Почему Юрий Никулин с топором бросился на клоуна Карандаша, своего легендарного учителя

Вот только никто из них не смог работать с учителем долгое время – не выдерживали его крутого нрава. Самый известный ученик Карандаша – Юрий Никулин – однажды даже гонялся за ним с топором в руках…

Всего в своей жизни Михаил Румянцев добился сам. Его дед был крепостным крестьянином, отец еще в юности уехал в Петербург в поисках работы и остался там, устроившись слесарем на завод. Когда Михаилу было всего 6 лет, его матери не стало. В 1917 г., в 16 лет, он вместе с отцом участвовал в восстании на заводе, а после революции долгое время скитался по разным городам в поисках лучшей судьбы. Он начинал как художник-плакатист в театре и в кинотеатре. А решение стать артистом пришло к нему после того, как однажды он увидел в нескольких шагах от себя зарубежных звезд кино Мэри Пикфорд и Дугласа Фербенкса – в 1926 г. они приехали в Москву, и в толпе у кинотеатра Румянцев оказался рядом с ними. Он воспринял это как знак судьбы.

В том же году 25-летний Румянцев поступил на курсы сценического движения и акробатики, благодаря чему через год его взяли в Школу циркового искусства, в класс акробатов-эксцентриков. Поначалу педагоги не возлагали на него больших надежд. О нем говорили: «Не особенно одарен, слабоват, крайне мал ростом». Румянцев и сам переживал из-за своих внешних данных – его рост был всего 142 см, он стеснялся выступать перед публикой и чувствовал себя очень скованно из-за неуверенности в себе. Зато он обладал одним качеством, которое позволило ему вскоре превратить все свои недостатки в достоинства и стать одним из самых популярных артистов цирка, – Михаил был невероятно трудоспособным и требовательным к себе. Он мог часами репетировать репризы наедине с собой, оттачивая мастерство и находя нужные интонации.

Поначалу он был коверным клоуном – его задачей было заполнять технические паузы между номерами. Румянцев старался отходить от стереотипов и быстро отказался от традиционного образа Рыжего Васи, а затем и от образа Чарли Чаплина. В 1934 г. он нашел своего персонажа, который сделал его узнаваемым во всем СССР. Однажды он увидел карикатуры цирковых артистов, подписанные на французский манер – Каран Д’Аш, и решил выступать под этим именем. А его партнером стал черный скотч-терьер по кличке Клякса. Так называли всех собак, выступавших впоследствии с Карандашом. В этом образе Румянцев так полюбился зрителям, что на представлениях с его участием всегда собирались аншлаги, причем не только в СССР, но и за рубежом – Карандаш стал первым советским клоуном, завоевавшим мировую популярность.

Во время войны Карандаш собрал артистическую бригаду и вместе с ней выступал на фронте. В этот период он освоил жанр острой политической сатиры, высмеивающей фашистов: например, на трибуну выносили Кляксу, перед ней ставили микрофон, и она лаяла в течение нескольких минут. А после этого появлялся Карандаш и произносил: «Речь министра пропаганды Геббельса окончена!»

После войны Михаил Румянцев часто возглавлял клоунские коллективы. Среди его учеников и партнеров по манежу оказались Юрий Никулин и Михаил Шуйдин. Учителем он был невероятно строгим и взыскательным – предъявляя высокие требования в первую очередь к самому себе, он ожидал такого же отношения к профессии и от окружающих. Опоздания на репетиции были недопустимыми, отменять выступления даже по серьезным причинам было не в его правилах. Однажды на гастролях в Сибири они выступали в помещении, в котором провалилась крыша, и снег падал прямо на манеж. Несмотря на это, Карандаш вышел на арену.

Ученики считали Румянцева великим клоуном и очень уважали, но при этом считали, что у него невыносимо тяжелый характер. Он часто бывал несправедлив и нетерпим по отношению к ним, не воспринимал их как равных партнеров, и они нередко уходили от него со скандалом. Во время своего первого самостоятельного выступления Юрий Никулин попросил учителя подыграть ему в номере, а тот не только отказался, но и добился того, чтобы этот номер был снят с программы. Никулин не спорил – ему и самому казалось, что эта реприза не была блестящей. Партнер Никулина Борис Романов ушел от Румянцева после того, как тот заявил ему, что он плохой артист, и он может в любой момент заменить его кем угодно.

Никулин рассказывал: «Михаил Николаевич привык к тому, чтобы инициатива исходила только от него. Он выдумывал десятки отговорок, чтобы отклонить любое наше предложение, говоря, что это еще не то, это нужно еще проверить, это, мол, не смешно или это нам еще рано».

Жена Никулина Татьяна вспоминала, как однажды терпение артиста лопнуло: «За все 47 прожитых вместе лет я, пожалуй, припомню всего два случая, когда муж выходил из себя. Первый раз объектом его ярости стал Карандаш. Несколько лет Никулин и Шуйдин были его ассистентами и прошли за это время суровую школу. Михаил Николаевич мог прилюдно накричать, унизить, зачастую его претензии выглядели просто как каприз. После того как ребята от него ушли и стали работать самостоятельно, Карандаш критиковал любое их начинание, причем делал это в очень обидной, если не сказать оскорбительной форме. А уж когда у коверных Никулина и Шуйдина стало что-то получаться… Страшно ревнивый к чужому успеху Румянцев нудел с утра до ночи: все это ремесленничество, примитив, который зрителю скоро надоест, вам не стоит обольщаться. И однажды Юра, который в каждый номер вкладывал кусок жизни, не выдержал: схватил огромный топор, который выпросил для реквизита у какого-то мясника, и помчался за Румянцевым. Слава богу, цирковым удалось его догнать и отобрать «орудие возмездия»…».

Михаил Шуйдин навсегда запомнил тот день, когда к нему в гримерку ворвался перепуганный коллега и сказал, что Никулин бросился с топором на Румянцева. Шуйдин выглянул в окно и увидел, как по заднему двору цирка бежит Карандаш, а за ним мчится Никулин с топором в руках. Позже он признавался, что ничего не помнил – будто пелена застлала глаза. Ни до, ни после этого никто из его знакомых не видел его в таком состоянии – он никогда не участвовал в конфликтах и был очень миролюбивым. При этом позже Никулин всегда отзывался о своем учителе с уважением, признаваясь в том, что это сотрудничество дало ему колоссальный опыт.

При всей противоречивости своей натуры, Михаил Румянцев мог и постоять за своих учеников. Однажды на гастролях во Владивостоке Карандаша встретили, как настоящую звезду, и поселили его в гостинице в люксе. А его ученикам, прилетевшим транспортным самолетом вместе с ишаком Яшей, отвели места в комнатке на конюшне, у гардеробных. Карандаш посчитал это личным оскорблением, устроил скандал и в знак протеста остался ночевать в гримерке с ассистентами.

Что бы о нем ни говорили, все признавали одно: Михаил Румянцев был гением в искусстве клоунады и человеком, невероятно преданным своему делу. Когда на склоне лет он услышал вопрос о том, доволен ли он своей судьбой на манеже, легендарный Карандаш ответил: «Никогда не задавайте такой вопрос человеку, который в семьдесят лет решил стать серьезным. Сорок лет я шутил на манеже. Теперь пришло время разобраться, над кем и над чем я шутил. Конечно, я сказал не все. Но все, что я сказал, я хотел, чтобы было современно. У каждого вида искусства свой путь к истине, а у каждого художника свой путь познания истины. Я выбрал смешной путь».