Образ героя, спасающего красавицу от чудовища, — один из древнейших в мифологии (идущий из тех времен, когда красавицам на самом деле сплошь и рядом была нужна такая помощь). В христианской цивилизации главным специалистом по этому делу стал святой Георгий, который, согласно легенде, спас некогда бейрутскую царевну не то от змея, не то от дракона, не то от крокодила.
Вообще-то святой Георгий еще много чего героического сделал. Например, пережил семь разных, но одинаково мучительных казней (в ассортимент входили раскаленные сапоги, ямы с негашеной известью и прочие изыски), но каждый раз все-таки не умирал. И лишь на восьмой день его мучитель, император Диоклетиан, сумел избавиться от святого, банально, без затей отрубив ему голову.
Но мучеников в христианстве много, а вот рыцарей, спасавших дам, ощущалась явная нехватка, поэтому Георгий стал одним из самых популярных святых в мире. Например, он является официальным покровителем Англии, Грузии и Москвы.
Поэтому неудивительно, что святого Георгия бесконечно высекали в мраморе и отливали в бронзе. Выкладывали в витражах и рисовали на холстах. И сейчас, рассматривая всех этих Георгиев, мы сталкиваемся с интересным фактом. Хотя и несколько пугающим.
Все дело в том, что век от века змей растет.
Из козявки с лапками, которую мы встречаем на самых древних изображениях, из жалкой змееобразной сосиски, надетой на копье святого, как на шампур, он постепенно превращается сперва в крепенького мутанта с мускулистыми ногами, потом, отращивая дополнительные конечности, потихоньку перерастает и самого Георгия, и его лошадь. А на самых современных работах авторам еле-еле удается найти клочок пространства, чтобы впихнуть туда субтильного святого, ибо все остальное место занимают обильные телеса гигантского монстра.
Так что случилось со змеем?
Со змеем случилось изобретение пороха и атомной бомбы. А если проще, то человек стал ощущать себя настолько сильным и могущественным, что теперь его козявкой, пусть и зубастой, не напугаешь, особенно если она нарисованная.
Да если и живая — тоже. Например, согласно информации Испанской федерации ассоциации туроператоров интерес как туристов, так и местных жителей к корриде неуклонно падает из года в год. Потому что сражение человека с быком за последние века превратилось из безрассудного подвига в издевательство над маленьким и беззащитным животным.
Пусть тореро по-прежнему реально рискуют жизнями, как и их дедушки, уворачиваясь от выставленных рогов, но коллективное бессознательное на зрительских трибунах отлично понимает: на самом деле, чтобы превратить любого быка в большой бифштекс, современному человеку достаточно слегка шевельнуть указательным пальцем.
И это же коллективное бессознательное уже не может сдержать пренебрежительной усмешки, глядя на древние изображения Георгия Победоносца. Змей, который еле достает тебе до колена? И это вы называете драконом? Ну напишите тогда героическое полотно «Почтальон, побивающий сумкой спаниеля»!
Что случилось с либидо?
Свое любопытное объяснение драконьей раскормленности предлагает психоанализ. Вообще, надо понимать, что в христианской традиции дракон никогда не воспринимался как банальный злобный ящер. Священное Предание — это не фэнтези (хотя местами и похоже). Нет, дракон, змей — это воплощение первородного греха, душевной скверны, это фактически тот самый змей, который соблазнил Адама. А Георгий воспринимался как обновленный Адам, Адам-христианин, сумевший-таки справиться с пороком.
Психоанализ, который вообще обожает работать с мифами, вцепился в дракона всеми руками. Например, исследователь психоанализа Петр Мельников в своей работе «К вопросу об изучении мифологии власти в раннем психоанализе» пишет: «Эта победа представляет собой в рамках ортодоксального психоанализа победу морали над необузданным влечением». Так что в условиях данной теории Георгий — это человек, грубо говоря, откручивающий голову змею своей похоти.
Если рассматривать этот вопрос в таком ключе, все становится понятно. Современный человек, надо отдать ему должное, конечно, сражается с соблазнами в меру своих сил, но только соблазнов становится все больше, больше и больше.
