Кристофер Марло, Даниэль Дефо и другие литераторы-шпионы на секретной службе Ее Величества

Британские спецслужбы не зря считаются одними из лучших в мире. Их история насчитывает века.

Ещё при королеве Елизавете I сэр Фрэнсис Уолсингем создал сильнейшую разведку и контрразведку своего времени. Нити «мастера шпионов» рождающейся империи протянулись по всей Европе и далеко за моря-океаны. А сеть его соглядатаев на Островах позволила своевременно вскрыть все заговоры против Её Величества.

В ход шло всё: от интриг, криптографии и незаметного вскрытия переписки до изощрённых пыток и казней.

Британцы в подробностях знали о подготовке вторжения Непобедимой армады — и секретные операции англичан способствовали провалу испанцев не меньше отваги английских моряков и ударов стихии. Командующий королевским флотом лорд Сеймур писал Уолсингему, что тот своим пером сделал для победы над врагом больше, чем многие в бою.

Огромную сеть агентов и осведомителей сэр Фрэнсис поддерживал за свой личный счёт, отчего разорился и влез в огромные долги. Им руководила не только верность короне и симпатии монархине, но и впечатления от Варфоломеевской ночи, которую Уолсингем имел несчастье наблюдать лично. Он был готов сделать всё и пожертвовать всем, пытать и убивать, чтобы резня протестантов католиками никогда не случилась на Британских островах.

Сэр Фрэнсис водил знакомство с поэтами и писателями своего времени, покровительствовал им при дворе. Поэты и писатели в ответ оказывали ему деликатные услуги, а после смерти Уолсингема посвятили мастеру шпионов немало проникновенных строк, сравнивая его с героями древности.

Кристофер Марло

Марло, пожалуй, самый известный из «птенцов гнезда Фрэнсисова», считающийся лучшим британским драматургом до Шекспира.

Он выполнял задания мастера шпионов ещё в студенческие годы — чему способствовала дружба с племянником Уолсингема в Кембридже. Предполагается, что драматург посещал Францию и выявлял там интриги и злоумышления католической эмиграции против королевы Елизаветы. За это Тайный совет потребовал у руководства Кембриджа присвоить Марло звание магистра, невзирая на многомесячные пропуски занятий.

В это же самое время у литератора из неясного источника появилось много денег, которые он тратил на попойки и любовниц (якобы — ещё и любовников). Марло регулярно отлучался в неизвестном направлении. До сих пор известны лишь отдельные эпизоды. Например, в 1592 году писателя арестовали в Голландии за фальшивомонетчество и иные сомнительные дела — но ему предсказуемо удалось выкрутиться.

Увы, мятежный характер и категорическое нежелание скрывать вольнодумство привели к большим проблемам. В бумагах Марло при обыске по делу о провокационных памфлетах нашли тексты богохульного содержания — что возмутило саму королеву Елизавету. После чего драматурга совершенно случайно убили в таверне.

Есть конспирологическая версия о том, что Марло не был убит, а инсценировал свою смерть по указанию Уолсингема. После чего перешёл на нелегальное положение — совмещая выполнение сверхсекретных заданий сэра Фрэнсиса с литературной деятельностью под псевдонимом «Уильям Шекспир».

Даниэль Дефо

Создатель главного литературного «выживальщика» Робинзона Крузо заодно стал отцом британской разведки и контрразведки в начале XVIII века.

Дефо был активным сторонником и советником короля Вильгельма III Оранского, писал для него пропагандистские памфлеты, заодно бичуя злоупотребления властей и защищая бедняков. Когда на троне в 1702 году оказалась королева Анна Стюарт — всё изменилось. Политически неудачный памфлет и тесные связи с предыдущим монархом привели Дефо в Ньюгейтскую тюрьму.

Там талантливого публициста приметил Роберт Харли, спикер палаты общин и по совместительству один из первых мастеров организации пиара. В обмен на обязательство работать в его интересах Харли оплатил штрафы и долги Дефо из средств на тайные операции, после чего освободил узника «за примерное поведение».

Первой задачей Дефо оказалась не столько разведка, сколько предвыборная социология и аналитика. По заданию Харли, одного из вождей парламентской фракции тори, он разъезжал по английской провинции.

За кружкой пива в пабах или чашкой кофе в новомодных кофейнях он узнавал о настроениях электората и проводил пропаганду консерваторов.

А также выявлял «лидеров общественного мнения», их предпочтения и слабости, чтобы использовать в интересах тори. На этой основе Дефо составлял подробные и глубокие аналитические отчёты, которые предоставлял Харли. Работа литератора не всегда была простой. Порой его выгоняли или не пускали в пабы, а в Девоншире и вовсе пытались засудить за распространение «фейковых новостей».

