Дело Александра Алябьева: в каком преступлении обвиняли автора известного романса «Соловей»

На тот момент он пребывал в сырой тюремной камере из-за подозрения в убийстве. Этот роковой случай стал примером того, как нелепые обстоятельства могут сломить судьбу выдающегося человека.

Гусар-доброволец и война

Губернатор Алябьев, отец будущего композитора.

Свыше 200 известных романсов, 6 опер и пара десятков музыкальных комедий – таков послужной творческий список Александра Алябьева. Талант уважаемого композитора признавал безальтернативный гений русской музыки Глинка. К слову, его последней оркестровой партитурой стал как раз «Соловей». Впрочем, все это было позже. А до этого из военного пути композитора уже можно было сложить отдельную сагу. В 14 лет Алябьев назначен помощником наблюдающего в тобольском Горном ведомстве за шахтами. Но самые серьезные испытания начались в 1812-м, когда Александр отправился в действующую армию добровольцем. Его послужной формуляр гласит, что Алябьев блестяще исполнял любые поручения на самых опасных участках фронта.

В одном из донесений Кутузову значилось, что корнет Алябьев из состава Ахтырского гусарского полка вынудил сдаться целого начальника генштаба. Результатом стали небывалые трофеи: саксонский генерал, три полковника, свыше 30 офицеров и несколько тысяч низших чинов. Среди заслуг Алябьева - участие в битве при Березине, где Наполеон с двумя генералами чудом избежали плена. Проявил себя поручик и при взятии Дрездена, состоявшегося под предводительством отчаянного рубаки Дениса Давыдова. Тогда-то Алябьев и получил первое серьезное ранение, а во время лечения написал гусарскую песню «Один еще денек». В чине подполковника Александр Александрович вышел в 1823-м в отставку. Разумеется, в мундире и при полном пансионе.

Роковой карточный вечер

Памятник талантливому гусару в Тобольске.

Будучи помещиком, Алябьев мог себе позволить не особо задумываться о хлебе насущном. Этот факт и позволил ему посвятить всего себя музыке. По случаю открытия Большого театра в Москве триумфально прозвучало представление-пролог «Торжество муз», сочиненное композитором в соавторстве с Верстовским и Шольцем. Казалось бы, устроенная жизнь и признание на излюбленном творческом поприще предвещали Алябьеву сытую и счастливую жизнь. Но в ситуацию вмешались карты, до которых он слыл большим охотником. 24 февраля 1825-го в доме композитора в Леонтьевском переулке собралась дружная компания бывших сослуживцев-гусаров. А их излюбленной забавой, как известно, были выпивка и азартные игры.

Отставной полковник Времев проигрался основательно, но в пьяном угаре выплачивать свой долг напрочь отказался. Да еще в придачу обозвал дом Алябьева притоном воров и грабителей. Не принимавший участия в той игре хозяин дома воспринял столь оскорбительные слова на свой личный счет и в порыве гнева нанес гостю несколько пощечин. До вызова на дуэль дело не дошло, потому как Времев испарился. А спустя три дня умер… Врачи записали в справку о смерти апоплексический удар, то есть инсульт, и полковника похоронили. Но через пару недель сосед покойного по имению неожиданно заявил, что истинной причиной преждевременной кончины его товарища стали побои, нанесенные Алябьевым.

После приема соответствующего заявления полицмейстер Ровинский принял решение эксгумировать труп с целью повторного освидетельствования. То ли слишком справедливым был, то ли спешил выслужиться перед получившим взятку начальством - версий несколько. Вторая судмедэкспертиза обнаружила разрыв селезенки и гематомы на теле покойного. Несмотря на скандально протекающее расследование, окончательное заключение подписал авторитетный в медицинских кругах профессор Мухин. Но даже у него в деле Алябьева был не менее уважаемый оппонент Мудров, возглавлявший один из факультетов Московского медуниверситета. Так вот он утверждал, что следы на теле покойного не соответствуют травмам при разрыве селезенки. Но дело закрыли, и композитор стал главным подозреваемым в нанесении умершему ударов, приведших к скоропостижной смерти. В качестве досудебной меры пресечения Алябьева поместили в тюрьму.

Ссылка и расцвет творчества

Александр Алябьев. Портрет. Тропинин.

Композитор провел в застенках все три года, пока тянулось следствие. Именно тогда и появился легендарный «Соловей», а следом за ним и балет «Волшебный барабан или Следствие волшебной флейты». Наконец, в 1827-м состоялось финальное судебное заседание. Обладатель твердой воли и несгибаемого нрава, Алябьев расхохотался в ответ на оглашение приговора о ссылке в Тобольск: «Наказали щуку, пустили в море. Да я там все свое детство провёл!» Композитора лишили дворянства, всех сопутствующих прав и привилегий. Прибыв на родину, Алябьев пишет тот самый «Вечерний звон», исполненный хором зэков в «Калине красной» Василия Шукшина. Ссыльный полностью погрузился в творчество, а городские афиши запестрели объявлениями о концертах, состоящих из произведений, подписанных его инициалами. В Подмосковье Алябьев смог вернуться лишь спустя 10 лет.

Встретив свою старую любовь, успевшую овдоветь, Алябьев женился. Несмотря на запросы влиятельных родственников, император отказал Алябьеву в возврате всех титулов и званий. Единственное попущение – разрешение вернуться в столицу с условием непосещения высшего света. Тогда появились слухи, что Алябьев поплатился за связи с декабристами. Иначе, по убеждениям посвященных, Николай I не отклонил бы столь авторитетные ходатайства о смягчении участи военного со столь значимыми заслугами перед Отечеством. Алябьев и его новая супруга наслаждались поздней любовью всего 10 лет. В 1851-м храбрый полковник, чье здоровье сильно пошатнулось за годы тюремного заключения, скончался. Слишком дорого ему обошлась роковая ссора.