Мода на иностранные языки при русском дворе

В средневековой Англии XIII века простые крестьяне говорили на саксонском наречии – языке, родственном древнегерманскому, а аристократы-рыцари, прибывшие на остров вместе с Вильгельмом Завоевателем, изъяснялись по-нормандски, то есть на языке, имевшем романские корни.

Правители китайской империи Юань ши говорили на языке своего предка – монгольского завоевателя Чингисхана, а при дворе болгарских царей некоторое время сохранялся в качестве разговорного тюркский язык.

Русь не была исключением. Хотя вопрос о том, был ли Рюрик скандинавом еще окончательно не решен, но нет никакого сомнения в том, что скандинавов и других иностранцев при дворе новгородских и киевских князей хватало. Об этом есть многочисленные летописные упоминания. Русский князь Владимир I Святославич использовал отряды викингов в качестве вспомогательной боевой силы в борьбе за киевский престол. Его сын Ярослав Мудрый был женат на шведской принцессе Ингигерде.

Супругой Владимира Мономаха была англосаксонская принцесса Гита, а женой Юрия Долгорукого – половецкая княжна, дочь хана Аепы. Понятно, что для того, чтобы разговаривать с дружиной и родственниками невозможно было каждый раз обращаться к услугам переводчика (по-древнерусски «толмача»). Князья бегло разговаривали на многих языках. Это было предметом гордости. Владимир Мономах вспоминал в своем «Поучении», что его отец, киевский князь Всеволод Ярославич, «сидя дома пять языков разумел».

Откуда приходило это знание? Нет, в Древней Руси не было платных языковых курсов. Знание приходило из практической жизни. Во-первых, детские годы юный княжич проводил с матерью, на женской половине княжеского дворца. Поэтому, скорее всего, родным языком Мстислава Великого, сына Владимира Мономаха был не русский, а англосаксонский.

Точно так же, «языком детства» Андрея Боголюбского был половецкий, а Изяслава, Святослава и Всеволода Ярославичей – шведский. Юношеские годы князь проводил в окружении многонациональной княжеской дружины, в которой собирались лучшие бойцы не только из славянских земель. Так к зрелым годам аристократ мог изъясняться на нескольких языках.

Время шло. XIV–XVII века в истории Руси стали временем относительной изоляции. Московские князья женились преимущественно на боярских и княжеских дочках. Иностранцев при дворе было немного. Для редких дипломатических переговоров можно было воспользоваться услугами придворного переводчика. Среди образованных церковных иерархов иногда встречались знатоки греческого или польского языков, но при дворе звучала русская речь.

Значительный перелом в придворном быте произвел великий реформатор Петр I. В результате политических интриг, развернутых его единокровной сестрой царевной Софьей, Петр с детства оказался «выключен» из обычной старомосковской, кремлевской придворной атмосферы. Жил и рос на свободе, в «потешных» сёлах. Там к нему пришло увлечение военными играми и флотом.

Поскольку в средневековой Москве найти подходящих специалистов, знающих военное и морское дело, было непросто, юный Петр стал бывать в Кукуй-слободе. Это был район, в котором компактно проживали иностранцы. Всех иностранцев в то время в России принято было называть «немцами». Поэтому слобода эта называлась еще и «немецкой».

Царь погрузился в общение с иностранцами. Он нашел там не только специалистов в интересующих его вопросах, но и друзей. Там же у него случился первый «амур». Во всех этих затеях язык был им освоен безо всякого труда. Русская грамматика давалась царю труднее, чем разговорная немецкая речь. Царь, его ближайшие друзья и придворные заговорили по-немецки. Многие немецкие и голландские слова в тот момент пополнили русский вокабулярий.

Впрочем, особенно много немецких и голландских слов попало вовсе не в придворный жаргон, а в морскую терминологию: форштевень, форпик, брашпиль и пр.

После смерти царя-плотника ему на смену пришли гораздо менее трудолюбивые наследники. XVIII век в истории России можно считать «женским». Большую часть века страной правили императрицы. Мрачную Анну, Блистательную Елисавет и Великую Екатерину плотницкое и кораблестроительное дело не интересовали. Зато интересовали наряды, балы, украшения и мода. Поэтому, несмотря на то, что династические узы прочно связали русский двор с немецкими владетельными домами, при дворе начинает распространятся не «технический» немецкий язык, а изящный и куртуазный французский.

При Петре для изучения иностранного языка дворянин должен был приложить личные усилия. Поэтому знание иностранного языка было признаком трудолюбия и глубокого ума. Но во второй половине XVIII в. ситуация изменилась. Богатые родители с младенчества нанимали для своих чад французских гувернеров. Дворянский недоросль, взращенный иностранной нянькой, часто не знал никакого иного языка кроме французского. Знание иностранного языка не означало наличия развитых познавательных способностей. Напротив, проблемой стало незнание русского.

Таких доморощенных «французов» критиковали и высмеивали выдающиеся просветители той эпохи: Николай Иванович Новиков и Денис Иванович Фонвизин. Однако французский язык прочно удерживал позиции в русской аристократической среде практически до Революции. У русского языка появилась возможность обогатиться французскими словами. «Но панталоны, фрак, жилет – всех этих слов на русском нет», – писал Александр Сергеевич Пушкин. В пушкинские времена все эти слова воспринимались как иностранные. Теперь же мы используем их, даже не вспоминая об их иностранном происхождении.

В первые десятилетия ХХ века в придворные круги начинает весьма уверенно проникать английский язык. Воспитателем императора Николая II был англичанин Чарльз (Карл Осипович) Хис: император говорил по-английски без акцента. Его жена – императрица Александра Фёдоровна, хоть и была немецкой принцессой, но воспитывалась при английском дворе. Поэтому между собой царю с царицей было удобнее всего говорить по-английски.

Укрепление позиций английского языка при русском императорском дворе ознаменовало начало важной тенденции – английский язык становился языком международного общения в мировом масштабе. Однако продолжения этой истории, ни императорский двор, ни русские аристократические круги уже не застали.