Что, если бы арабы победили при Пуатье?

Что произошло?

Крупное сражение, подробности которого установить крайне трудно из-за нехватки информации. Дошедший до нас суррогат: майордом франков Карл Мартелл, благодаря незаурядному полководческому таланту, одержал победу над войском омейядского военачальника Абдур-Рахмана ибн Абдаллаха, чем спас Европу от гибели.

Гибель в данном случае не означает исчезновение целой части света с карты, она означает лишь то, что территории современных Франции, Италии и Германии, скорее всего, оказались бы под властью мусульман с последующей глобальной исламизацией. В классической историографии битва при Пуатье 732 года (не стоит путать с другой битвой при Пуатье, состоявшейся в 1356 году) считается событием переломным. Историки XVIII-го, XIX-го, и первой половины ХХ-го века, как, впрочем, и многие наши современники от Эдуарда Гиббона и Леопольда фон Ранке до Уильяма Уотссона полагают, что это сражение изменило ход истории.

В самом деле могущественный Омейядских халифат столкнулся с соперником, который был ему явно не по зубам, и, потерпев поражение, навсегда отказался от идеи дальнейшего продвижения в Европу. В этом статусе битва при Пуатье угодила абсолютно во все учебники истории Средних веков и даже во многие художественные произведения.

Особенно показательно обращение к ней великого футуролога и фантаста Артура Кларка. В самом знаменитом своем романе «Фонтаны рая», действия которого происходит в далеком будущем, писатель не просто отдал дань событиям 732 года, но и подчеркнул их значимость для истории. «Почти все предложенные компьютерами схемы альтернативного развития истории сходятся на том, что битва при Туре (732) обернулась несчастьем для человечества. Потерпи Карл Мартелл, король франков, поражение, вожди ислама, вероятно, сумели бы преодолеть свои разногласия и продолжили бы завоевание Европы. Она избежала бы столетий средневекового варварства, промышленная революция началась бы почти на тысячу лет раньше, и к настоящему времени мы достигли бы не дальних планет, а ближайших звезд», — писал Кларк.

Оговорим тут сразу пару моментов. Во-первых, приведенная выше цитата является эпиграфом к одной из глав романа. Во-вторых, «настоящее время», упомянутое в тексте, — это отдаленное будущее. В-третьих, Артур Кларк немного троллит в этом фрагменте «Фонтанов рая» историков. Не забудем и еще две детали. Битва при Туре — альтернативное название битвы при Пуатье, ибо в действительности неизвестно, где именно произошло сражение. Карл Мартелл, хоть и имел в королевстве франков неограниченную власть, а все же не был его королем. Он занимал пост майордома при формальном правлении Теодориха IV из династии Меровингов.

Теперь можем вступить в заочный спор с великим Артуром Кларком. Ниже о том, случилась бы промышленная революция на тысячу лет раньше, если бы омейядскому войску удалось одержать победу над Карлом Мартеллом.

Могло ли быть иначе?

Битва при Пуатье до того мифологизирована, что вычленить из потока легенд хотя бы крупицу истины — работа скрупулезная. Франкские хроники приводят массу фантастических подробностей: например, 80-тысячое войско омейядского халифата или 37-тысячные потери, понесенные арабами.

С одной стороны, у нас есть Омейядский халифат — гигантская империя, не просуществовавшая и ста лет. В 732 году она находилась на локальном подъеме. Ее территории простирались от Пакистана до Марокко с захватом Испании и юго-западной части Франции. Вся эта гигантская махина трещала по швам, и непобедимым халифат отнюдь не выглядел. Однако омейядские войска успешно продвигались вглубь Европы, снося одно препятствие за другим и почти не зная неудач, за исключением, пожалуй, битвы при Тулузе (721), когда герцог Эд Аквитанский нанес арабам болезненное, но не критическое поражение. Военная мощь халифата основывалась преимущественно на лихой коннице, способной смести неприятеля с поля боя.

