Незавидная судьба Алены Киш: почему шедевры наивной художницы оказались в хлеву и как «райские ковры» нашли свое место в музеях

Сведений о художнице сохранилось немного. Нет даже ее прижизненных изображений, кроме одной, мутноватой и выцветшей паспортной фотографии. Она родилась в деревне Романово Слуцкого уезда в последние годы XIX века, в многодетной крестьянской семье. Нельзя сказать, что Алена сильно выделялась среди своих родных – все в семье любили рисовать и слыли хорошими мастерами-ремесленниками. Старший брат Алены, например, был известным плотником и занимался реставрацией росписей Варваринской церкви. А отец Алены всегда был готов побаловать любимую дочь красивым новым платьем, пусть даже это означало, что ему придется трудиться в разы больше и тяжелее – ведь в жизни должно быть место радости и красоте… Однако Алена не просто развлекалась рисованием и не просто любила красивые вещи. У нее был талант, призвание, дар – непонятый и не принятый окружающими. Художница была чистым и добрым человеком, любила петь, знала множество народных песен, любила животных, однако о ней шла слава «юродивой».

После смерти родителей братья и сестры Киш жили в Слуцке, после войны оказались в деревне Грозово. Алену открыто недолюбливали односельчане – как она может в такое тяжелое время, когда семья голодает, баловаться какими-то рисунками! Нет бы трудиться до седьмого пота. Однако работа в колхозе Алене была не по душе, а ее уже открыто называли нахлебницей… Так Киш и начала скитаться по деревням в поисках пропитания – в обмен на свои расписные ковры, которые в Беларуси называли «маляванками». Расписные ковры были в те годы популярны. Они скрашивали суровый крестьянский быт в нелегкие годы коллективизации, украшали стены и защищали от холода. И художница стучала то в одни двери, то в другие в поисках заказчиков.
Она никогда не брала денег. Немного хлеба или картошки, крыша над головой – хотя бы на одну ночь. Ночь, за которую можно создать шедевр.

Алена была, по-видимому, одной из немногих, если не единственной женщиной, занимавшейся росписью ковров в те годы. Она писала по льняному полотну, часто сшитому из отдельных кусков. Она обрызгивала холст водой, намечала карандашом эскиз и начинала писать. Писала она, по-видимому, дешевыми анилиновыми красками, которые со временем рассыхались и осыпались. Поэтому хозяева и «ссылали» ее ковры куда-нибудь подальше. Сперва их, яркие и радостные, вешали над кроватями – этот обычай до сих пор распространен в деревнях Беларуси, России и Украины.

Тропические леса, люди, отдыхающие на водах, девушки, пишущие письма возлюбленным среди экзотических цветов и деревьев, невиданные звери и птицы… Образы народного искусства перемешивались с фантастическими, порожденными воображением художницы. Ковры Алены зачаровывали обещанием прекрасного будущего, пусть и посмертного – самым любимым сюжетом и у нее, и у заказчиков, был рай. Некоторые даже считали, что эти ковры приносят в дом счастье, особенно – молодым незамужним девушкам.

Однако не только проблемы с красителями омрачили творческий путь Алены. В первую очередь, ей перестали заказывать ковры потому, что в деревни начали завозить гобелены промышленного производства. Они были яркими и пестрыми, не выцветали, не крошились. Новые, «модные», они становились предметом гордости, желанным подарком, ценным приобретением. «Райские ковры» отправлялись на чердаки и в сараи.
Алена Киш ушла из жизни в 1949 году. Говорили, что она просто поскользнулась, гуляя по берегу реки, и не смогла выбраться. Но никто в это не верил, даже сами говорящие. За робким объяснением скрывалась страшная правда: художница утопилась, бросилась в реку от тоски, невостребованности, бедности…

Но на этом история не заканчивается. В 70-х годах минский художник Владимир Басалыга и его жена Валентина начали собирать по всей Беларуси расписные ковры Алены Киш, а также сведения о ней. Первые ковры в своей коллекции он выпросил у теток в качестве подарка на свадьбу. Тетки хоть и сочли это странным, но привезли любимому племяннику несколько экземпляров. С раннего детства Басалыга был влюблен в работы Алены, а получив художественное образование, сумел по достоинству оценить ее талант. По мере сил Владимир и Валентина пытались их отреставрировать. Это оказалось непростой задачей – от ковров приходилось отскребать навоз, они чаще служили во благо коровам и свиньям, чем ласкали человеческий взор. Да и люди не спешили делиться воспоминаниями о своей землячке…

Как бы то ни было, в 1978 году Басалыга смог продемонстрировать работы Алены Киш на Первой республиканской выставке народных расписных ковров в залах минского Дворца искусств. В эти годы по всему СССР исследователи и художники обращали взгляд на творчество народных мастеров и мастериц, и расписные ковры Киш привлекли внимание многих людей. В дальнейшем ее работы принял Заславский музей – Басалыга наотрез отказался продавать ковры частным коллекционерам, предлагавшим огромные деньги. Наследие Киш должно было остаться в Беларуси, на ее родине.

Вторая волна всплеска популярности Киш началась в 2000-х благодаря социологу и феминистке Елене Гаповой, когда Центр гендерных исследований ЕГУ выпустил календарь о двенадцати художницах из Беларуси. Имя Алены Киш вошло во «Всемирную энциклопедию наивного искусства». Рост так называемых «женских исследований» (изучения роли женщин в искусстве и культуре), популярность наивного искусства и искусства аутсайдеров – все это позволило публике наконец-то осознать ценность «райских ковров» Алены Киш спустя много лет после ее трагического ухода.