Темные стороны Эдуарда Успенского: злой создатель добрых книг

Битва за Чебурашку

Все помнят, как выглядит Чебурашка: «Глаза у него были большие и желтые, как у филина, голова круглая, заячья, а хвост коротенький и пушистый, такой, какой бывает обычно у маленьких медвежат…» Хотя нет, такого Чебурашку, созданного Эдуардом Успенским, как раз никто не помнит. Даже для тех, кто читал книги о чудо-зверьке, он навсегда — лопоухий малыш с кроткой улыбкой, а не странноватый медвежонок с большой пастью. Этот образ стал культовым благодаря художнику Леониду Шварцману, разработавшему облик Чебурашки для мультфильмов.

В 2006 году восьмидесятишестилетний Шварцман судился за право на образ, именно на образ, внешний облик Чебурашки — нарисованного зверька, которого активно изображали на детских товарах, включая крем для малышей.

Сам Шварцман не был богатым человеком, несмотря на мировую известность. В его возрасте деньги были не лишними, так что он счёл в какой-то момент нужным обратиться к производителям крема, компании «БКР-косметикс», за выплатами за использование образа. Но компания уже заплатила создателю имени и истории Чебурашки, Эдуарду Успенскому, и платить снова кому-либо не собиралась. А Успенский не собирался, конечно же, делиться.

На резонные замечания мультипликатора и его коллег о том, что образ зверька был создан им практически с нуля и используют именно его, а не имя и не сюжеты с участием Чебурашки, Успенский показывал патент. Оказывается, он не только зарегистрировал Чебурашку как бренд — в патент вошло узнаваемое изображение, только сделанное… болгарским художником. И до того, что само изображение это придумано не болгарином, никому не было дела. Кто первый успел — тот и съел.

Этим патентом Успенский уже много лет успешно пользовался, чтобы получать прибыль и прищучивать тех, кто изображал на своей продукции или в своей рекламе Чебурашку без разрешения автора.

Активность писателя сделала его знаменитым борцом за авторское право, вот только… Как требования уважения к авторскому праву сочетаются с патентом на образ, разработанный совсем другим человеком? Станислав Соколов, завкафедрой анимации ВГИК, по этому поводу сказал откровенно: «В пылу борьбы за авторские права Успенский прихватил чужие права. Вор кричит: «Держите вора!» Он украл этот персонаж и теперь торгует им».

Сам Успенский на все вопросы отвечал, что образ создал вовсе не Шварцман. Правда, в версиях, кто именно нарисовал персонажа, путался: то говорил, что команда художников «Союзмультфильма», то — что он сам, лично, приезжая к Шварцману домой, объяснял, как надо рисовать Чебурашку. Леонид Аронович, однако, рассказывает, что к нему домой с инструкциями Успенский не приехал ни разу — ведь в книге он уже подробно описал персонажа и явно не видел причин менять ему внешность.

Кстати, Шварцман известен не одним только Чебурашкой. Он был художником-постановщиком серий мультфильмов про семью беспокойных обезьянок, про котёнка по имени Гав и про попугая, мартышку и удава. Работал он также над «Снежной королевой» и «Варежкой», шедеврами советской мультипликации.

Дети? Фу!

Понятно, что любовь к деньгам ни одного человека не сделала честнее и благороднее. Но почему бы не уважать своего читателя, главный источник своих денег? Состоятельным человеком Успенского делали дети — это они просили у мам и пап ещё раз показать им мультфильм про деревню Простоквашино и прочитать книгу о любимых героях, это они вдохновляли родителей купить ранец, пенал, ящик для игрушек и что угодно ещё с персонажами зачитанных книг Успенского.

Тем не менее, писатель своих маленьких читателей, похоже, не очень любил. В силу финансовой необходимости он давал благостные интервью и устраивал встречи с детьми, но окружающие то и дело слышали от него грубости в сторону девочек и мальчиков. Известен, например, случай, когда он спросил: «Можно, я этой девочке пенделя дам?» про маленькую читательницу, которая задала непонравившийся ему вопрос. «Я не обязан любить детей», — повторял он, объясняя свою позицию.