С другой стороны — крепкое и стабильное франкское государство, главная и, возможно, вообще единственная сила во всей Европе того времени. Карл Мартелл, который, напомним, не был королем, установил свою власть в государстве приблизительно в 717 году. Его главный военный актив — опытная, проверенная во множестве битв, пехота. Залог успеха — дисциплина. Мартелл каким-то образом, научил франков никогда, ни при каких обстоятельствах не разрушать строй. И именно дисциплина и выдержка решили в пользу франков исход битвы при Пуатье.

Пехота Мартелла, занявшая удобную для обороны позицию, дождалась, когда арабы ринутся в бой, выдержала несколько атак конницы, а затем обратила ее в бегство. Абдур-Рахман ибн Абдаллах погиб, приграничные территории халифата ослабли, а Мартеллу удалось не только развить успех, но и утвердить свою власть в Аквитании и на других землях современной Франции. Выиграв битву при Пуатье он, сам того не зная, заложил фундамент под будущее величие своего внука (в тот момент еще даже не родившегося). Этот внук войдет в историю под именем Карла Великого, но не о нем сейчас речь.

Что изменилось бы и прав ли Кларк?

Кларк и большинство историков совершенно точно правы в том, что, если бы Карл Мартелл проиграл, то тотальной исламизации Европы было бы не избежать. Франки действительно были последним оплотом христианства. За их спинами не было той силы, которая могла бы противостоять омейядскому воинству. Абдур-Рахман или другой полководец халифа легко мог бы вторгнуться в Германию или на север Италии, а при желании пойти и дальше на восток. Армии круче пехоты Карла Мартелла в Европе в тот момент не было.

Но вот какая штука. Омейядский халифат — это колосс на глиняных ногах, вдобавок с глиняным мозгом и глиняным сердцем. Титанических размеров империя была нестабильна. Халиф Хишам, на чье правление пришлась битва при Пуатье, в 732 году решал проблемы куда более серьезные, чем поражение от франков. Его страна трещала по швам. Халиф пытался покорить Азию, но терпел неудачи в битва с хазарами и тюрками, поминутно отвлекаясь на восстания, возникавшие то в Пакистане, то в Месопотамии, то в Северной Африке.

Хишам — последний правитель, при котором халифат подавал признаки жизни. В 744-м в династии Омейядов произошел раскол. За этот год в стране сменилось три халифа. Последний правитель Империи Марван II поднять халифат с колен не сумел. В 750-м он потерпел поражение в битве на реке Большой Заб, после которой Омейядский халифат прекратил свое существование.

Все это говорит о том, что поражение от Мартелла было для омейядов локальным. Гвоздь в крышку гроба халифата вбило не оно, а внутренний раскол и отсутствие внятной системы управления огромной и многонациональной страной. Если бы не династический кризис, омейяды могли бы вернуться и взять реванш.

Что же касается тезиса о промышленной революции, которая началась бы на тысячу лет раньше, то, пожалуй, его следует отнести к разряду тонких шуток Артура Кларка. Для начала просто сверим часы. Ключевая дата, от которой многие историки отсчитывают начало промышленной революции, — 1775-й год, когда Джеймс Уатт изобрел паровую машину. Отнимаем тысячу лет. Выходит, выиграй Абдур-Рахман битву при Пуатье, и промышленная революция началась бы в 775 году. Да, восток был тогда куда более искушен в науках, чем запад, но не до такой степени. Между арабскими учеными VIII-го века и паровой машиной лежит пропасть. И никакая битва не уменьшила бы ее. Ускорить прогресс так, чтобы за сорок лет пройти тысячелетие… Ну, ладно, пошутили и разошлись.

Куда важнее дела Европы. Мы не зря упомянули Карла Великого. Вот для него, как и для франков, битва при Пуатье имела судьбоносное значение. Потому что не случись деду одолеть арабов, и внуку попросту не на чем было бы строить свою грандиозную империю. До Рима омейяды, может быть, и не дошли бы, но вот королевство франков точно пришло бы в упадок и было бы разгромлено. Франция прожила бы следующую тысячу лет под мусульманским государством, «Песнь о Роланде» никогда не была бы сложена, собор Парижской богоматери не был бы построен. Париж, вероятно, был бы деревней, а Дюма, Гюго, Джо Дассен и Ален Делон говорили бы, писали и пели на каком-то совершенно другом языке.