Правда и ложь о русской водке

Водка — безусловно, русский национальный напиток, и во всем мире он прочно ассоциируется именно с русским застольем. Однако в 1991 г. Россия узнала, что в 1978 — 82 гг. право называться изобретателями водки оспорил у русского народа польский. Об этой истории рассказал Вильям Васильевич Похлебкин.

Вильям Похлебкин — «поэт кухни» и водочный летописец

Похлебкин когда-то занимался скандинавистикой, но в 1960-е окунулся в историю кулинарии. Так он и запомнился — как признанный мэтр русской кулинарной истории и автор «Истории важнейших пищевых продуктов», книги «Чай, его история, свойства и употребление», «Кухня века» и др. В 1991 г. он опубликовал «Историю водки». С первых страниц Похлебкин рассказывает об удивительной ситуации: в 1978 г. Польская народная республика заявила, что СССР, водка которого хорошо пошла на внешних рынках, права на наименование «водка» не имеет, так как поляки изобрели этот напиток ещё до 1540 г. и назвали его сначала «горзалкой». Международный арбитражный суд дал Польше и СССР время на исследования о вопросе первенства в изобретении водки, чтобы решить, кто же имеет больше прав на торговую марку — поляки с их «Wodka wyborova» или русские со «Столичной».

Советский экспортер «Союзплодоимпорт» доказательств русского первенства в этом деле не получил ни от АН СССР, ни от ВНИИ продуктов брожения Главспирта Минпищепрома. Тогда обратились к Похлебкину, и в 1979 г. он написал исследование, в котором доказал, что водка на Руси изготовлялась уже не позднее 1478 г. и изобретена в 1440−70-е гг., т. е. раньше, чем в Польше. В результате суд в 1982 г. признал за СССР право называть свою водку водкой. Правда, никто такого права не отнял и у поляков. Так и закончилась капиталистическая «водочная война» за бренд между социалистическими союзниками. И советский лозунг «Только водка из России — настоящая русская водка!» триумфально шествовал по мировому рынку.

Долгое время рассказанная Похлебкиным история не вызывала сомнений у широкой аудитории. Пока писатель Борис Родионов не выпустил в 2013 г. книгу под названием «Правда и ложь о русской водке. АнтиПохлебкин», в которой заявил, что Похлебкин историю об арбитраже выдумал в надежде на какие-то преимущества или популярность: в качестве аргумента приводятся слова главы юридической службы «Союзплодоимпорта» Б. Сеглина, отрицавшего, что в 1982 г. была какая-либо тяжба с поляками: по его словам, Польша удовлетворилась тем, что СССР отказался от рекламы «Только водка из России — настоящая водка», добавив слово «русская». Похлебкин к тому времени ответить на обвинения в мистификации и предъявить контраргументы не мог, так что упреки Родионова так и остались без ответа (во многом упреки не беспочвенные, ибо описание суда выглядит весьма странно). В итоге мы не знаем, был ли в действительности суд и кто больший интриган — Похлебкин или Родионов. Зато мы точно знаем, что Похлебкин пробудил интерес к истории винокурения.

Был ли прав Похлебкин?

Но прав ли он был насчет первенства русского народа в изготовлении водки? Скорее всего, нет. Мало того, что многие важные в нарративе Похлебкина утверждения не снабжены указанием на источник информации, но и ответ на самый главный вопрос — когда изобретена водка — получен не после обнаружения документального доказательства (летописного рассказа или производственных актов), а при помощи логических построений и косвенных данных. Так, в числе аргументов Вильяма Васильевича — появление в 15 в. в Московском княжестве зерновых излишков для производства ржаного «хлебного вина» (в 19 в. превратившегося именно в «водку»); еще аргументы — подорожание «питного мёда» в это время и эксперименты монастырей с квасом; плюс наличие организационной и технологической базы для производства «хлебного вина» и, наконец, введение князем в 1470-е гг. первых ограничений на изготовление и распространение спиртного, что Похлебкин связывает именно с крепкими напитками, так как их свойства и стратегическая роль зернового сырья не могли оставить водку без государственного внимания.

Все вместе, казалось бы, звучит логично (тем более, Похлебкин пишет вкусно как никто иной), но прямым доказательством это признать нельзя, и многие аргументы можно подвергнуть сомнению. В частности, сырье было далеко не только в Московии, да и технологическая база могла уже иметься и у поляков. Не в пользу выводов Похлебкина и мнение ученых-филологов. Как пишет филолог В. Е. Моисеенко, слово «водка», предположительно, как раз полонизм. Корни его, очевидно, общеславянские, создают трудности: исчерпывающе доказать польское или русское происхождение слова «водка» невозможно. С конца 17 — начала 18 вв. напиток с таким названием стал частью кухни нескольких народов. Уже в конце 19 — начале 20 в. он стал ассоциироваться с именно русскими. А в России за хлебным вином слово «водка» закрепилось лишь в 19 в., но еще десятилетиями наименование «хлебное вино» оставалось в ходу. В общем, даже в истории слова и его значений еще много неясного, что уж говорить о самом напитке!

Кстати, ничего удивительного в этом нет. Похожая проблема связана с определением происхождения виски. Непонятно, кто первым изготовил этот напиток — ирландцы, англичане или шотландцы. Крепкие напитки в Европе появились и распространились в 14−16 вв., а история изобретений той эпохи задокументирована очень слабо. Считается, что дистиллированный спирт (винный) получен арабами в 12 в. (в Италии или другой части Средиземноморья). Строго говоря, от спирта до водки один шаг, так что как минимум наполовину изобретателями водки нужно считать арабских алхимиков. Затем знание этой технологии распространилось по Европе — Похлебкин описывает это вал изобретений: в 1334 г. получен винный спирт во Франции, в конце 15 в. изготовлены джин и виски, а в 1520—1522 гг. — немецкий шнапс. Последний, кстати, назывался Branntwein («горючее вино»).

Похожим образом называли крепкие напитки и другие народы. Еще один распространенный вариант — «вода жизни» (aqua vitae). Так именовали сначала то же виски. В 1506 г. шведы привезли «горящее вино» из Москвы, вероятно, местного производства. Возможно, гнали спирт в то время и в Польше. Кстати, если виски, как некоторые американские марки, изготавливать с применением ржи и пшеницы, то на определенном этапе производства практически получается водка — потом она уже настаивается в бочках и разливается. Так что вопрос первенства не столь уж принципиален, как кажется на первый взгляд. Все крепкие напитки (и русское «хлебное вино», и коньяк, и виски) основаны на одной и той же основной технологии — получение спирта-дистиллята, с которым дальше производятся второстепенные манипуляции: разбавление водой в определенных пропорциях, настаивание и т. д. Использовать зерно как сырье должны были рано или поздно все, а возможно, русские и поляки догадались сделать это в одно и то же десятилетие или даже один и тот же год. Гораздо важнее, что и те и другие умеют делать напитки высокого качества, подчеркивающие достоинства блюд национальной кухни.