Были ли пираты в русской истории

Вратные подвиги

Отечественное пиратство берет свое начало вовсе не на развалах, где торгуют контрафактными DVD, а в древнем Новгороде. Если тебе довелось там бывать в XI веке, ты наверняка обратил внимание на Золотые ворота храма Софии. Тебя уже тогда смутило, почему памятник русского зодчества снабдили почти готическим элементом дизайна.

Так знай же, что Золотые ворота, еще в бытность их медными, украшали крепость Магдебург. Оттуда их в X веке свинтили эстские пираты и повезли в столицу Швеции, Ситгуну. Но не доехали. Враждовавшие со шведами новгородцы в морском сражении отбили ворота у конкурентов (кстати, утопив часть деталей).

Потом их покрыли позолотой (вероятно, чтобы скрыть отпечатки пальцев) и навесили на храм Софии. Вообще, воротам не стоялось на месте: в 1570-м Иван Грозный перенес их в Александровскую Слободу.

В летописях двух древнейших каспийских портов, Дербента и Ширвана, сохранились нелицеприятные записи о том, как в IX–X веках эти города подвергались набегам русов. Будь у нас в России нормальные режиссеры, на основе этих летописей можно было бы снять масштабный эпос. Ведь там есть все: убийства, поджоги, «увод в полон тысячи дщерей» (то есть незамужних девушек).

Увы, сегодня осталось мало охотников расшифровывать ширванские каракули, а ни одного славянского документа, подтверждающего факт набегов, время предусмотрительно не сохранило. Наши историки предпочитают все отрицать: мол, мало ли кого могли принять за русов жители каспийских портов (ведь у пиратов было не принято представляться).

А вот британские хронописцы во главе с Норманом Дэвисом уверены: зверства на Каспии учиняли бродники — предки казаков, которые любили собраться большой толпой и за сравнительно небольшие комиссионные разграбить какой-нибудь населенный пункт в пользу киевского князя или хазарского кагана. Волосы у них, кстати, были подозрительно русыми.

И за борт ее бросает…

Если вдуматься в содержание культовой застольной песни «Из-за острова на стрежень», то возникает резонный вопрос: откуда у Стеньки Разина, простого казака, пусть даже и вставшего на темную сторону силы, взялась персидская княжна? Да и острогрудые челны штука довольно подозрительная, особенно если учесть, что русские суда XVII века были преимущественно плоскодонными. Беда в том, что вдумчивые люди редко напиваются до такого состояния, чтобы затянуть эту песню.

Между тем персидские хроники проливают кое-какой свет на историю с княжной. В них ясно говорится, что Степан Разин до начала своей сольной карьеры был одним из страшнейших каспийских пиратов. Причем особый цинизм Стенька проявил в походе на Персию в 1667 году.

В то время Разин командовал армией почти в 6000 человек. Ясное дело, кораблей для всей оравы атаман найти не смог. Поэтому он пошел на хитрость: сам поплыл морем (с тремя сотнями лучших бойцов), а большую часть армии пустил берегом. По официальной версии, поход Разина был призван освободить славян Каспия, которых персы использовали в качестве рабов.

Но на самом деле Разин просто формировал донской флот, отбирая корабли у персов. Близ города Астрабада Разин пустил ко дну армаду купеческих судов. Лучшие корабли (те самые, острогрудые) атаман оставил себе. Но, увы, увлекшись погоней за персами, он попал под Астрабадом в засаду. Из-за неудачных маневров арьергард казачьей армии попал в плен. Конец? Ну уж нет!

Едва оказавшись в ставке персов, Разин объявил, что хочет переметнуться. В знак своей покорности он передал шаху Астрабада богатую казну (предусмотрительно награбленную в дороге), персидские корабли (якобы отбитые у «других пиратов») и верительные грамоты на русском языке (поддельные). Не знавший русского шах купился на трюк с грамотами и пригласил Разина в город, запретив ему брать с собой оружие. По словам персидских историков, во время встречи казак выхватил у шаха саблю и отрубил ему голову. Так это было или нет, сегодня сказать трудно, а только в 1669 году Разин вернулся на Дон с богатой добычей, на челнах и в теплой компании персиянок (тоже, кстати, острогрудых).

Минус шерсть

Главным гнездом мирового пиратства до XVIII века был остров Мадагаскар. Торговые пути в Индийском океане охранялись из рук вон плохо, поэтому английские и испанские торговые суда становились легкой добычей корсаров. Неудивительно, что две морские сверхдержавы вскоре объявили охоту на пиратов.

