Давка на Ходынском поле: царские гостинцы и смерть из-за халявы

Ходынка – слово нарицательное. Им обозначают бедствия, которые привели к гибели множества людей. Настоящая же Ходынка или, как ее называют Ходынская катастрофа, случилась 125 лет назад, 30 мая (по новому стилю) 1896 года в Москве. По данным полиции на злосчастном поле собралось до полумиллиона человек.

Огромное несчастье случилось из-за халявы. На торжествах по случаю коронации Николая II подданным обещали выдать фунтовую (400 граммов) сайку из крупичатой – высокосортной - муки, выпеченной «Поставщиком двора Его Императорского Величества» Дмитрием Филипповым, полфунта колбасы, вяземский пряник с гербом. Кроме того, в наборе были карамель, орехи, изюм, чернослив, бумажный мешок изображениями царя и царицы, ситцевый платок, с одной стороны которого были виды Москвы, а с другой – портреты императорской четы. Еще пообещали подарить жетоны с памятной надписью. И пивом с водкой напоить от души.

Это были воистину смертельные подарки, потому что за всю эту чепуху заплатили жизнями более 1300 человек и еще несколько сотен получили увечья.

…28-летний император восходил на престол 26 мая 1896 года в Успенском соборе московского Кремля. Затем в Грановитой палате прошла царская трапеза. На другой день состоялся прием чрезвычайных послов и посланников. Было много именитых и знаменитых людей. Фотографы тащили огромные аппараты, ставили их на треноги, сверкали блицами.

Затем император и императрица Александра Федоровна в Андреевском тронном зале принимали поздравления от депутаций со всей России.Гремела величественная мелодия гимна Российской империи, сочиненная композитором Алексеем Львовым на слова поэта Василия Жуковского:

«Боже, Царя храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу, на славу нам!

Царствуй на страх врагам…»

На субботу 30 мая были назначены народные гулянья на Ходынке.

Многие ли помнят, где было это проклятое место? Напомню – там, где сейчас шумят Хорошевское шоссе и Ленинградский проспект, пролегают улицы Куусинена и Новопесчанная. Сейчас там шумно, оживленно, а в конце позапрошлого столетия было большое поле с оврагом, изрытое ямами и рытвинами. В обычные дни делать здесь было нечего, лишь иногда маршировали солдаты московского гарнизона.

…Многие пришли на Ходынское поле вечером в пятницу, накануне гуляний, чтобы не упустить подарки. Разбили палатки, разожгли костры, стали пировать, откупоривать бутылки, поглядывая на временные «театры», балаганы, лавки и ларьки для раздачи гостинцев. Они уже были полны и находились под охраной солдат.

Народ все прибывал и прибывал – шли семьями, компаниями. Скоро уже яблоку негде было упасть. В скорости тысячи людей оказались напрочь прижатыми друг к другу.

В полной темноте – ночь выдалась безлунной – люди стонали от боли, задыхались, пытались выбраться. Иным это удавалось, и они, на свое счастье, падали в овраг. Лучше синяки, да шишки, чем смерть…

Рассвет выдался нехороший, зловещий с расплывшимся по горизонту кровавым заревом. И внизу, на земле была кровь.

Лев Толстой. «Ходынка»:

«Он увидал палатки, те палатки, из которых должны были раздавать гостинцы. Он обрадовался, но радость его была только одну минуту, потому тотчас же он понял, что открылось ему то, что было впереди, только потому, что они все подошли к валу. И все передние, кто на ногах, кто котом, свалились в него, и сам он валится туда же, на людей, валится сам на людей, а на него валятся другие, задние. Тут в первый раз на него нашел страх. Он упал. Женщина в ковровом платке навалилась на него. Он стряхнул ее с себя, хотел вернуться, но сзади давили и не было сил. Он подался вперед, но ноги его ступали по мягкому – по людям. Его хватали за ноги и кричали. Он ничего не видел, не слышал и продирался вперед, ступая по людям…»

Люди, сплющенные, обезображенные, с выпученными глазами и высунутыми языками, а иные уже неживые, отмучившиеся, стояли лицом к лицу. Разъединиться никто не мог….

Над несметной толпой поднимался пар, похожий на болотный туман. Это были испарения от людской массы. Мужчины, женщины, дети исходили криком, выли как звери. Кости хрустели. Кто мог, молился иссохшими губами. Руки-ноги были стиснуты напрочь.

