Ромен Гари: великий мистификатор

Сегодня мало кому известно, что под этим псевдонимом скрывался наш соотечественник — Роман Касев. Хотя журнал «Иностранная литература» с завидным постоянством публиковал переводы его романов, издательство «Симпозиум» выпустило многотомник его произведений, а Эльдар Рязанов в середине 1990-х снял документальный фильм по следам литературной мистификации, имя Гари по-прежнему мало известно.

Обещание на рассвете

«У меня нет ни капли французской крови, — писал Гари, — но в моих жилах течет кровь Франции». Он родился в Москве в 1914 году. «Вашей матери следовало окончить консерваторию, — говорил известный актер немого кино Иван Мозжухин, — к сожалению, жизнь сложилась так, что ей не удалось раскрыть свой талант. К тому же после вашего рождения ее уже ничто, кроме вас, не интересовало».

Следовало ли ей оканчивать консерваторию или нет, неизвестно, но талант у нее, бесспорно, был. Она рассказывала сыну о Франции с искусством восточных сказочников. В ее лирических и вдохновенных монологах эта страна становилась поэтическим шедевром, недосягаемым для простого смертного. Попробуйте-ка сами без устали «бродить» по лесам, окружающим французские города, слушая легенды об этой стране, и видеть ее в глазах своей матери.

Откуда у российской актрисы со сценическим именем Нина Борисовская родилась такая любовь к Франции? «Я была в Париже и Ницце», — уклончиво говорила она. Известно только, что она — дочь еврея-часовщика из Курска — некогда была очень хороша собой. Еще известно, что девушка ушла из дома в 16 лет, вышла замуж, развелась, а потом родила ребенка — и началось ее героическое материнство в одиночестве.

Большой актрисой она так и не стала… Кто был отцом ребенка, осталось тайной. Но часто в минуты отчаяния или радости она говорила: «Посмотри на меня», и когда маленький Роман (Ромен Гари) замирал в давно уже отрепетированной позе, она долго стояла, склонившись над ним, а потом целовала и прижимала к себе, и он чувствовал на своих щеках ее слезы.

Возможно, отцом был актер Леонид Касев (Кацев), чью фамилию и носил Гари до конца своих дней. Но, принимая во внимание возвышенные пристрастия Нины Борисовской, скорее всего, им был другой актер — звезда немого кино Иван Мозжухин, на которого Гари был очень похож.

Европа и Америка знают Мозжухина больше под фамилией Москин. Только чудо спасло его с женой Натальей Лисенко, тоже актрисой, от расстрела. В Крыму в 1919 году «подозрительных личностей непролетарского происхождения» уже поставили к стенке, но один из внезапно пришедших красных командиров вдруг оказался давним поклонником актера. И в 1920 году король немого кино вместе с владельцем киностудии И. Ермольевым, режиссером Я. Протазановым и другими русскими кинематографистами эмигрировал во Францию.

Мозжухин снялся более чем в 100 фильмах, играя романтических героев и благородных авантюристов, спасал империи и прекрасных пленниц, побеждал на шпагах. В свободное время он писал сценарии и поэмы. Был у него и драматический талант, он сыграл и Германна в «Пиковой даме», и главную роль в «Отце Сергии». С 1931 года актер успешно снимался во многих звуковых фильмах. Однако скоротечная форма распространенного тогда туберкулеза прервала его планы. Он умер, не дожив до пятидесятилетнего юбилея, в самом начале войны, всеми забытый и нищий.

Все раннее детство Гари — это путь во Францию, где ему предстояло «вырасти, выучиться и стать человеком». Мать увезла его из России то ли в 1918-м, то ли в 1921 году.

В Польше они остановились в Вильно, «проездом». Мать зарабатывала на жизнь, изготавливая дамские шляпки. Они продавались плохо, и очень скоро семья оказалась на самом дне. Возвращаясь после бесплодных странствий в надежде продать хоть что-то, она прижимала сына к себе и, глядя поверх его плеча куда-то вдаль, шептала: «Ты будешь французским посланником!»