В этом отношении он был, конечно, прав. Никто не обязан любить всех детей на свете. Проблема была в том, что он не любил и родную дочь, Татьяну. По крайней мере, так считает она сама.

В мае 2020 года социальные сети бросились обсуждать открытое письмо Татьяны, в котором она говорила, что её отец был жестоким человеком, и его имя не годится для название премии по детской литературе. «Конечно, про мёртвого что угодно можно сказать, он не может защититься», — вот распространённая позиция комментаторов. Однако Татьяна рассказывала всё то же самое о своём отце и раньше.

Сам Успенский утверждал, что Татьяна поссорилась с ним потому, что хотела его денег. А он хотел, чтобы она научилась зарабатывать сама. Звучит здраво и ситуация выглядит житейской.

Впрочем, даже при таком раскладе здраво выглядит и ожидание дочери, что отец-мультимиллионер будет хоть немного помогать своему ребёнку. Например, в решении жилищного вопроса. На деле же отказ Успенского в помощи выглядел немного по‑иному, чем совет работать самой (Татьяна, кстати, работает). Был случай, когда Татьяна заехала к нему с мужем после аварии, в которую они попали — просто чтобы отдышаться, прийти в себя. Дом отца Татьяны оказался в тот момент рядом. По её рассказам, Успенский с порога потребовал от них идти куда-нибудь еще. В больницу, например. Но опять же: любить и поддерживать отношения даже с близкими родственниками насильно не заставишь. Как сложилось — так сложилось. Однако ясно, почему Татьяне обидно.

Эдуард Успенский, по словам дочери, всегда был резок и груб со всеми домашними и не стеснялся приложить руку, когда ему этого хотелось. Кроме того, изменяя жене, он использовал дочь как посыльную между ним и женщиной, с которой у него были отношения, — дочь это смущало и расстраивало. Наконец, самый неоднозначный его поступок по отношению к дочери: когда дочь была ещё подростком, он отдал её жить в настоящую секту. Чтобы исправили. Секта принадлежала тому самому Виктору Столбуну, на которого возбудили было уголовное дело в 1987 году, но очень неожиданно прикрыли — по слухам, среди клиентов Столбуна было много влиятельных людей.

Секта в стране советов

Анна Чедия Сандермоен, автор автобиографической книги «Секта в доме моей бабушки» и сама отданная в детстве в общину Столбуна, хорошо понимает, о чём говорит Татьяна Успенская. Она подтверждает слова Татьяны Эдуардовны: Таню просто отвезли чужому мужчине для воспитания — без каких-либо способов контроля. Виктор Столбун теоретически мог сделать с девочкой-подростком что хотел. Брошенная отцом (а как это ещё воспринять в таком возрасте?), Таня не знала, к кому могла бы обратиться за помощью.

И Анна, и Татьяна вспоминают, что в общине Столбуна действительно были повёрнуты на «исправлении». Столбун заявлял, что все вокруг больны шизофрений и испорчены, и говорил, что только он может всех вылечить и сделать хорошими людьми.

С этой целью детей по очереди оскорбляли друг при друге, унижали, а тех, кого Столбун счёл безопасным для себя бить, — били. Правда, обе бывшие участницы секты утверждают, что не всех. Детей важных людей не трогали, но зато наблюдать им за побоями приходилось. Физические наказания применялись часто и были разнообразны. Создание новых людей по Столбуну проходило в спартанских условиях: дети спали где попало, порой на полу, страдали вшами и болезнями антисанитарии.

Активно применяли и исцеляющий труд. Столбун отвозил детей, которые должны были под его началом особенно успешно усваивать школьную программу, работать в поле. В СССР школьники могли позволить себе заработать таким способом. Вот только юные работники из секты Столбуна не видели никаких заработков. Они трудились под угрозой наказаний, под постоянные слова, что они не нужны своим матерям-проституткам (это была самая частая характеристика матерей в устах Столбуна, по свидетельству Анны Чедия), что они никому не нужны, пока не исправятся.

