Русские в Англии: почему в истории наши соотечественники бежали в Великобританию

Англия стала первой западной державой, открывшей посольство в Москве. Через три года в Англию снарядили ответное русское посольство на четырёх кораблях. Увы, корабли разбило штормом где-то возле Шотландии. Ограбив выжившего посла, шотландцы дружелюбно указали ему дорогу до Лондона. Дальше пошло легче, и в Лондоне всё же появилась своя Московитская улица (существует до сих пор), а две страны наладили постоянные дипломатические и торговые отношения.

С послами из Русского Царства, надо сказать, сложилась незадача. После первого, того самого, что ограбили, королева приняла полноценное посольство, сообразно вкусам времени, в роскошных садах, разбитых недалеко от столицы. Послы на это нажаловались царю, что их, мол, принимали в огороде. Даже в горницу не провели…

Борис Годунов в XVII веке послал в Лондон учиться четырёх молодых дворян. Их принято считать первыми невозвращенцами: мол, звали их на родину, а они отказались. Но в Лондоне студенты остались не по своей воле. В Московии началось неспокойное Смутное время. Возвращаться было практически некуда, легко можно было пропасть по дороге. Тем временем царский двор прекратил финансировать их жизнь и обучение в Британии, и молодые люди оказались в незавидном положении. В конце концов им удалось как-то устроиться на новом месте… И всё только для того, чтобы столетия спустя их проклинали как отказавшихся от родины ради сладкого английского куска.

Настоящая волна «политических» из России захлестнула Лондон в девятнадцатом веке. Среди живших в Англии годами были и националисты всех мастей (польские, украинские, русские), и анархисты, и социалисты. Лондон был не единственным городом, где они «кучковались», но зато здесь было очень удобно издавать прессу любого характера, безо всякой цензуры, и это многих привлекало.

Ставшие уже легендарными «Колокол», «Хлеб и воля», «Народоволец», «Накануне» выходили именно здесь. Среди самых известных «русских англичан» того времени — Александр Герцен, Николай Огарёв, Пётр Кропоткин. Именно в Лондоне в самом начале двадцатого века после съезда запрещённой в России социал-демократической партии произошло разделение на большевиков и меньшевиков.

Неудивительно, что после Октябрьской революции волна мигрантов из распавшейся Российской Империи едва затронула Великобританию: она устойчиво ассоциировалась с тем местом, откуда «большевистская зараза» пошла по миру. Тем не менее, нашлись люди, которые предпочли именно Лондон Парижу, Берлину, Праге или Шанхаю.

Среди них — Александр Керенский, глава Временного правительства, Павел Милюков, председатель партии кадетов, и малолетний на момент переезда отец знаменитой британской актрисы Хелен Миррен, урождённой Елены Лидии Васильевны Мироновой. Надо сказать, у многих знаменитых британцев предки приехали из Российской Империи, но уже не считая Россию и подчинённые ей некогда земли своей родиной — то были евреи, искавшие новой земли после череды погромов, вроде предков Нила Геймана, культового детского писателя. В Лондоне жила последние годы жизни балерина Анна Павлова, а также такие балерины, как Лопухова и Карсавина.

Теми, кто приехал ещё до революции, был организован в 1919 году специальный Комитет помощи русским беженцам. Учёт, который пытались вести в комитете, показывает, кто составлял основную массу иммигрантов из развалившейся империи. Среди них было огромное количество деникинцев и врангелевцев — в Гражданской войне они воевали против Красной Армии совместно с британцами и отступали с ними же.

Однако составить большую диаспору мигранты не сумели. В конце двадцатых — начале тридцатых большинство из них или переехали в США, или предпочли влиться в русские диаспоры на материке. Надолго русская община в Британии стала чем-то очень маленьким и редко упоминающимся, пока английскую столицу не облюбовали олигархи и их дети. Начиная с девяностых, стало модно среди разбогатевших семей отсылать подростков учиться в английские школы и университеты, а чуть позже там стали искать убежища опальные бизнесмены.

Опальность их, впрочем, вызывала у россиян уже куда меньше сочувствия, чем во времена Герцена и Кропоткина. Да и у англичан тоже. Слово «Russian» в девяностые и далее стало ассоциироваться с разгулом, самыми разнузданными вечеринками и попытками купить за деньги буквально всё, даже то, про что ясно сказано, что за деньги оно не продаётся. Похоже, у этого сериала продолжение пока только следует.