс родился в неблагополучной семье и провела детство в нищете: помимо прочих обстоятельств, её ранние годы пришлись на Великую Депрессию, глубокий финансовый кризис 1929—1939 годов. В те годы семьи, которые могли бы балансировать на грани, упали в не просто отчаянную нищету — в голод.

Стараясь отвлечься от постоянного отчаяния, Грейс начала сочинять и записывать истории. Конечно же, эти записи не сохранились — их вели не красивыми чернилами в толстых тетрадях (роскошь!), а карандашом буквально на любой подобранной бумажке. Скорее всего, бумажки потом шли на растопку, но дело своё они сделали — Грейс выжила, сохранила свою личность и стала писательницей.

Сначала она, конечно, стала просто школьницей, а после школы, в девятнадцать — женой, мамой, домохозяйкой. Америка опять затягивала потуже пояса — шла Вторая Мировая война. Зато у Грейс появилась возможность покупать тетради для самой себя, не для школьных записей.

Со временем дела наладились. Молодой муж закончил университет и получил место директора школы (впрочем, не ахти какой — и всё же). Грейс поняла, что может работать уже и над большой книгой — её литературные труды уже выглядели вполне серьёзно.

Десятилетие брака она отметила тем, что начала работу над романом всей своей жизни. Его рабочим названием было «Дерево и цветок» Когда через два года она начерно закончила рукопись и показала мужу, тот прочёл будущую книгу с большим интересом и сделал только одно замечание: название не подходит. Вместе они стали думать над новым — и придумали городок Пейтон-Плейс. Что могло сказать название романа в тот момент читателю? Ничего, кроме того, что действие происходит в каком-то очень типичном американском местечке. Но в этом, собственно, и была суть романа.

После этого Металиус отправилась на поиски литературного агента, литературный агент — на поиски издательства, а издательство (это была небольшая компания «Джуллиан Месснер») опубликовала книгу, которая удерживалась в бестселлерах рекордные пятьдесят девять недель, то есть — больше года.

Для раскрутки писательницы издательство выбрало очень необычный образ. В тренде были завитые блондинки с осиными талиями, выраженный макияж, умение кокетничать. Но газеты с релизами наводнило фото Грейс в совсем другом имидже. Равнодушная к объективу, сосредоточенная, расслабленная, с убранными в пучок волосами и одежде, в которой удобно копаться в огороде — фото было подписано как «Пандора в джинсах». Оно должно было подчёркивать идею романа: простые жители маленьких американских городков не так просто. В них что-то кроется, в точности, как в этой «тётеньке», сидящей на столе, скрыта писательница с острым и беспощадным взглядом на американскую жизнь.

Следующие её книги тоже продавались хорошо, но ни одна из них не достигла взятого «Пейтон-Плейс» уровня. Это было, конечно, продолжение — «Возвращение в Пейтон-Плейс», и два независимых романа — «Тугой белый воротничок» и «В Эдеме нет Адама». Грейс успела узнать, что её бестселлер выйдет на американские экраны, но не успела насладиться волной оглушительной славы, которая оказалась настолько же круче предыдущей, насколько круче обычной океанской волны цунами. Дело в том, что Грейс страдала алкоголизмом. Не дожив полугода до сорока лет, она умерла от цирроза.