Она работала все время — ходила по городу пешком даже в морозные дни, продавая дамские шляпы и украшения, и при этом говорила сыну: «У тебя будет автомобиль!» По ее просьбе Гари поднимал глаза, и она, вытирая счастливые слезы, шептала: «Тебя будут обожать женщины!» А потом, успокоившись, добавляла: «Ты выиграешь на скачках! Только надо набраться терпения…»

Но не в характере Борисовской было ждать милостей от судьбы. Пока она яростно боролась с нищетой, у маленького Гари было особое задание. Многого ожидая от сына, мать искала чудесный кратчайший путь к «славе и поклонению толпы». Франция ведь принимала лишь избранных! И изо дня в день, пребывая в Вильно, ребенок пытался познать свои способности. Едва ему исполнилось семь лет, была куплена скрипка. Но к концу третьей недели маэстро, у которого мальчик брал уроки, вырвал у него смычок, сказав, что поговорит с матерью об этих уроках.

Мать долго вздыхала… Мечта о будущем сына-музыканта разбилась. Но есть же другие пути! И трижды в неделю Гари надевал балетные тапочки и добросовестно поднимал ногу у станка. «Нижинский! Нижинский!» — восклицала Нина. Но и этот путь оказался тупиковым — мать узнала, что учитель танцев заглядывается на своих учеников… Потом были мольберт и краски. Потом гимназический театр… В итоге оба остановились на литературе.

«Мир, — писал потом Гари, — съежился для меня до размеров листа бумаги, на который я набросился с отчаянным юношеским лиризмом». Главное для писателя, считала Борисовская, это псевдоним. Великий французский писатель не может иметь русское имя! Целыми днями Гари исписывал страницы в поисках нужного имени: Ролан де Шантеклер, Ромен де Мизор, Ален Бизар, Юбер де Лонпре… «Гари» возник позже и совершенно случайно. Повелительное наклонение русского глагола «гореть» в русском произношении… Из этого же ряда «Ажар» — неполная анаграмма его первого псевдонима (Gary).

Европейское воспитание

Пока Гари исписывал тетради псевдонимами, Нина Борисовская открыла в Вильно «Крупный салон парижских мод», который как-то сразу собрал клиентуру, и вскоре дела у них пошли лучше.

Три раза в неделю мать водила Гари в манеж. Верховая езда, фехтование и стрельба из пистолета! Вероятно, в мечтах она уже видела сына в белой форме гвардейского офицера, гарцующего на виду у красавиц. В восемь лет ее Ромушка уже поднимал, правда, с трудом, огромный пистолет. Мать сидела рядом и при каждом удачном выстреле шептала: «Ты будешь защищать меня, верно? Еще немного, и…»

Как-то, уже в Варшаве, куда семья переехала спустя несколько лет, во французском лицее кто-то из мальчиков назвал Борисовскую кокоткой. Гари растерялся и… в первый раз повернулся спиной к своим врагам. Когда вечером мать вернулась, он бросился к ней за утешением, как было всегда. Однако утешать она его не стала: «В следующий раз, когда при тебе будут оскорблять твою мать, я хочу, чтобы тебя принесли домой на носилках, в крови. Ты слышишь меня? Даже если у тебя не останется ни одной целой кости!»

Но вернемся к поиску талантов и будущему литератора, к которому, кстати, со временем присоединилось еще и будущее дипломата. Неизвестно, как Нина Борисовская представляла себе эту карьеру, но в воспитании Ромушки не упускалось ничего.

«Не доверяй женщинам, имеющим несколько шуб, они всегда будут ждать от тебя еще одну. Выбирай подарки разборчиво, думай о вкусах дамы, которой их даришь. Если она плохо воспитана, подари ей красивую книгу. Если имеешь дело со скромной образованной женщиной, подари ей что-то из роскоши: духи или платок. Броши, серьги и кольца выбирай под цвет глаз, а платья, манто и шарфы — под цвет волос. Но главное, никогда не бери денег у женщин. Никогда. Иначе я умру. Поклянись мне в этом!»

Через много лет Гари увлекся прекрасной колбасницей. Далеко идущих планов по отношению к ней у него не было, отчего девушка очень расстраивалась. Однажды она даже приехала к Борисовской жаловаться и заявила с несчастным видом: «Он заставил меня прочитать Пруста, Толстого и Достоевского! Кому я после этого нужна?!»

До Франции они все-таки добрались. Предпринимательская жилка матери оказалась востребованной и там. Одна из комнат была переоборудована под гостиницу для собак, и всем желающим оказывались услуги по временному содержанию домашних животных. Мать читала книги слепым, взяла жильцов, стала управляющей одного из домов, выступала посредницей в продаже земельных участков.

