Как Дальний Восток стал российским

В 30-е годы 17 века Русское государство, уже вовсю осваивающее Сибирь, приступило к исследованию и покорению Дальнего Востока. Казачьи отряды продвигались к побережью Тихого океана, основывая по пути опорные пункты — остроги, приводя под «высокую государеву руку» племена местных аборигенов и назначая для них размер натуральной подати — ясака.  

Далеко не всегда установление царской власти проходило мирно. Ожесточенное сопротивление новым порядкам оказывали, в частности, жители Чукотского полуострова. Доходило до того, что в сражениях с обеих сторон участвовали свыше тысячи воинов. В чукотский фольклор прочно вошел нелицеприятный образ русского: «Одежда вся железная, усы как у моржей, глаза круглые железные, копья длиной по локтю и ведут себя драчливо — вызывают на бой».

Чукчам удалось нанести русским войскам несколько болезненных ударов. Так, в битве при Егаче в 1730 году погиб казачий полковник Афанасий Шестаков, а в сражении при Орловой в 1747 году потерпел тяжелое поражение отряд майора Дмитрия Павлуцкого, при этом убили и самого командира. Решить проблему воинственного народа удалось императрице Екатерине II, предоставившей ему в обмен на покорность большую долю самостоятельности во внутренних делах.

Несмотря на сопротивление чукчей, а также периодические восстания коряков на полуострове Камчатка, русские успешно продвигались на севере Дальнего Востока. Так, уже с конца 18 века они приступили к колонизации Аляски. Куда сложнее дела обстояли на юге — в бассейне реки Амур, где Россия столкнулась с противодействием могущественной империи Цин.     

Приход «далеких варваров» в земли плативших Пекину дань дауров в Поднебесной расценили как грубое вторжение в ее зону интересов. В 1685 году русский острог Албазин на реке Амур осадила пятитысячная Цинская армия. Несмотря на десятикратное превосходство противника в живой силе, гарнизон выстоял. Только когда стало ясно, что помощи не дождаться, защитники согласились на почетную капитуляцию и сдали крепость.

Китайцы и маньчжуры (Маньчжурская династия воцарилась в Китае в 1644 году) срыли укрепления, однако после их ухода Албазин вновь заняли русские войска. Цинская армия во второй раз осадила острог, но ее яростные штурмы оканчивались безрезультатно. Тем не менее, жестокое противостояние с Китаем подтачивало и так ограниченные ресурсы, которыми Русское государство располагало на Дальнем Востоке. В 1689 году стороны подписали Нерчинский мирный договор, согласно которому русские были вынуждены уступить Цинской империи крепость Албазин и часть приобретенных территорий, прекратив тем самым свое продвижение к Тихому океану по реке Амур.

Почти на полтора столетия российские власти потеряли интерес к Приамурью. С одной стороны, в Санкт-Петербурге были убеждены, что регион уверенно контролируется китайцами (на самом деле, Империя Цин ничего не сделала для его колонизации). С другой стороны, в России господствовало ошибочное представление о том, что устье Амура совершенно не подходит для судоходства, а Сахалин является полуостровом, что создает дополнительные сложности для мореходства.

Активизировать свои силы на Дальнем Востоке Россию заставило появление новых игроков. Все чаще в Охотском море стали замечать британские, французские и американские корабли. «С 20-30-х годов 19-го столетия у пустынных русских берегов из года в год стали появляться во все увеличивающемся числе целые эскадры иностранных китобоев, которые нередко нападали на прибрежные поселения, грабили жителей... Перед Россией встала реальная угроза если не полной потери края, то значительного увеличения ущерба, приносимого иностранными моряками населению и государственному имуществу на побережье и в водах Тихого океана», — писал в мемуарах адмирал Геннадий Невельской.

Генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев прекрасно понимал, какую опасность для России таит в себе захват Приамурья европейской державой или американцами: «Левый берег Амура никому не принадлежит: тут кочуют только по временам тунгусы, а при самом устье — гиляки. Англичанам нужно только узнать все это, и они непременно займут Сахалин и устье Амура: это будет делом внезапным, без всяких сношений о том с Россиею, которая, однако ж, может лишиться всей Сибири, потому что Сибирью владеет тот, у кого в руках левый берег и устье Амура..»

В 1849 и 1850 годах Муравьев санкционировал несколько экспедиций под командованием (на тот момент) капитана Невельского в Приамурье. Последний, узнав, что Сахалин на самом деле остров, устье Амура вполне судоходно, а китайской власти здесь не было и в помине, стал действовать смело и решительно. В устье реки он основал Николаевский пост (сейчас — г. Николаевск-на-Амуре), а местным племенам раздал грамоты на нескольких языках, предназначенные для иностранных моряков и провозглашавшие, что так как «весь Приамурский край до корейской границы с островом Сахалином составляют Российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно и обиды обитающим народам, не могут быть допускаемы».

Все еще опасавшееся гневной реакции Цинского Китая российское правительство хотело разжаловать Невельского в матросы за такую дерзость, но за него перед царем Николаем I вступился Муравьев. Самодержец в итоге произнес: «Поступок Невельского молодецкий, благородный и патриотический, и где раз поднят русский флаг, он уже опускаться не должен».

Россия стала неуклонно наращивать свое военное присутствие в Приамурье. В конце концов, ослабленный Опиумными войнами против западных держав Китай признал вхождение в ее состав Приамурья и обширного Уссурийского края. Важнейшим из ряда двусторонних соглашений, оформивших эти приобретения, стал Пекинский трактат 1860 года. Для того, чтобы Цинское правительство согласилось пойти на его заключение, русский посол в Поднебесной Николай Игнатьев выступил посредником в переговорах с французами и британцами, чьи войска уже вошли в китайскую столицу, и убедил их не подвергать город масштабному разорению. 

Именно тогда в общем и целом определились контуры границ российского Дальнего Востока, в которых он с небольшими изменениями живет и сегодня. Нерешенным долгое время оставался лишь вопрос государственной принадлежности Сахалина и Курильских островов, окончательно перешедших под власть Москвы после советско-японской войны 1945 года.