Секта была известна не только тем, что в ней жестоко обращались с детьми. Известным людям Столбун предлагал излечиться от алкоголизма при помощи странной методики. Им, по рассказу писательницы Зимяниной в соцсетях, смазывали зад анестетиком, чтобы холодком продёрнуло. Якобы это посылает особые сигналы в мозг, усиливая контроль над поведением.

Что касается Татьяны, в какой-то момент ей удалось сбежать из секты. Её с двумя мальчиками — чтобы смотрели друг за другом — отправили в город за продуктами. Но Таня просто села в электричку до Москвы. В столице выпрашивала мелочь у прохожих, чтобы на метро добраться до дома. Когда дочь явилась, отец ни слова ей не сказал — будто вообще ничего не произошло. В эту секту, по словам той же Зимяниной, он отдавал много денег и, насколько известно, никаких претензий по поводу дочери никогда Столбуну не выдвигал. Впрочем, самого Эдуарда Николаевича в таком случае самого можно было считать жертвой секты, он явно находился под влиянием её создателя.

Скандалы, скандалы, скандалы

Даже приятели описывали Успенского как человека скандального, грубого, унижающего в общении собеседника. Когда его бывшая жена — Элеонора Филина — описывает именно такое поведение Успенского дома, нет сомнений, что она не лжёт. С чего бы среди зависящих от него людей грубияну было преображаться?

Одна из причин, по которой Успенский рассорился с дочерью — её поддержка Филиной. Когда писатель в разговоре с ней грубо отзывался о бывшей жене, Татьяна спросила, как это может быть, что в отношениях только один белый и пушистый, а другой — инфернальное зло.

Элеонора Филина описывает Успенского так: «Я считаю, что Эдуард Николаевич любит только себя, а других использует, проявляя интерес к человеку до тех пор, пока тот ему нужен. Долгие годы при нем состоял секретарь, служивший верой и правдой. Однажды он серьезно заболел. И Эдуард Николаевич каждый день звонил ему, чтобы выяснить, выполнил ли тот, наконец, его поручение, забывая даже поинтересоваться самочувствием помощника», — с возмущением рассказывала она изданию «Караван историй».

Когда Успенский женился на Элеоноре Филиной, с ними стал жить и её сын Влад. Но мальчик Успенского раздражал. Однажды он заявил, что пасынок недостоин жить в «такой большой» комнате, и выкинул из спальни мальчика все вещи Влада. Дом принадлежал Успенскому, и Владу пришлось переместиться туда, куда пустили — под самую крышу, на чердак. Впрочем, это принято сейчас называть «на мансарду». Когда писатель замахнулся на подростка и тот блокировал удар, в бешенстве отчим стал угрожать пасынку, что страшно его изобьёт.

Постоянная агрессия стала причиной ухода Филиной, и это Успенский простить жене не мог. Он обрушил на неё потоки обвинений в жизни и в интервью. Говорил, что она его обирала, что изменяла ему направо и налево.

Кроме того, он выставил Филиной счёт за проживание в его доме во время супружества. Никаких шуток: он обратился в суд с иском на взыскание с Элеоноры суммы в семь с половиной миллионов рублей. Кроме того, уже после развода писатель установил слежку за Филиной и искренне возмущался тому, что свободная теперь женщина встречается с другим мужчиной. Он пробовал поделиться своим возмущением и с дочерью Татьяной, но не нашёл с её стороны понимания…

Не умаляя заслуг Эдуарда Успенского перед детской литературой, стоит признать: называя премию в этой области его именем, мы не можем отказаться и от обсуждения личности писателя. Отдавая должное создателю культовых персонажей и целых миров, нельзя замалчивать факты насилия по отношению к домашним и неэтичного поведения в отношении коллег. В общем, Чебурашки отдельно, поступки — отдельно, и любовь к первым никоим образом не должна закрывать глаза на вторые.