Следующее задание оказалось более серьёзным. В преддверии подписания акта об унии Англии и Шотландии, создавшего единую Великобританию, Дефо отправился в суровые земли скоттов. Там он занялся примерно тем же, но уже не в партийных, а в государственных интересах английской короны. Его легендой стало бегство от кредиторов в странном сочетании с запуском виноторгового бизнеса — но у простоватых шотландцев это «прокатило».

На средства английской секретной службы Дефо стремительно ворвался сразу на несколько шотландских рынков — от торговли солью до поставок лошадей, — завёл массу влиятельных знакомств и стал получать горы информации о настроениях шотландских элит. А затем прилежно обращал эту информацию в аналитические отчёты и отправлял Харли. Попутно писатель вёл яростную пропаганду выгодности союза с Лондоном на страницах памфлетов и статей. В своих текстах он не раз ссылался на опыт сэра Фрэнсиса Уолсингема и его агентов как на образец для подражания.

Вся эта работа стала не последней причиной того, что объединение двух стран в 1707 году прошло без излишних сложностей. Даниэль Дефо стал лучшим английским разведчиком и агентом влияния своего времени. Его опыт работы с элитами, опыт аналитики и пропаганды, осмысленный и преумноженный, лёг в основу деятельности британской разведки последующих десятилетий и веков. Ему же принадлежит идея создания разделённых по категориям картотек и баз данных интересных для спецслужб лиц.

По завершении шотландской операции Дефо занялся проблемой якобитских заговоров против правящих монархов, внутренней политикой и пиаром. И, хотя в памяти потомков он остался прежде всего автором «Робинзона», — его реальное влияние на ход мировой истории, возможно, было гораздо более значительным.

Сомерсет Моэм

Автор романов «Театр» и «Луна и грош», один из знаменитейших писателей 30-х годов, начал сотрудничать с британскими спецслужбами в годы Первой мировой войны.Уже известного литератора завербовал некто R, после чего Моэм отправился в Швейцарию. Там он включился в работу сети британских агентов, занимавшихся темой сотрудничества борцов за независимость Индии с германской разведкой и МИД.

Когда в России грянула Февральская революция, и на горизонте замаячил её выход из войны с Германией, Моэм отправился с чемоданом наличности в 21 тысячу долларов во Владивосток. А оттуда на Транссибирском экспрессе — в Москву и далее в мятежный Петроград.

Летом и осенью 1917 года он пытался не допустить победы большевиков, оказывая финансовую и иную помощь меньшевикам и Временному правительству. Он общался с Керенским и Савинковым, наблюдая растущую недееспособность «буржуазно-демократического» руководства страны — о чём подробно докладывал в Лондон шифрованными телеграммами к неудовольствию британского посольства.

Восемнадцатого октября Керенский попросил Моэма передать в Лондон сверхсекретное письмо лично премьер-министру Великобритании. В письме председатель Временного правительства молил о военной помощи Антанты, без которой его власть обречена на падение в самом ближайшем времени.

Моэм незамедлительно отправился в нейтральную Норвегию, откуда на британском эсминце примчался в Лондон. Ллойд-Джордж прочёл письмо и объявил, что решительно ничем Керенскому помочь не может.

Затем в Петрограде свершился Октябрьский переворот — и дальнейшая работа Моэма в России была признана бессмысленной и опасной. Повторить шотландский триумф Даниэля Дефо ему не удалось.

По мнению драматурга-агента, если бы он прибыл в Петроград полугодом ранее, сразу после революции, — исход его миссии и всей мировой истории мог быть совсем иным. А свои впечатления о работе в качестве секретного агента Его Величества он выразил в сборнике рассказов «Эшенден, или Британский агент».

Ян Флеминг

Самый известный из «писателей-шпионов» собственно шпионом не был ни дня. Зато представлял весьма состоятельные круги британского общества. Некролог в память о его отце, погибшем в Первую мировую, писал сэр Уинстон Черчилль.

С образованием у него не сложилось, из Итона Флеминг ушёл, а из военного колледжа в Сандхёрсте вылетел со скандалом. С выпивкой, женщинами и блестящим дуракавалянием у Яна ладилось гораздо лучше, чем с более скучными и полезными вещами. Зато он преуспел в качестве журналиста — юный Ян угодил в Москву корреспондентом «Рейтерс» и чуть не взял интервью у Сталина по поводу громких политических процессов.

Флеминг попал на околоразведывательную должность по знакомству: директору военно-морской разведки контр-адмиралу Джону Гофри в преддверии мировой войны срочно понадобился помощник. Ни малейшего профильного образования и опыта работы у Флеминга не было. К королевским вооружённым силам или к министерствам он не имел никакого отношения: учёбу в Сандхёрсте прервала некстати подхваченная гонорея, а экзамены в МИД он попросту провалил.

