Аутист, подагрик, гений: нелюдимый старец Микеланджело

В начале сентября 2021 года стало известно, что итальянские исследователи, изучив домашние тапочки Микеланджело, смогли установить его рост: он составлял 160 сантиметров. Смоделированные ими описания внешности художника совпали со свидетельствами легендарного биографа Джорджо Вазари — весьма вероятно, что Вазари был прав, рассказывая и о состоянии здоровья Буонарроти.

Чудак и затворник

На переднем плане рафаэлевской «Афинской школы» сидит в задумчиво-вальяжной позе мужчина со стилусом. Согласно традиционной трактовке, это Гераклит Эфесский, угрюмый философ, считавший главными идеалами человеческой жизни самопостижение и умеренность. Однако историки искусства обращают внимание: Гераклит имеет очевидное портретное сходство с Микеланджело Буонарроти, старшим современником и земляком Рафаэля.

Выбор модели неслучаен: проживший долгую жизнь (о чем, впрочем, Рафаэль, умерший молодым намного раньше своего коллеги, знать не мог) Микеланджело со временем становился все более и более мрачным и нелюдимым.

Онколог эпохи Возрождения

Как и многие живописцы эпохи Возрождения, Микеланджело Буонарроти отличался пристальным вниманием к человеческому телу: изучал анатомию, легко распознавал аномалии во внешности людей. В 2001 году онколог Джеймс Старк опубликовал исследование, в котором назвал Микеланджело «своим коллегой». Как отмечает Старк, знаменитая скульптурная группа «День и ночь», украшающая гробницу Джулиано Медичи в церкви Сен-Лоренцо (Флоренция), свидетельствует о том, что мастер разглядел у модели рак груди. Рассмотрев скульптуру «Ночь» и сравнив ее левую и правую грудь, онколог пришел к выводу, что все внешние признаки — обширная выпуклость вокруг соска, деформированные сосок и кожа вокруг груди — указывают на запущенную форму рака.

Будучи чрезвычайно богатым человеком, жил художник скромно и уединенно, продолжая трудиться до глубокой старости. Редких друзей, которых он не отпугнул язвительными и дерзкими высказываниями, Микеланджело никогда не угощал, но и сам подарки не принимал: жить, по его мнению, нужно в бедности и самоотречении, а подарок обязывает человека ответить таким же или еще более ценным презентом — что только множит излишние траты.

Как следствие, его считали чудаком. Правда, один из первых биографов художника, Джорджо Вазари, защищает своего приятеля: «Он обожал искусство, которое обязывает человека к одиночеству и размышлению. И неправы те, кто видел в этом чудачество или странность», — пишет Вазари в своих знаменитых «Жизнеописаниях прославленных живописцев, скульпторов и архитекторов».

Первый в истории «аспи»?

Более поздние исследователи и вовсе отказывают Микеланджело в психическом здоровье. Целая серия публикаций по этому поводу вышла в свет в начале 2000-х годов. Сначала ученые из Тринити-колледжа в Дублине, внимательно перечитав две биографии за авторством людей, общавшихся с Буонарроти лично (помимо Вазари, это еще Асканио Кондиви), обнаружили у художника признаки аутизма. От этого диагноза, по их мнению, шло и нежелание Микеланджело лишний раз контактировать с людьми, и свойственная великому живописцу словесная агрессивность: он мог ни за что ни про что оскорбить гостя или тем более коллегу по художественному цеху. Люди, страдающие аутизмом, могут так делать без злого умысла, поскольку не считывают социальный контекст и с трудом распознают эмоции окружающих.

Дальше пошел исследователь Майкл Фицджеральд, уточнивший эту теорию и распространивший ее на многих других деятелей искусства прошлого. В 2004 году он выпустил книгу «Аутизм и творчество», где собрал доказательства наличия такого отклонения у Микеланджело, Исаака Ньютона, Чарлза Дарвина, Сократа и даже Альберта Эйнштейна, который застал уже эпоху массовой диагностики аутизма.

