Побег Довлатова

18 июля 1978 года Сергея Довлатова арестовали в Ленинграде. «Однажды Сережу просто забрали на улице в милицию. Избили и дали пятнадцать суток. Он действительно эти две недели в тюрьме просидел… Что касается формального обвинения, то в его деле написали, что Сережа милиционера, который пришел проверять у него документы, спустил с лестницы… Когда мы с Борей Довлатовым пришли разбираться и все выяснять, нам начальник милиции цинично сказал: «Если бы ваш друг действительно это сделал, ему бы дали шесть лет. А так всего пятнадцать суток»… Сережа попал под пресс», — вспоминал Андрей Арьев, литературовед и писатель, один из ближайших друзей Сергея Довлатова.

Супруга писателя Елена и их дочь Катя к тому моменту уже перебрались в Америку. Довлатов тоже решился на эмиграцию. 24 августа 1978 года Сергей и его мама, Нора Сергеевна, вылетели в Вену. «В недлинной очереди покидающих он был последним. Хотела написать «замыкающим», но замыкающим был не он, а следовавший за ним с автоматом наперевес и казавшийся малюсеньким пограничник. Все, кто был впереди по трапу, поднимались, оборачиваясь, но уже торопливо. Их быстро втянуло внутрь, и на середине трапа остались только двое. Сергей поднимался к самолету спиной, с руками, поднятыми высоко над головой, помахивая огромной бутылью водки, уровень которой за время ожидания отлета заметно понизился. Двигался медленно, задерживаясь на каждой ступени. Вторым был пограничник, который настойчиво и неловко подталкивал Сергея, и тот, пятясь, как-то по частям исчезал в проеме дверцы», — вспоминала отлет Довлатова Эра Коробова.

Довлатов за границей

Сергея Довлатова, Нору Сергеевну и их собачку Глашу поселили в Вене в отеле с пышным названием «Адмирал». Специальный фонд выплачивал им пособие — 4700 австрийских шиллингов в месяц (что тогда равнялось 360 долларам). Но впоследствии фонд сократил дотации. Довлатову и его маме необходимо было пройти собеседование в посольстве США — но там даже не называли сроков приема. Бюрократические формальности, необходимые для вылета в Америку, затягивались.

«Он «проверяет» здесь свою популярность, с успехом выступая перед аудиторией эмигрантов — и с отчаянием понимает, что принятый «литературный уровень» тут значительно ниже, нежели был в покинутой им России — здесь читатели воспринимают его прежде всего как зубоскала, автора «хохмочек про Совдепию» — многие и уехали для того, чтобы такого наслушаться всласть, а всякая там «серьезная литература» обрыдла им еще в советской школе», — писал Валерий Попов в биографии Довлатова в серии «ЖЗЛ».

«Отъездные» дела продвигались очень медленно. Разогнавшийся, но «приторможенный» в Вене писатель, не находя, куда приложить свою энергию, написал там от начала и до конца «Заповедник».

«Перспективы мои туманны, но увлекательны. Печататься зовут все. Но! Либо бесплатно, либо почти бесплатно («Эхо», «Грани», «Время и мы», либо изредка — «Континент» и американская периодика: «Русское слово» и «Панорама»). Проффер говорит — реально поступить в аспирантуру. Или добиваться статуса в периодике. Или катать болванки у Форда. Мне подходит все», — писал Довлатов в письмах из Вены.

Но вот ему, Норе Сергеевне и собаке Глаше объявили, наконец, срок вылета в Америку — 22 февраля 1979 года.

26 февраля 1979 года Сергей Довлатов прибыл в Нью-Йорк. «Мы поселились в одной из русских колоний Нью-Йорка. В одном из шести громадных домов, занятых почти исключительно российскими беженцами. Наш район — Форест-Хиллс — считается довольно изысканным. Правда, мы живем в худшей его части, на границе с Короной. Под нашими окнами — Сто восьмая улица. Выйдешь из дома, слева — железнодорожная линия, мост, правее — торговый центр. Чуть дальше к северо-востоку — Мидоу-озеро. Южнее — шумный Квинс — бульвар», — писал Довлатов в автобиографической повести «Ремесло».

Жена Довлатова Елена работала в «Новом русском слове» — главной русской газете Америки. Сначала — корректором, потом выучилась набирать тексты на наборной машине и совмещала работу наборщика и корректора. Жить семье было на что. Через некоторое время после приезда Довлатов начал издавать либеральную эмигрантскую газету «Новый американец», с 1980-го по 1982-й он был ее главным редактором.

Сергея Довлатова в газете интересовала исключительно ее форма, а не содержание. «На всех планерках без конца повторял, что будет судить лишь о стиле, но не о содержании статей. Именно он целенаправленно создавал этот чистый, ясный язык, в котором был юмор, обаяние дружеской беседы. Но не было никакой вульгарности, никакого стеба, который завладел постсоветской прессой. Конечно, именно благодаря этому языку «Новый американец» пользовался огромной популярностью среди читателей. Они впервые убедились, что газета может говорить по-русски нормально», — писал Валерий Попов.

Елена Довлатова писала, что создатели газеты, и Довлатов в том числе, стали очень известными личностями в мире русской эмиграции. Наиболее ярко это было выражено в Нью-Йорке. Но «Новый американец» распространялся и по другим штатам и городам, сотрудники газеты ездили по стране, «как звезды». Однако неизбежные экономические трудности привели в конце концов к краху газеты.

В эмиграции произведения Сергея Довлатова начали издаваться. Одна за другой выходили книги его прозы: «Невидимая книга» (1978), «Соло на ундервуде» (1980), повести «Компромисс» (1981), «Зона» (1982), «Заповедник» (1983), «Наши» (1983) и другие. За двенадцать лет жизни в эмиграции писатель издал в общей сложности двенадцать книг, которые выходили в США и Европе.

К середине 80-х годов Довлатов добился большого читательского успеха, печатался в престижном журнале «New-Yorker», став вторым после Владимира Набокова русским писателем, печатавшимся в этом солидном издании. «В декабре журнал «Ньюйоркер» опубликовал мой рассказ. И мне, действительно, заплатили около четырех тысяч долларов. Линн Фарбер казалась взволнованной и счастливой. Я тоже, разумеется, был доволен. Но все-таки меньше, чем предполагал. Слишком долго, повторяю, я ждал этой минуты. Ну, а деньги, естественно, пришлись очень кстати. Как всегда… Все меня поздравляли. Говорили, что перевод выразительный и точный. Затем мне позвонил редактор «Ньюйоркера». Сказал, что и в дальнейшем хочет печатать мои рассказы», — писал он в «Ремесле».

Сергей Довлатов умер в возрасте 49 лет 24 августа 1990 года от сердечной недостаточности в машине скорой помощи по дороге в больницу. Похоронен в Нью-Йорке на кладбище «Маунт Хеброн».