Как получилось так, что нидерландский городок Лейден превратился в гигантскую книгу на разных языках

Хотя о проекте Бена Валенкампа и Яна Браунса обычно пишут, как о чём-то организованном и продуманном, начался он почти стихийно. Валенкамп очень любит поэзию, его огорчает то место, на которое стихи отодвинули рациональные голландцы в наше время, и он решил показать жителям Лейдена, насколько прекрасны стихотворные строки. Именно строки: стихотворения, по задумке Бена, надо было писать исключительно на языке и алфавите оригинала. Конечно, когда речь не идёт о латинице, стихи производят на голландцев впечатление причудливого орнамента. Но это один из ликов их красоты: стихи — это в некотором роде узор из слов.

Первым стихотворением, появившемся на стене лейденского дома, стали строки Марины Цветаевой «Моим стихам, написанным так рано…» Валенкамп — большой любитель русской поэзии, он считает её более развитой, чем голландскую, и очень сокрушается об этом. Тем не менее, в проекте примерно половина стихотворений на стенах — именно голландские. На русском языке — пять. Цветаевой, Хлебникова, Блока, Мандельштама и Ахматовой.

Дом, на котором написали стихотворение Цветаевой, принадлежал знакомым Бена и Яна и они легко получили разрешение от его хозяина, владельца книжной лавки. Эффект потряс всех троих. В лавку стали заходить русские туристы. Сначала они думали, что стихотворение — реклама русского книжного магазина, потом, поняв ошибку, признавались, что строки Цветаевой затронули им струны сердца. Некоторые были в слезах, хотя сами от себя этого не ожидали.

Всего авторы проекта собирались украсить стены города сто одним стихотворением, стараясь отбирать те, что описывают роль поэзии и поэтов для человечества и души. Последним должно было стать стихотворение Федерико Гарсиа Лорки. Но жители города попросили добавить ещё несколько, и всего строками оказались украшены сто одиннадцать стен. Да, вскоре после того, как удалось согласовать с администрацией стихи на ещё нескольких домах, лейденцы сами начали предлагать размещать стихи на их стенах.

Интересно, что только одно из русских стихотворений имеет транскрипцию и перевод на голландский — четверостишие Хлебникова. Все остальные стихи представлены с рассчётом исключительно на визуальный эффект. Правда, каждый раз, как появлялось новое стихотворение, в местных газетах немедленно узнавали и публиковали, о чём оно, чьё и на каком языке написано. Так что лейденцы теперь имеют представление о поэзии самых разных стран, включая, например, индонезийскую.

Каждое стихотворение на стенах Лейдена оформлено по-особенному, чтобы подчеркнуть, как важны для поэзии уникальность и индивидуальность. Надо сказать, что после того, как проект со стихами был закончен, авторы не оставили в покое стены Лейдена. Теперь они украшают их физическими формулами. Формулы не только оформляются разным шрифтам — к ним добавляют поясняющие чертежи. Сейчас на стенах Лейдена можно увидеть шесть уравнений: формулу относительности от Эйнштейна, формулу силы Лоренца, закон преломления света Снеллиуса, формулу лоренцева сокращения, постоянные Оорта и спин электрона.

Лейденский проект вдохновил многих россиян, хотя в большинстве случаев попытки повторить его на улицах российских городов трактуются как вандализм. Официально существуют только стихи на стене музея Анны Ахматовой в Санкт-Петербурге. Стихи поэта по прозвищу Вьюго на стенах Иркутска регулярно закрашивают — впрочем, они пока не являются классикой, это, скорее, такой же способ донести свои стихи до чужих глаз и ушей, как и бегать за людьми с тетрадочкой, как делают многие безвестные поэты. В основном стихи закрашивают вскоре после появления.

В Самаре и Тольятти на стенах можно обнаружить стихи классиков, перенесённые туда при помощи обычного чёрного маркера неизвестными энтузиастами. А в 2015 году прошёл всероссийский конкурс граффити со стихами или строками из прозаических произведений на стенах городов. В конкурсе участвовали вполне официальные организации, вроде библиотек и музеев. Победительницей стала художница Александра Суворова, оформившая дом 27 на московской улице Шмитовский проезд цитатой из книги «Географ глобус пропил».