Соблазн, скажем, не дописывать эту статью прямо сейчас, а пару часиков позависать в «Дьябло» был совершенно незнаком во времена, когда змеи были еще совсем маленькими. А XXX-сайты, а мини-юбки, а чипсы, в конце концов?!
Так что случилось со зрителем?
Изучая старинные картины и иконы, мы должны понимать одну важную вещь. Наши предки не умели так видеть мир, как видим его мы. У них не было компьютеров, кино, фотографии, ярких иллюстрированных книг в большом количестве. А большая часть жителей средневековья, например, если где и видела живопись, то либо в своей церкви, либо в виде росписи на сундуке, сделанном соседом-столяром.
В отличие от нас, человек прошлого перед своим носом созерцал обычно реальность, и только реальность, причем довольно однообразную. Информацию же он чаще всего получал через слух, поэтому гораздо хуже нас умел мыслить зрительными образами. Зато он умел мыслить символами.
Символ сам по себе имел для него глубочайшую художественную убедительность, не требовавшую детальных подробностей. И, глядя на библейскую миниатюру, изображающую гигантское морское чудище Левиафана, готовящегося пожрать царство, средневековый человек вполне безмятежно относился к тому факту, что больше всего изображенный художником Левиафан смахивал на некрупную селедку. Картинка была лишь кодом, передающим последовательность символов.
Средневековый человек не ждал от нее ни реализма, ни красочной детализации. Ты же не застываешь перед дорожным знаком «Осторожно, дети!», изумленно вопрошая: где у этих детей глаза, носы, волосы или вообще хоть что-нибудь, что указывало бы на их принадлежность к роду человеческому?
Так что случилось с Георгием?
Но есть и еще одна, пожалуй, самая важная причина роста дракона. Если вернуться к тому же Фрейду, то Георгий — это как бы всеобщий архетип мужчины. Активный и агрессивный чемпион в борьбе Порядка с Хаосом (вот женщина как раз ближе к стихиям, хаосу перворожденному).
На Георгия как на носителя копья по праву рождения (да-да, фрейдистские ассоциации тут вполне уместны) человечество возлагает определенные надежды, поэтому мальчиков всегда воспитывали несколько иначе, чем девочек.
Важнейшей функцией девочки биологические и социальные законы определили способность к физическому выживанию. Хоть чучелком, хоть тушкой девочка должна сохранить свою жизнь, вырасти и родить потомство. Любые действия, которые ставят под угрозу ее жизнь и безопасность, объявлены неприличными для молодой леди. Ей нельзя лазить по деревьям, драться и объезжать диких коней, а надо быть покорной и уступчивой, уметь легко подчиняться насилию, ибо все это гарантирует ей наилучшие шансы на выживание.
Гены, живущие в девочке, вовсе не хотят, чтобы она с мечом в руках выходила отражать захватчиков. Гены полагают, что при таком положении дел у нашего вида будут не только проблемы с вариативностью генофонда — наш вид вообще может ненароком исчезнуть.
А вот встроить, впечатать свои гены в генофонд захватчиков девочкам удается куда лучше, чем мальчикам — по вполне понятной причине.
Вот, например, у Гомера:
Деве свободы не дам, она обветшает в неволе,
Ткальный стан обходя или ложе со мной разделяя.
Конечно, сидеть в рабском состоянии у ткального стана — занятие неприятное, но зато девочка одновременно будет возрождать своих братьев, дядюшек и дедушек, населяя их копиями территорию победителя. И чем уступчивее и приветливее будет она с врагом, тем большую биологическую победу над ним в конце концов одержит.
Древние евреи, кстати, серьезно над этим задумывались. Моисей с Иисусом Навином не зря так настойчиво требовали в Библии, чтобы их соплеменники, разбив врага, уничтожали не только мужчин, но и женщин. (Ну ладно, можете оставить эээ… детей женского пола. Черт с вами, берите этих аммонитянок себе в жены! Что с вами поделаешь, народ вы жестоковыйный!)
С мальчиками же все обстояло совсем иначе. Мальчик должен смело смотреть вперед, уметь драться, настаивать на своем, добиваться успеха трудом и кровью. Потому что мальчиков в общем-то не больно и жалко с биологической точки зрения, пусть выживет сильнейший, для породы полезнее будет.
