Сигрид Гордая: как мстительная славянка вошла в историю Швеции, Дании и Норвегии

Польский король Болеслав Храбрый прославился, в основном, тем, что постоянно воевал с окружающими славянами (чехами, полабами, новгородскими словенами и киевскими полянами), так же постоянно женился и разводился и нрав имел дикий, вспыльчивый и надменный. В некотором роде он был польским аналогом князя Владимира Святого.

А аналогом Болеслава был король Швеции Эрик. Если Болеслав изгнал собственного брата ради власти, то Эрик — отравил. Как и Болеслав, Эрик постоянно завоёвывал соседей. Впрочем, таковы были многие правители того времени. Нам же интересна жена Эрика — она же сестра Болеслава, Святослава, вошедшая в историю Швеции как Сигрид Гордая (потому что польские имена шведы не выговаривали, приходилось выкручиваться).

Кстати, к Владимиру Эрик тоже имела отношение: дочь сына Эрика, Ингигерда, стала женой сына Владимира Ярослава, известного теперь как Мудрый. И невесткой Эрика, то есть тёщей Ярослава, была тоже славянка — из племени бодричей.

Но вот Святослава тут ни при чём. Для Эрика польская княжна стала второй женой, притом не то, чтобы по своей воле — этим браком, как водится, Болеслав и Эрик закрепили свой союз. Эрик был намного старше своей жены и, вероятно, не то, чтобы самый приятный муж на свете — но Сигрид пробыла за ним замужем не больше трёх лет, так что нельзя сказать, что этот брак сломал ей жизнь. Молодая, красивая (так утверждают саги), знатная и, возможно, правительница-регент при сыне Эрика Олафе, она моментально заинтересовала женихов — и прославилась именно обращением с ними, которое трудно назвать приветливым… Но, надо признать, причины у неё для этого были веские.

Слишком назойливые женишки

Святослава заинтересовала сразу двух правителей, которых трудно было назвать ближайшими соседями. Первым был Харальд Гренске — конунг Гренланда (ныне территория Норвегии), вторым — князь из Гардарики Виссавальд (старший брат Ярослава, Всеволод, сын Рогнеды Полоцкой).

Если верить Дмитрию Лихачёву, второй в то время не был князем уже давно — его в детстве посадили на престол, но почти тут же выкрали и вывезли в Швецию, к родственникам матери, потому что семья Рогнеды очень сильно не любила Владимира и сотрудничать с ним не хотела совершенно никак. Возможно, именно поэтому Сигрид пыталась отказать ему в женитьбе — однако назойливый жених всё никак не понимал намёков и то и дело наезжал в гости.

Харальд же был отличным женихом, кроме одного нюанса… Как прямо указала ему Сигрид — он был уже женат. Харальд не растерялся и заявил, что всегда можно одну жену, похуже, бросить, и другую, получше, взять.

Такой подход Сигрид не очень понравился: всегда может оказаться потом, что муж где-то нашёл жену получше, так что назойливому сватовству Харальда она была очень не рада. И когда он в очередной раз завис у неё, дегустируя нехитрые скандинавские алкогольные напитки вместе с Виссавальдом, Сигрид пригласила их обоих в баньку и подожгла. Не очень по‑христиански так поступать, но Сигрид никогда не была христианкой. И это, кстати, породило историю со следующим женихом.

Пощёчина, которая стоила королевства

Одним из претендентов на красоту Святославы был король Норвегии Олаф Трюгвассон. На опыт Виссавальда с Харальдом он смотрел сквозь пальцы: он-то не такой неудачник, так что свататься к Сигрид принялся смело и даже, пожалуй, нагло. Для начала он, по обычаю, послал подарок, приняв который, Сигрид согласилась бы стать его женой. Это был массивный золотой браслет. Но стоило прекрасной вдове надеть его на руку, и браслет на глазах у всех разломился… Он был только позолочен!

Святослава в негодовании Олафу отказала, но он оказался не меньше настойчив, чем Харальд: приехал сам и долго уговаривал Сигрид выйти за него замуж. И почти уговорил, ведь, как ни крути, у него хватало земель, которые уж точно не была фальшивыми, и мечей, чтобы добыть ей настоящих золотых браслетов, но тут он поставил ей условия: мол, не с руки мне с язычницей путаться. Прими христианство.

Сигрид ответила, что будет верить в своих богов дальше, и ей всё равно, во что верить Олафу. «А почему же тогда я должен жениться на тебе, языческая собака?» завопил конунг и прилюдно ударил невесту по лицу.

Что она могла сделать? Если бы ей было где искать защиты от таких женихов, Харальда и Виссавальда просто выкинули бы прочь из её владений безо всяких хитростей. Сигрид только сказала: «Тем самым ты нашел свою смерть». Но Олаф, конечно, посмеялся над самонадеянной славянкой, и зря. Считать ходы она, как оказалось, умела отлично — и практически тут же нашла жениха, который годился ровно на то, чтобы отомстить однажды Олафу. Это был заклятый враг её покойного мужа, датский король Свен Вилобородый.

Через пять лет Свен в союзе с пасынком Сигрид от первого брака дал огромное сражение норвежцам на море. В сражении Олаф Трюгвассон, как и обещала Сигрид, погиб, а его земли забрал себе муж Сигрид. Потому что стоило бы уяснить ещё на истории с баней — не стоит обижать Святославу Гордую.