Вчерашний разгильдяй и бонвиван, с которого впору было писать Берти Вустера, получил позывной 17F — и неожиданно оказался на своём месте.

Обаятельный повеса с опытом общения в элитных кругах наладил рабочие контакты между разнообразными британскими разведывательными ведомствами. Он предложил несколько идей для успешных операций, включая заброску немцам трупа с ложными планами операции. А затем создал и возглавил особый отряд коммандос «номер 30» для глубинной разведки за линий фронта.

Вот только сам Флеминг «за ленточку» ни разу не ходил, да и не собирался. Своими людьми он руководил неплохо, но сугубо из безопасного тыла с бокалом виски и сигарой. Ян не без презрения именовал своих бойцов «индейцами», они отвечали «тыловой крысе» столь же «почтительным» отношением.

Надо полагать, всё это и легло в основу образа самого знаменитого шпиона всех времён и народов. Его агент 007 обладал гипертрофированными чертами самого писателя в части светской львистости, снобизма, увлечения женщинами и алкоголем — но при этом отважно превозмогал врагов короны в самых опасных ситуациях. С чем у Флеминга как-то не задалось.

Впрочем, в Бонде отразились и черты других реальных людей — коллег и собутыльников писателя, в том числе отчаянного авантюриста и знатного «рептилоида» принца Бернарда Липпе-Бистерфельдского.

Джон ле Карре

Он же Дэвид Корнуэлл. «Первый после Флеминга», ещё один знаменитый британский автор шпионских романов, который отдал секретным службам Её Величества немало лет и сил.

Его работа началась в 1950 году в разведке британской оккупационной армии: он допрашивал беглецов на Запад из-за «железного занавеса». Затем Дэвид отправился в Оксфорд, где совмещал учёбу с выявлением коммунистов среди студентов в интересах контрразведки МИ-5. После двух лет работы преподавателем в Итоне Корнуэлл стал кадровым офицером британской контрразведки, откуда перешёл в разведку МИ-6. Он служил в Западной Германии под дипломатическим прикрытием, работал против Восточного блока.

Разведывательная карьера мистера Корнуэлла преждевременно оборвалась благодаря масштабной утечке информации в КГБ через Кима Филби и других членов «Кембриджской пятёрки». После этого он полностью сосредоточился на литературе. По крайней мере, официально.

Литературная карьера Дэвида Корнуэлла, ныне известного как Джон ле Карре, началась не в последнюю очередь из-за вопиющей разницы между буднями работы спецслужб и её изображением на страницах романов Флеминга. Бонд ле Карре попросту бесил.

И неудивительно. У главных шпионских писателей Британии слишком разные биографии и жизненный опыт. Флеминг служил короне в эпоху военной схватки великих держав не на жизнь, а насмерть, очутившись сразу в верхах системы и не слишком жертвуя ради работы светской жизнью и бонвиванством.

Ле Карре начинал простым винтиком-клерком холодной войны с «грязных» тем допросов перебежчиков и политического сыска. Вместо дорогого вина и сигар у камина он постоянно сталкивался с дурью большого и мелкого начальства, коррупцией, предательством, двойными стандартами и покрывательством явных нацистских преступников как «наших сукиных сынов».

Потому на страницах романов «анти-Флеминга» предстаёт тоскливый, полный стресса, депрессий и мерзких морально-этических дилемм мир будней разведслужб, где все подставляют и сдают всех.

Бывшие коллеги и начальники не раз высказывали ему недовольство за «дискредитацию почтенных организаций». И даже обвиняли в том, что из-за его романов якобы снизилось число желающих работать в МИ-5 и МИ-6.

С другой стороны, мистер ле Карре в качестве писателя-диссидента объездил множество самых «горячих» точек планеты. Встречался во имя сбора впечатлений для книг с интересными политиками, военачальниками, журналистами и боевиками.

Кто знает, не был ли конфликт с британскими спецслужбами лишь прекрасной легендой одного из самых успешных агентов Её Величества?

Фредерик Форсайт

Автор «Дня Шакала» и «Псов войны» не был кадровым сотрудником британских спецслужб. Его явная служба короне состояла в пилотировании реактивного «Де Хэвиленд Вампир» в конце 50-х годов, после чего он подвизался на ниве журналистики.

Зато в качестве международного корреспондента «Би-Би-Си» он два десятка лет активно выполнял деликатные поручения МИ-6. Как признался Форсайт в 2015 году, его завербовал некто Ронни, когда он освещал войну в нигерийской Биафре в конце 60-х годов. Форсайт вызвал интерес разведчиков сочетанием ума, авантюризма, смелости — и журналистской работы в «горячих точках» и за «железным занавесом».