Так что каждый мальчик, только вставший на ножки, очень скоро понимал, что где-то в будущем его непременно ждет дракон. Или много драконов. И все его обучение так или иначе сводилось к тому, чтобы, увидев наконец красные глаза и острые клыки, отважно ринуться в бой. Твердо зная, что дракон на самом деле будет небольшой и ты почти наверняка победишь. Ну или не очень сильно проиграешь. Потому что без этого знания на войну не ходят.
А Георгий прежде всего был воином, повергающим врага. И подростки, стоявшие в своих кольчужках в церкви перед первым боем, с восторгом смотрели хоть и на противное, но все же небольшое тельце гадины, искренне веря в свои силы и всей душой стремясь в битву. Согласись, рисовать им дракона величиной с колокольню было бы идеологически неверно.
Георгий сегодня
Да, мир меняется. Семь миллиардов населения, конец эры информационных технологий, человечество вступило на путь всепланетного объединения, впереди — биотехнологическая революция, важнейшим ресурсом стал человек, образованный, свободный и предприимчивый вне зависимости от пола, а война признана безусловным злом. Что современное общество думает о Георгии?
Что он уже по большому счету не больно-то и нужен. Агрессивность мужской части населения стала проблемой. Когда обществу нужно безостановочно отправлять половину своих мужчин на штыки неприятеля — тогда да, агрессивность поощряется.
Пусть офицеры стреляются на дуэлях из-за ерунды, пусть ребята шалят, гоняя крестьян и лавочников, пусть мальчишки кидаются друг в друга камнями — ничего, бравые вояки будут! Сейчас, когда лавочники стали важнее солдат (особенно те лавочники, которые в своих лавках научились клепать беспилотники), приоритеты стали совершенно иными. Насилие стало проблемой.
Борьба мужчин за лидерство стала проблемой. Попытка мужчины держать в узде своих соседей и под контролем жену и детей стала проблемой. Сейчас обществу не нужно, чтобы ты кормил свою семью, а жена рожала тебе десять детей. Обществу сейчас нужно, чтобы и мужчины, и женщины двигали научный и производственный прогресс, а дети, на воспитание которых отныне уходит треть века, рождались гораздо реже.
Он же Жора, он же Гоша…
Вообще-то в оригинале это имя произносилось как Гюргий и претерпело множество трансформаций в разных языках: Георг, Джордж, Джирджис, Егор, Юрий, Дьордь.
Общество, которое сегодня хочет быть успешным, не может позволить, чтобы половина взрослого населения скромно сидела за пяльцами и восхищенно взирала на своего Георгия. Поэтому Георгию из всех сил внушают, что он более не глава семьи и не защитник царевен. Охолони, парень, царевна как-нибудь сама разберется! Она, в конце концов, взрослый самостоятельный человек, прояви уважение.
Стереотипы изменились. Разумная трусость стала пользоваться большим уважением, чем готовность кидаться в драку. Осторожность и предусмотрительность в мальчиках стали развивать еще усерднее, чем в девочках. Девочек, может, и не вредно слегка подбодрить, но мальчиков нужно всеми силами отучать от привычки выяснять споры кулаками.
Мальчики, запомните: настоящая война — это ужас-ужас-ужас! Нет, на этот фильм до восемнадцати вам нельзя, там умирает хомячок, это может приучить вас к жестокости. Настоящий герой — это тот, кто избегает сражения. При любых проблемах зовите родителей, звоните в полицию, и упаси вас боже самим подходить к этому дракону — доверьте дело специалистам. Вы видели, какие у него зубы? Там каждый зуб больше вашей ноги!
О нет, у современного Георгия жизнь вовсе не безоблачна. Ему нужно быть успешным на работе; ему нужно относиться с уважением к женщинам, младенцам и престарелым канарейкам; ему нужно больше времени проводить с детьми; ему нужно посещать хорошего психолога, чтобы справиться со своими неврозами, потому что Георгий всегда и во всем виноват. Ведь из-за мужчин и их неуемных мечей все беды этого мира. Войны, драки, экономические потрясения, проигрыши национальных футбольных сборных — это все дело мужских рук и ног! Сознавай свою вину, искупай свою вину, уступай другим дорогу.
И отойди от дракона, кому говорят!