По мнению Фицджеральда, флорентийский художник страдал легкой формой этого заболевания, так называемым синдромом Аспергера. Это отклонение названо в честь австрийского педиатра Ганса Аспергера, описавшего нарушения в развитии, связанные с социальным взаимодействием. «Аспи» отличаются от здоровых людей той или иной степенью притупленности «невербалики»: им трудно распознавать эмоции окружающих, читать подтексты и узнавать иронию, причем в крайних формах эти затруднения перерастают в абсолютную неспособность коммуницировать с другими. При этом нередко те, у кого диагностирован синдром Аспергера, обладают недюжинным талантом в математике, музыке или изобразительном искусстве: ограниченные в социальном плане, они компенсируют это гораздо более эффективным применением способностей собственного мозга.

Микеланджело, отмечает британский исследователь, отличался крайним эгоцентризмом, обладал повышенной чувствительностью, слыл исключительным педантом и неадекватно воспринимал события повседневности, например, проявил удивительное бесчувствие на похоронах брата. Правда, подобная аргументация напоминает сюжет повести «Посторонний» Альбера Камю, главного героя которой судили, по сути, за недостаточную скорбь по матери. Но разве можно требовать пиетета к «земным» проблемам от человека, четыре года своей жизни потратившего на роспись Сикстинской капеллы, центральное место в которой занимает гениальная фреска «Сотворение Адама»? Глубоко изучая библейские сюжеты и неделями размышляя об образе Бога и смысле Книги Бытия, трудно не абстрагироваться от быта, суеты и событий, повторяющихся изо дня в день, — с этим едва ли поспорит самый убежденный атеист.

О вреде запахов

Еще одну теорию относительно здоровья Микеланджело выдвинули в 2016 году итальянские медики. Группа ученых во главе с Давидом Лаццери заявила, что живописец страдал остеоартритом, болезнью суставов. Свои выводы они строят на сравнительном анализе портретов художника: на изображениях 60-летнего Микеланджело его левая рука выглядит совершенно здоровой, на картине, где ему 65 лет, кисть отличается подозрительной припухлостью, а на портрете, сделанном через 36 лет после смерти Микеланджело (то есть по памяти), налицо явные свидетельства прогрессирующей проблемы с суставами.

Исследователи предполагают, что состояние Буонаротти ухудшилось из-за работы с инструментами для отделки камня при создании скульптур. К этому периоду относятся, к примеру, фигура скорчившегося мальчика и бюст Брута — произведения исключительной технической сложности, требовавшие долгого кропотливого труда.

При этом Лаццери с коллегами отметают другую медицинскую гипотезу — о том, что у Микеланджело была подагра, — но соглашаются с тем, что он мог быть подвержен депрессиям и головокружениям. Причина проста: красители и растворители в XVI в. были гораздо токсичнее, чем современные. К тому же долголетие художника (а он скончался в невероятные по тем временам 88 лет!) могло сослужить и своеобразную злую шутку: чем дольше ты вдыхаешь вредные вещества, тем больший урон они наносят здоровью. Микеланджело поступил учеником к Доменико Гирландайо в 1488-м, когда ему было тринадцать, то есть за всю жизнь Буонарроти провел в душных мастерских три четверти века! Этот срок не идет ни в какое сравнение с тем же Рафаэлем, начинавшим у Пьетро Перуджино в 18 лет и умершим в тридцать семь.

Добавить к этому изумительное трудолюбие флорентийца — и поверить в теории об артрозе, подагре и обмороках от отравлений химическими парами совсем легко. Правда, организм его определенно обладал немалым запасом прочности, на что также обращает внимание Вазари: «В августе 1561 года состояние здоровья Микеланджело ухудшилось. Он рисовал три часа подряд, стоя на каменном полу босыми ногами, внезапно почувствовал сильные боли, все тело свело судорогой, он потерял сознание. Несколько дней спустя он как ни в чем не бывало опять ездил верхом и работал над эскизами ворот Порта Пиа».

По всей видимости, подобные приступы не были редкостью, но знали о них немногие, ведь попасть в дом к живописцу можно было только по личному приглашению.

Смерть Микеланджело принял столь же стоически, как и приходы болезни. Еще 12 февраля 1564 года, за 6 дней до смерти, он работал в Риме над скульптурной группой «Пьета», проведя целый день на ногах. Через день у него начался жар, только тогда он согласился лечь в постель. «В полном сознании в присутствии друзей и слуг он завещал «свою душу — Богу, а свое тело — земле», пожелал быть похороненным в его милой Флоренции, куда он жаждал вернуться «хотя бы мертвым», — рассказал Даниеле да Вольтерра в письме к Джорджо Вазари в марте того же года.