Почуяв, что дело пахнет жареным попугаем, Мадагаскар затеял переговоры со Швецией — единственной страной, у которой был флот и не было претензий к корсарам. В июне 1718 года скорый на подъем король Карл XII составил проект охранной грамоты, которая должна была легализовать пиратскую вольницу и сделать Мадагаскар шведской провинцией. Но из-за смерти монарха грамота так и не была доведена до ума, поэтому аннексия не состоялась. В 1721 году корона попробовала снова наладить контакт с пиратами. Безуспешно.

И тут в нашей истории появляется контр-адмирал Вильстер — шведский легионер, игравший за русскую сборную. Будучи в курсе истории с Мадагаскаром, адмирал фактически предал свою страну и отправил Петру I, у которого в то время были весьма напряженные отношения со Швецией, пространное письмо — «экстракт» сведений о пиратах. В ноябре 1723 года Петр ввел Вильстера в командный состав Ревельской эскадры и поручил ему подготовить к плаванию на Мадагаскар любой из тамошних фрегатов — например, «Декронделивде» или «Принц Евгений». Об истинной цели плавания не должны были знать даже капитаны судов. Единственным (помимо Вильстера) человеком, которого ввели в курс дела, стал адмирал Апраксин, ответственный за хозчасть.

Он в спешном порядке организовал сбор шерсти, чтобы подшить ею днище (в те времена полагали, что иначе корабли не выдержат атаки моллюсков в теплых морях). Но, увы, на ревельских складах шерсти не оказалось. Январь 1724 года прошел в бестолковой суете, а уже в феврале Петр и вовсе отменил экспедицию. Нет, идея заиметь в Индийском океане собственную морскую базу ему по-прежнему нравилась, просто из Лондона в Петербург пришло известие о том, что пиратов на Мадагаскаре разбили и никаких колоний там больше нет, лишь отдельные гавани с парой-тройкой судов…

А из шерсти, доехавшей до Ревеля только к весне, Апраксин наверняка связал себе много хороших носков.

Начальник камчатских

Граф Мауриций Август фон Беневский был не совсем пиратом и уж совсем не русским, как ты мог понять по его фамилии. Однако был в его биографии эпизод, оправдывающий его появление на этих страницах.

Август родился в 1741 году в Словакии, но военную карьеру сделал в Польше, которая во второй половине XVIII века активно воевала с Россией. В 1770 году Беневского взяли в плен и под конвоем отправили на Камчатку, в город Большерецк.

Большерецкий острог, и без того довольно неуютный, польскому графу пришлось делить с девяносто тремя другими ссыльными. Считалось, что с Камчатки бежать невозможно, поэтому даже убийц там особенно не охраняли. Отчаянный поляк воспользовался халатностью персонала и в ночь на 27 апреля 1771 года поднял восстание. Комендант острога был убит, а в руках ссыльных оказались запасы пушнины, оружие и небольшой галиот «Святой Петр». На нем-то повстанцы и уплыли с Камчатки. И это, кстати, был еще не грабеж. За пушнину Беневский «расплатился» расписками, в которых именовал себя «пресветлейшим республики Польской резидентом и регементарем».

Плавание с самого начала не задалось. У новоявленных пиратов не оказалось карты, к тому же Август рвался в Европу, а намерения его спутников выглядели не столь определенно (перспектива быть принятым в лучших домах Европы светила далеко не всем, а точнее, только Беневскому). В результате на судне созрел заговор. Когда корабль стал на якоре близ одного из островов Курильской гряды, пятнадцать «дежурных» договорились обрубить швартовы и увести корабль. Узнав об этом, Беневский тут же свернул стоянку, взял заговорщиков в плен и на следующий же день высадил их на необитаемом острове с небольшим запасом ржаной муки.

28 мая 1771 года «Святой Петр», изрядно побитый штормами, достиг острова Сикоку, где его команда учинила жуткий разбой. В летописи острова польский граф навсегда войдет как «пират Тхон Бенгоро».

В августе «Святой Петр» потопил несколько джонок в бухте Тайваня. Что интересно, Беневский приказал своей команде выловить и похоронить убитых. С разбоем, видимо, было покончено. К марту 1772 года граф достиг Макао и, кстати, стал первым славянином, приплывшим в этот китайский порт с Востока. В Макао поляк продал потрепанный галиот и, вступив в переговоры с Россией, выхлопотал помилование для своих подельников, откупившись от повторной ссылки награбленным. После этого Беневский успел пожить в США, где принял участие в Войне за независимость. Побыл королем африканского племени. Основал город Луисбург на Мадагаскаре. Издал в Англии мемуары, в кратчайшие сроки ставшие бестселлером. Дважды присягал французскому правительству — и каждый раз предавал его. Но мы, пожалуй, поставим точку в этой истории, так как русская глава жизни Беневского закончилась еще два абзаца назад. А с ней закончилось и место на этой странице.