А Гари тем временем поступил в один из лучших лицеев в Ницце, затем — в Экс-ан-Провансе на юридический факультет, и расставание с матерью оказалось неизбежным. А единственным способом радовать ее были его успехи. И юноша начал писать по 11 часов в сутки… Но результата достиг невеликого: еженедельник «Гренгуар» напечатал лишь один его рассказ — «Буря».

Воодушевившись, Гари написал еще три рассказа и отослал их в издательство. Но следующая публикация состоялась только через полгода. Все это время он писал матери, что редакторы газет требуют от него низкопробные рассказы, а он отказывается компрометировать свое литературное реноме и потому подписывается разными именами. На самом же деле Гари спокойно вырезал рассказы своих коллег по перу из парижских еженедельников и отсылал их в Ниццу.

Вслед за юридическим факультетом его ждало обучение в Школе высшей военной подготовки. К тому времени один из его рассказов был переведен и опубликован в Америке, и автор получил колоссальную премию — 150 долларов. На радостях он отправился к матери, но та встретила его странно.

После счастливых слез и нескончаемых объятий она с таинственным видом потащила его в комнату и поведала о некоем плане, который он обязан осуществить. Все просто: он должен убить Гитлера и тем самым спасти Францию. Она все предусмотрела, включая и чудесное спасение Гари. Речи о том, чтобы уклониться, не было. И Гари отправился за билетом в Берлин.

Великий день настал: рукописи были разобраны, вещи уложены, в рюкзаке лежал билет, купленный с 30-процентной скидкой в связи с летними каникулами… Но тут Борисовская, не отходившая от сына все эти дни, не выдержала: «Умоляю тебя, не делай этого! Откажись от этого героического плана ради своей старой матери». Таким образом, Гитлер остался в живых.

Обучение в военной школе тем временем подходило к концу — и вновь «осечка»: Гари, единственному из 300 курсантов летной школы, не присвоили офицерского звания из-за его происхождения. Чтобы служить в национальной авиации, нужно было быть сыном француза или официально проживать во Франции в течение 10 лет. Для Гари сделали исключение — в авиации оставили, но чин не дали.

Реабилитировать великую страну в глазах матери можно было только одним способом. «Я обольстил жену коменданта школы, — признался Гари. — Ничего не смог с собой поделать. Муж узнал и потребовал санкций». — «Она красивая? — спросила Борисовская, — расскажи мне все с самого начала…»

Война застала Гари у зениток, нацеленных в небо. Мысль о том, что Франция могла проиграть, никогда не приходила ему в голову. Жизнь матери не должна была закончиться поражением. «Надо немедленно атаковать, — говорила она. — Надо идти прямо на Берлин. С тобой ничего не случится. Тебя, может быть, ранят, в ногу».

«За всю свою жизнь, — вспоминал Гари, — я встречал только двух людей с подобным отношением к Франции: свою мать и генерала де Голля. Они были абсолютно разными во всех отношениях, но когда 18 июля я услышал его обращение к французскому народу, то откликнулся не колеблясь, как на голос пожилой женщины, продававшей шляпки на улице Большая Погулянка, 16, в Вильно».

Франция капитулировала 22 июля 1940 года. Гари и его друзья украли самолет. Лететь решено было в Англию. Он занес уже ногу на трап, как вдруг увидел бегущего к нему дежурного аэропорта. Это было сверхъестественным, но его звали к телефону. Как голос матери смог пробиться через хаос катастрофы, когда командиры не имели сведений о своих войсках?!

«Мы победим!» — сказал далекий всхлипывающий голос. А в это время самолет, на котором должен был лететь Гари, делал пробный круг над аэропортом. Вдруг он завис в воздухе, накренился, спикировал, рухнул и взорвался…

После капитуляции Франции ему с товарищами все-таки удалось угнать самолет и на последних каплях горючего благополучно приземлиться в Северной Африке. Затем с многочисленными приключениями он добрался до Англии, где вступил во Французские Свободные Силы под командованием де Голля. В составе эскадрильи «Лотарингия» принял участие в битве за Англию и военных действиях в Чаде, Ливии и Сирии.