Первым его заданием и стали сбор и анализ информации о происходящем в Биафре кровавом бардаке. Действительность с морем крови и трупов сильно отличалась от официоза британского МИД, поддерживавшего власти Нигерии, а разведка хотела иметь более достоверную информацию с места событий.

Как описывает автор, обычными просьбами МИ-6 было передать или забрать посылку у кого-нибудь из агентов в тех местах, где он оказывался по редакционным заданиям. С такими же просьбами британская разведка обращалась и к другим частным лицам — ведь каждый джентльмен почитает за честь оказать помощь своей стране и короне. Особенно если у её спецслужб опять не хватает на всё денег и людей, в отличие от заокеанских кузенов.

Впрочем, шпионом Форсайт себя не признаёт и утверждает, что за работу в интересах разведки Её Величества не получил ни пенни, а только вычитку рукописей своих романов на предмет случайного «слива» разных деликатных эпизодов. Дело в том, что Форсайт имел обыкновение вплетать эпизоды из своей жизни экстремального журналиста и агента британской разведки в сюжеты романов — и вполне мог увлечься в приступе вдохновения.

Его известность как автора однажды чуть не стоила ему жизни. Для написания «Псов войны» — а возможно и из некоторых более тонких интересов — Форсайт попытался внедриться в группу нелегальных торговцев оружием. Вот только контрабандисты узнали его по фотографиям на обложке «Дня Шакала». И биография начинающей литературной звезды могла оборваться быстро и сурово — но его предупредил о подозрениях очень кстати и «совершенно случайно» оказавшийся в курсе дел преступников сотрудник МИ‑6.

Роальд Даль

Знаменитый автор, создатель «Чарли и шоколадной фабрики», «Изумительного мистера Лиса» и иных шедевров мрачного сарказма в детской литературе имел разведывательные методы не менее специфического характера.

Поначалу он отправился служить в королевские ВВС и даже подбил пару немецких бомбардировщиков — но последствия тяжёлой травмы от аварии в Ливии закрыли перед ним небо. Зато талантливого и умного лётчика заметили дипломаты и разведчики и направили в Вашингтон работать над укреплением союзных уз публикациями в прессе. А заодно выполнять и более деликатные поручения.

Даль буквально не щадил себя на секретной службе Его Величества, выявляя пронацистские и прокоммунистические настроения в состоятельных кругах американского общества.

Для этого он пользовался своим мрачным обаянием — и укладывал в постель почтенных американских дам в промышленных масштабах.

Знающие об этом друзья-коллеги не без зависти шутили, что на обоих побережьях США мистер Даль успел соблазнить всех женщин с годовым доходом более 50 тысяч долларов. Сам же герой-контрразведчик запросил в Лондоне другое задание, сославшись на тяжёлое переутомление. Но руководство оказалось непреклонным и приказало Далю продолжать свой тяжкий труд на благо короны днями и ночами.

Только после войны ему удалось покинуть службу и вернуться в родной английский дом отдыхать от побед на любовном фронте. По иронии судьбы, именно ему, уже в роли известного литератора, довелось писать сценарий к экранизации «Живёшь только дважды» Флеминга — с которым Даль не раз ранее сталкивался по служебным делам.

В других странах тоже бывали писатели, которые сотрудничали с государственными разведывательными и контрразведывательными службами.

Эрнест Хемингуэй ловил немецких шпионов и подлодки (правда, ловился большей частью страшный зверь белочка). Про него же ходят слухи о сотрудничестве с советской разведкой — правда, обычно оговаривается, что Москва так и не сумела получить от великого писателя ничего интересного в силу его фантастического разгильдяйства и алкоголизма.

Многими интересными делами в интересах французской короны занимался Бомарше, автор «Женитьбы Фигаро»: от шпионажа при английском и испанском дворах до организации масштабной поддержки американской революции и даже выслеживания тиражей революционных памфлетов, несмотря на собственные либеральные воззрения.

Но ни в одной стране не сложилось такой плеяды знаменитых писателей, совмещавших литературу с секретной службой, как в старой доброй Англии. Перечисленные семеро — лишь самые известные. Можно вспомнить менее знакомых русскоязычной аудитории Томаса Уотсона, Грэма Грина, Комптона Маккензи, Фреда Уинтерботэма, Джеймса Мэтьюса.

Даже Стелла Римингтон, ветеран всех британских спецслужб и руководительница британской контрразведки МИ-5 в начале 90-х годов, не удержалась от написания скандальных мемуаров — а затем и цикла шпионских романов.

Такие вот почтенные британские традиции.