И при этом народ требовал раздачи подарков!

Растерявшие военные стали выдавать презенты. И - еще более усугубили несчастье. Раздались крики: «Ура, дают!», толпа смяла барьеры и ринулась к буфетам. Хрипя и кашляя спешили живые, которые увлекали за собой мертвые тела.

Получив вожделенные узелок и кружку, люди – мокрые от пота и крови – со стонами падали. Другие ложились на землю, клали себе под голову царские гостинцы и умирали. Священников не было, никто не читал заупокойную молитву…

Валентин Пикуль. «Нечистая сила»:

«Иногда путем неимоверных усилий удавалось поднять над толпой обеспамятевших женщин. Они перекатывались по головам до линии буфетов, где их принимали солдаты. Дети же, взобравшись на плечи к соседям, по головам толпы легко добирались до свободного пространства. Народ с ужасом старался отодвинуться от покойников, но это только усиливало давку… Врачей не оказалось на месте. Не было и воды – людей, потерявших сознание, солдаты, не скупясь, обливали дармовым пивом. Вся местность вокруг Ходынского поля была завалена мертвецами…».

Однако торжества не отменили. На Ходынском поле играл оркестр. Оставшиеся в живых приветствовали прибывшего императора громовым «ура!» и пением гимна.

Празднества по случаю коронации продолжились вечером в Кремлевском дворце, затем - балом на приеме у французского посла. Гремели тосты, звучала мазурка и полонез, пары кружились в веселом танце. А в это время раненых устраивали в больницы, а мертвые тела свозили на Ваганьковское кладбище.

Стон и плач стояли по всей Белокаменной. Однако никто из государственных мужей и не думал объявлять траур, да и негоже было портить императору и его поданным праздник…

Из дневника Николая II:

«До сих пор все шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки и тут произошла страшная давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек.!! Я об этом узнал в 10 1/2 ч. перед докладом Ванновского (военный министр – В.Б.); отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 ½ завтракали и затем Алекс и я отправились на Ходынку на присутствование на этом печальном «народном празднике».

Вины Николая II в случившемся не было, но он стал символом несчастья. Многие сочли Ходынку дурным предзнаменованием для императора и оказались правы. А поэт Бальмонт предсказал царю ужасную гибель: «Кто начал царствовать - Ходынкой, тот кончит - встав на эшафот».

Царь и царица пожертвовали в пользу убитых и пострадавших 90 тысяч рублей. Тысяча бутылок мадеры были разосланы по больницам, где выхаживали привезенных с Ходынского поля.

Уцелевшие в давке люди поутру отправились домой, разнося слух о чудовищной катастрофе. Народ двигался по городским улицам целый день, принося все более страшные известия. Журналистам не позволено было рассказывать о трагедии честно и откровенно. Одному Владимиру Гиляровскому это удалось – в «Русских ведомостях».

Была создана специальная комиссия по расследованию причин катастрофы. Главным виновника случившегося был объявлен московский обер-полицмейстер Александр Власовский. И его уволили с должности.

Впрочем, по отзывам современников, Власовский был не виноват. Он, был честный служака, принес Москве очевидную пользу. Навел порядок и, как писал историк Михаил Богословский, «на место невзрачных прежних людей в городовые Власовский набирал молодых высоких солдат, выходивших по окончании срока службы в гвардейских полках. Это были силачи и великаны, стоявшие на перекрестках улиц как бы живыми колоннами или столбами. Заведена была строгая дисциплина».

Истинным виновником катастрофы, как считали многие, был дядя царя, московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович. Он выбрал неудачное место для гуляний, его подчиненные не обеспечили надлежащий порядок.

Но генерал-губернатор сохранил пост по причине, понятной даже младенцу – высокое родство. И был презрительно прозван в народе «князем Ходынским».

Из дневника генерал-лейтенанта Алексея Куропаткина:

«…Один старик, кажется отец Т.Рукавишниковой, рассказал мне интересную вещь. Он приехал из окрестной деревни, откуда пришло много народа на праздник. На его расспросы, почему они двинулись на будки, ему ответили: «Хотели скорее получить царские платки». - «Зачем?» - «А как же, нам рассказали, что на платках будут нарисованы - на одних корова, на других лошадь, на третьих изба. Какой кому достанется, тот и получит от царя либо лошадь, либо корову, либо избу». О таком слухе рассказчик слышал и в другом месте».