Всю войну из Франции летели письма. «Славный мой сын, я горжусь тобой… Да здравствует Франция!» Но Гари чувствовал в них странную нотку, что-то недосказанное и тревожное.

С черно-зеленым бантом «За освобождение» на груди, чуть выше ордена Почетного легиона, Военного креста и медалей, с капитанскими нашивками на погонах, в фуражке, надвинутой на глаза, с романом «Европейское воспитание» на английском и французском языках в рюкзаке, набитом также и вырезками из газет с восторженными публикациями, и с письмом в кармане, благодаря которому должны быть преодолены все препятствия на пути к дипломатической карьере, Гари вернулся в Ниццу.

Его никто не встречал. О матери что-то слышали, но никто не знал, где она. Потребовалось немало времени, чтобы узнать правду. Она умерла три с половиной года назад. Но за несколько дней до смерти Борисовская написала около 250 писем и отдала их подруге, которая регулярно отправляла эти послания Ромушке на фронт.

О матери, о ее любви Гари писал: «Плохо и рано быть так сильно любимым в детстве, это развивает дурные привычки. Вы верите, что любовь ожидает вас где-то, стоит только ее найти. Вместе с материнской любовью на заре вашей юности вам дается обещание, которое жизнь никогда не выполнит. Поэтому до конца своих дней вы вынуждены жить всухомятку. И каждый раз, когда женщина сжимает вас в объятиях, вы понимаете, что это не то. С первым лучом зари вы познали истинную любовь, оставившую в вас глубокий след. Поэтому повсюду с вами яд сравнения, и вы томитесь всю жизнь в ожидании того, что уже получили…»

Таковы реалии жизни. Правда, есть и другие: в 2007 году вышла очередная биография Ромена Гари под названием «Ромен Гари, хамелеон». Книга открывает «неизвестные тайны» о нем. В ней его мать, Мина Овчинская, по мужу Касева, никогда не была актрисой, не встречалась с Мозжухиным и не жила в Москве. Его отец — Арье-Лейб (Леонид) Касев бросил первую семью, влюбившись в молоденькую девушку…

Безусловно, эти факты будут многим интересны, но для того, кто однажды прочитал «Обещание на рассвете», они ничего не добавят к образу писателя. Он не в реалиях и прототипах, он — в своих романах. Писатель не может быть таковым, если не сплетает воедино эпизоды и эмоции из собственной жизни, если не творит легенды. Жизнь не всегда оказывается интересным сценарием. И для того чтобы донести до других свои мысли, многие события нужно выстроить по законам жанра. А был ли Иван Мозжухин реальным персонажем жизни Ромушки и Нины Борисовской, или это всего лишь мечта патетической натуры его матери, которую он реализовал в романе, не так уж и важно.

Леди Л.

«Каждый мой роман говорит о любви к женщине или ко всему человечеству». «Леди Л.» — прощальный подарок английской журналистке Лесли Бланч, первой жене писателя.

«Этот человек — русский», — подумала Лесли Бланч, первый раз увидев одиноко стоявшего Гари на вечеринке участников Сопротивления.

Лесли была старше его на семь лет. Очаровательная, талантливая, она работала редактором журнала «Вог», занималась театром и кино. Ее пера побаивались. Гари читал ей «Европейское воспитание» ночами и очень ценил ее мнение. Роман вышел в 1944 году, тогда же они с Лесли официально оформили отношения. Она была с ним рядом и во время вручения ордена Почетного легиона, и когда он поступил на дипломатическую службу, и когда стал работать в ООН, в Латинской Америке.

Леди Л. — это, безусловно, Лесли, с ее капризами, сменой настроения, нежностью, любовью к кошкам, с ее английским умом. Сюжет романа банален. Девушка из низов, не страдающая избытком добродетели, становится дамой, принадлежащей к высшим кругам английского общества. Леди Л. наказывает своего возлюбленного за неверность. Он предпочел ее любви любовь ко всему человечеству. Ее наказание жестоко и комично…

За экранизацию романа взялась кинокомпания «Метро-Голдвин-Майер», собрав блистательный состав: Софи Лорен, Пол Ньюман, Филипп Нуаре. Лесли была консультантом… В этот период их уже ничего не связывало с Гари, кроме английского языка, на котором он писал роман. «Он хотел быть свободным в жизни во всем, и он бросил все, в том числе и меня», — говорила Лесли.