В Греции есть все

Даже русские пираты! Или, по крайней мере, они были там в 1769 году. Российской империей руководила уже вторая по счету Екатерина, а спокойствия в стране все не было. С севера сюда рвались шведы, с юга — турки. Именно они, воины Османской империи, представляли наибольшую угрозу для Отечества. Не без оснований считая русских (особенно казаков) варварами, турки поставили своей целью уничтожить их как самых неверных из всех неверных. Екатерина II решила в срочном порядке найти себе союзников на подвластных Турции территориях. Ими оказались, как обычно, греческие пираты, умело совмещавшие бесстыдный грабеж с национально-освободительной борьбой.

На островах Эгейского моря, в паре сотен миль от Дарданелл, возникла база российского флота. Военные корабли Екатерина покупала у англичан, на базу они приходили без флагов, тайно. Было открыто даже морское училище, в котором греческие корсары обучали заинтересованных салаг основам абордажного дела и технике поджогов. Увы, по итогам первой Русско-турецкой войны база была ликвидирована, а из греческого наследия Россия уберегла только дурацкую скороговорку про рака.

Заграница нам поможет

Пожалуй, самым знаменитым пиратом, которому удалось побесчинствовать под российским флагом, был и остается Пол Джонс — бешеный шотландец по прозвищу Черный Корсар. Герой книг Дюма, Купера, Киплинга, Честертона и даже почему-то Валентина Пикуля. До 1776 года он жил и плавал на деньги, добытые разбоем, затем взялся помогать новорожденному флоту США в Войне за независимость. После 1785 года Джонс решил отойти от дел и поселиться во Франции. Не тут-то было.

В России все было готово для очередного тайма Русско-турецкой войны. У Екатерины II были деньги, корабли, пушки. Ей не хватало лишь квалифицированных морских офицеров. После нескольких месяцев колебаний императрица сама пригласила в Россию Джонса. 15 апреля 1788 года она произвела пирата в контр-адмиралы и обязала князя Потемкина «дать Павлу Жовнесу любые полномочия для проявления своих возможностей». Пол, не обидевшись на русскую версию своей фамилии, всего через три недели после прибытия сколотил эскадру из 11 судов и наголову разбил турок в Днепровском лимане.

На один корабль Джонса приходилось пять турецких. К тому же турецким флотом командовал адмирал Эски Гассан по прозвищу — только не смейся — Смелый Крокодил. В ночь перед сражением, желая лично разведать обстановку, Джонс на легкой казачьей лодке обошел флот турок. И — не удержался. С присущим шотландцам юмором он написал смолой на борту турецкого флагмана: «Надо сжечь». И подпись поставил: «Пол Джонс». По итогам сражения, в результате которого было потоплено более 20 турецких кораблей, Екатерина II пожаловала контр-адмирала Жовнеса орденом Анны первой степени, а потом на всякий случай отказалась от его услуг. Слишком уж скандальная репутация была у бывшего пирата.

Биг ин Джапэн

Удивительно, но в стране, где любой человек старше двадцати пяти, если его разбудить среди ночи, может наизусть процитировать слова романса «Ты меня на рассвете разбудишь, проводить необутая выйдешь…», — так вот, в такой стране мало кто знает истинную историю «Юноны» и «Авось». А ведь это, между прочим, два самых знаменитых (за пределами нашей страны) пиратских судна Российской империи.

26 сентября 1804 года граф Резанов (тот самый, который Караченцов), обер-прокурор первого департамента Сената, прибыл в японский город Нагасаки с целью налаживания дипломатических отношений. Японцы посла приняли настороженно, выслушали молча, а выпроводили быстро. Потеряв уйму времени в приемных, Резанов, плохо сносивший обиды, отправился в Калифорнию и там приобрел два корабля: фрегат «Юнона» и тендер «Авось». Командование судами приняли офицеры Российско-Американской компании лейтенант Хвостов и мичман Давыдов.

Перед отплытием кораблей из Калифорнии Резанов передал капитанам секретную резолюцию, в которой приказал разграбить и сжечь японские поселения на островах Курильской гряды. По плану «Юнона» и «Авось» должны были войти в губу Анивы, истребить находившиеся там японские суда и захватить в плен годных к работе мужчин. Суда с блеском выполнили поручение. В 1806 и 1807 годах офицеры совершили два набега, в результате которых погибло несколько десятков японцев.

Резанов к тому времени уже умер, неудачно упав с лошади. Это развязало офицерам руки. В письме, направленном Хвостовым губернатору Хоккайдо, содержался ультиматум: очистить острова и не приплывать на Сахалин иначе как для торговли. Пираты обещали вернуться через год за ответом, но, к счастью, их арестовал подполковник Бухарин, комендант порта Охотск, куда «Юнона» и «Авось» зашли с трофеями на зимний прикол. Вернуть отношениям с Японией былую теплоту Россия не может до сих пор.