Как правильно читать скульптуру: основы понимания

В современном искусстве разобраться легко: что висит на стене — живопись, что можно увидеть со всех сторон — скульптура. А вот в классическом искусстве без путеводителя никак. Поэтому я и захотел написать о том, какие виды скульптуры существуют и как отличить работы эпохи античности от произведений времён Микеланджело. Люблю говорить о гениях, а не придумывать оправдания высокохудожественным фекалиям. Перефразируя Паскаля — истинное искусство смеется над искусством.

В музеях, парках, надгробиях, на фасадах зданий и в метро мы каждый день встречаем скульптуру самых разных форм и размеров. И разумеется мы не воспринимаем эти «украшения» как вид искусства. Для многих это всего лишь часть фасада, статуи, посвященные кому-то или чему-то. Но если задержать взгляд, всмотреться, охватить всё целиком, то начинаешь понимать, сколько вдохновения может быть в скульптуре, скрытого и молчаливого.

Суть любой статуи античности — это гармония. Искусство того времени несло в себе жизнерадостность, душевный мир, равновесие, разум. Возьмите, к примеру, Венеру Книдскую, или её бесконечные подражания — один из обнаженных торсов бесчисленных «стыдливых Афродит», или родосский шедевр «Лаокоон и сыновья». Все они идеальны и несут в себе частичку космической души, несмотря, порой, на трагизм изображаемого момента. Вы скажете, что скульптура того же Микеланджело имеет не менее обтекаемый контур, передает движение в самый напряженный момент и воплощает в себе идеальные представления о совершенном, гармонически развитом теле. Все это верно, но посмотрите, как она стоит?

В античной скульптуре планы распределены правильно, умно и твердо. Общий эффект — наука планов — вот ключ! Дальнейшая отделка может понравиться публике, но она почти лишняя. Благодаря науке планов, даже истлевшие обломки античной скульптуры, найденные через тысячи лет, буду обладать той самой, необъяснимой для нас, магией жеста.

Разберем это технически. Скульптура античности, если смотреть сверху вниз, представляет четыре плана, которые, чередуясь, противопоставляются друг другу.

Плечи и грудная клетка отклоняются вправо; таз идет влево; колени направлены опять вправо, так как левое колено согнуто и выступает; ступня правой ноги находится позади левой. Эти четыре направления придают всей фигуре легкое волнообразное движение.

Идём дальше: отвесная линия, проходя через шею, падает на внутреннюю сторону щиколотки правой ноги, которая и несет на себе всю тяжесть корпуса. Другая нога касается земли лишь кончиками пальцев, она свободна и представляет дополнительную точку опоры. Заметьте, что верхняя часть торса наклонена в сторону ноги, поддерживающей всю фигуру. А левое бедро, которое не случайно бросается нам в глаза, выделяется из общей пластики скульптуры, вбирая в себя всю энергию творческого замысла. Оно поднято и выдаётся. Представьте себе движение гармоники, сжимающейся с одной стороны и раздувающейся с другой. Это равновесие плеч и бедер придает спокойное изящество всей фигуре.

Если взглянуть на скульптуру в профиль, то спина будет выгнута, а грудная клетка подана вперёд. Вырисовывается буква S.

Благодаря такой постановке планов, свет, мягко падая на торс и члены, повышает общую привлекательность. Также часто можно увидеть легкий твист от опорной ноги до верхнего жеста. Это сделано для того, чтобы солнце, обходя скульптуру в течение дня, подчеркивало детали: напряженные до предела мышцы или манящие очертания богини. Древнему греку ни за что не пришло бы в голову держать скульптуру в закрытом помещении. Почти каждое изваяние, создаваемое ими с точным расчетом освещения статуи, учитывало баланс света и тени — основу для любого изобразительного искусства.

Особенности построения планов, описанные здесь, встречаются почти у всех антиков. Есть, конечно, многочисленные варианты, ведущие иногда даже к нарушению основных принципов, но большинство намеченных черт в них все же сохраняется.

Ярким отличием, к счастью, дошедшим до нас, является Венера Милосская. Есть тот же ритм, те же планы, что и у других статуй, но присутствует и кое-что другое: какая-то вдумчивость. Ее торс больше не в форме S. Он склонен несколько вперед, как в христианских скульптурах.

Венера Милосская — это нега, подчиненная чувству меры. В ней сам воздух, сама Греция, породившая ее.

Теперь поговорим о Микеланджело.

В его работах, как и у антиков, в полной мере отражается дух эпохи. Его искусство созидает фигуру из единой каменной глыбы. Позы мощные, напряженные, мучительные. И конечно, все мы помним его утверждение о том, что хороша лишь та скульптура, которую можно безнаказанно скатить с горы: все, что отколется, будет излишним.

Его статуи без сомнения выдержали бы подобный опыт, но представьте, что стало бы со скульптурами Фидия, Поликлета, Скопаса, Праксителя или Лисиппа? Они разлетелись бы вдребезги. Это главное и существенное отличие: поза, верная для одной школы, может быть совершенно неприемлема для другой.

Взгляните на его рабов. Их души будто рвутся к призрачному царству истины и беспредельной свободы. И здесь только два направления вместо четырех: одно — для верхней части, другое, в противоположную сторону, — для нижней. Колени согнуты, тяжесть тела распределяется на обе ноги, но нет конкретики, а следовательно нет и состояния покоя. Бедро той ноги, на которую приходится меньше тяжести поднято и выделяется, как будто вес тела сейчас будет перенесен на нее.

Торс также неспокоен. Вместо того, чтобы наклоняться к выдающемуся вперед бедру, как у мастеров античности, плечо поднимается с той же стороны, продолжая движение бедра. Здесь энергии жеста в сдвинутых ногах и руках, крепко прижатых к телу и голове. Между ними почти нет просветов, которые придают легкость греческой скульптуре.

И наконец последнее. В позе восставшего раба есть очень характерная форма в виде кронштейна: колени служат нижним выступом, вогнутое тело - углублением середины, а голова составляет верхнюю, выпуклую часть. Торс дугообразно выгнут вперед, между тем, как в античной скульптуре он подается назад, рисуя букву S. Потому-то и получаются такие густые тени под ложечкой и под коленями.

Выходит, что наиболее мощный из гениев возрождения поклонялся тени, в то время как древние пели гимны свету. Такая вот скульптура.