Цвета дня

«Ты не можешь любить женщину или мужчину, не придумав их прежде, потому что прекрасная история любви начинается с того, что два существа воображают себе друг друга…» Книгу «Цвета дня» Гари написал в 1951 году. Это роман о Голливуде, о людях кино. А через несколько лет он встретил свою Энн.

Джин Сиберг была моложе Гари на 24 года. Ее красота и талант засверкали на экранах в 1957 году, когда вышел фильм «Святая Жанна» по пьесе Бернарда Шоу. На эту роль теперешнюю избранницу Гари выбрали среди 18 000 (!) претенденток. И по сей день Джин Сиберг самая красивая Жанна д’Арк из всех явившихся на экране.

Фильм не имел большого успеха, но актрису заметили. И компания «Коламбия пикчерс» подписала с ней многолетний контракт. В 1959 году Жан Люк Годар, тогда еще французский кинокритик, только помышляющий стать режиссером, снимает фильм «На последнем дыхании» с Сиберг и Бельмондо в главных ролях. Этот фильм видели и в СССР.

Она оказалась реальным воплощением его идеала женщины. Минна, Жозетта, Энн, Зося… С одной стороны, наивность и невинность, девушка-ребенок, набоковская Лолита. С другой — роковая натура, со страстями и сильным характером. Гари был околдован ее двойственностью. Они поженились в 1963 году, а в 1970-м Гари решил развестись.

Странно иногда переплетаются обстоятельства. В «Цветах дня», созданных задолго до их встречи, Гари описал классический любовный треугольник: актер, режиссер и продюсер — муж восхитительной американской актрисы Энн Гарантье и французский летчик. Любовь уводит Энн от обожающего ее мужа к Ренье. А тот, в свою очередь, не может полностью отдаться чувству, потому что относится к породе идеалистов, вечно стремящихся к абсолюту и постоянно пополняющих ряды борцов «за идеи».

Гари, продолжая свою литературную деятельность, обратился к кинематографу. Он написал несколько сценариев и поставил два фильма, в которых снялась Сиберг. В то время они с Джин были звездной парой, за ними постоянно охотились папарацци, их имена не сходили со страниц газет и журналов.

Белая собака

Они встретились, когда Гари работал над романом «Белая собака» — о расовой дискриминации. Джин ему представили не как актрису, а как белую американку, активно занимающуюся борьбой с расизмом. Сразу же после знакомства они проговорили несколько часов… И, возможно, в их отношениях все могло быть иначе, если бы не сильная, всепрощающая любовь Гари. Если бы не мятежная натура Джин.

Увлеченная до крайности своей борьбой за равенство всех народов, она вошла в террористическую негритянскую организацию «Черные пантеры». Познакомилась с их лидером, потом был еще один лидер и еще… Она помогала им и словом, и делом — деньгами Гари, не понимая, что это точно такие же расисты, как и те, против которых она выступала. От одного из лидеров она забеременела.

Гари ездил за ней в Африку, возвращал, платил… Узнав о его решении развестись с ней, она сообщила, что ждет ребенка. А незадолго до родов в американском журнале «Ньюсуик», выходившем тиражом 6 миллионов, было опубликовано, что Джин Сиберг ждет ребенка от одного из лидеров «Черных пантер».

От самой себя Гари спасти ее не смог. Начались преждевременные роды, девочка, которую он хотел назвать Ниной, погибла. Джин так и не смогла оправиться от этого удара. Каждый год в канун смерти дочери она будет возобновлять попытки самоубийства.

Они расстались друзьями. Вместе заботились о воспитании сына Александра Диего. А черты Джин по-прежнему оставались в идеальных женских образах новых романов Гари. Она попыталась наладить свою жизнь, выйти замуж, развелась. Алкоголь, наркотики, сомнительные знакомства, психиатрическая клиника, за которую платил Гари. Предложений сниматься больше не поступало: «Я привыкла быть маленькой принцессой, за которой приезжают на лимузине. Больше не приезжают…»

Личная драма Гари не могла не отразиться и на творчестве. В 1956 году он получил Гонкуровскую премию за роман «Корни неба». О слонах. Почему слоны? По словам главного героя — «безумного» француза Мореля, нынешнему человеку уже мало собак и кошек для того, чтобы заглушить голос собственного одиночества. Ему необходимы слоны — огромные, неповоротливые — олицетворение свободы и собственного достоинства.

Мир тогда рукоплескал писателю и «слонам». Гари со своими консервативными взглядами, антикоммунизмом, голлизмом, ориентированностью на русскую классическую литературу был, конечно же, очень читаемым. Но из авангарда он перешел в арьергард. К его лицу привыкли! Жизнь переставала быть интересной и насыщенной, не предполагала новых ходов и решений. И «динозавр» решил разыграть бунтаря: «Провокация — мой любимый метод самообороны». Вот тогда и появился Эмиль Ажар — второй псевдоним Романа Касева. И все началось сначала.

Вся жизнь впереди

В 1975 году Франция зачитывается новым романом. Его автор, Эмиль Ажар, уже знаком французской публике. Год назад он издал свой первый роман о служащем парижской конторы, который привез из Марокко питона, поселил его в своей скромной квартире и проникся к нему огромной любовью.

«Голубчику» уже тогда была обеспечена крупная литературная премия. Но молодой автор от участия в конкурсе отказался. Однако теперь — роман «Вся жизнь впереди» — событие мирового значения. Он о проститутке, еврейке, открывающей в старости пансион для детей, «которых не хотели или вовремя не смогли абортировать». Маленький арабский мальчик Момо — единственная отрада ее жизни. А любовь Момо к старой Розе, в свою очередь, переходит все мыслимые границы. Три недели он сидит подле умершей Розы в подвале, поливая мертвое тело украденными в соседней лавке духами…

Предположений о таинственном авторе, обладателе Гонкуровской премии 1975 года, множество: от известного ближневосточного террориста до Луи Арагона. И напрасно истинные читатели Гари говорили о том, что Ажар и Гари — одно лицо. Линда Ноэль, приятельница Гари, видела разбросанные по комнате рукописи «Голубчика». Красивая журналистка из «Матч», Лор Буле, во время интервью с Гари уверяла его, что он и есть Эмиль Ажар, доказывая это элементарным сопоставлением текста. Учитель французского на пенсии мсье Гордье отмечал, что перекликаются эпизоды и фразы. Да и простенький анализ текстов легко бы доказал авторство. Но для этого надо было читать сердцем!

Критики не читали. И слышать не хотели о подобном предположении. «Гари — писатель на излете. Этого не может быть!»

И вот Ажар стал ответом снобистской парижской критике. Сбитая с толку, так и не понявшая насмешку автора, она должна была бы объявить о своем профессиональном банкротстве. Дважды Гари пытался бежать от навязанных шаблонов: «Человека с голубем» Фоско Синибальди было продано всего лишь 500 экземпляров, а «Головы Стефании» Шатана Богата стали продаваться, когда он признался в авторстве. В этом случае необходимо было войти в историю.

«За этим пределом ваш билет недействителен»

Роман с таким названием — часть литературной мистификации. Гари опубликовал его в тот же год, что и книгу «Вся жизнь впереди», под своим именем, намекая критикам на обреченность своего творчества.

Может быть, уже тогда он задумал заключительный акт своей драмы. Последней каплей стала, вероятно, трагическая смерть Сиберг. Ее тело было обнаружено 8 сентября 1979 года. Умерла она приблизительно неделей раньше. Возможно, это был итог ее борьбы с расизмом. Полиция предпочла версию о самоубийстве.

Гари застрелился 2 декабря 1980 года. Весь предыдущий месяц он оформлял документы, по которым его сын Диего, по французским законам еще не достигший совершеннолетия, мог быть признан совершеннолетним и вступить в права наследства.

Лесли Бланч рассказывала: «За день до самоубийства он мне позвонил и сказал: «Я неправильно разыграл свои карты…»

Такой поступок всегда рождает вопросы. Гари постарался на них ответить. В посмертной записке было сказано: «День Д. Никакой связи с Джин Сиберг. Любителям разбитых сердец просьба не беспокоиться. Конечно, можно отнести это на счет депрессии. Но тогда надо признать, что я пребываю в ней всю свою сознательную жизнь и что именно она помогла мне состояться как писателю. Так в чем же причина? Возможно, ответ следует искать в названии моей автобиографической повести „Ночь будет спокойной“ и заключительных словах моего последнего романа: „Лучше не скажешь“. Я наконец достиг предела самовыражения. Ромен Гари».