Сколько стоил раб в Древнем Риме

Рабский труд, земледелие и роскошь

Как и цена на другие товары, цены на рабов зависели от множества факторов. Экономическая конъюнктура античного мира ничуть не уступала нынешней по своей непредсказуемости и динамике. Древнеримская история продолжалась более тысячи лет, и не все её периоды хорошо отражены сохранившимися источниками, поэтому мы не знаем, сколько точно стоили рабы в первые 400−500 лет существования «вечного города». Цена, судя по всему, была довольно умеренной, торговцы ориентировались на развитые средиземноморские рынки, в первую очередь в Греции и Карфагене. Кроме того, Рим ещё не был достаточно богат и не особо нуждался в большом количестве рабов, что также сдерживало цены.

До второй пунической войны (218 — 201 гг. до н. э.) основу римской экономики составлял труд свободного гражданина-земледельца. Крестьянин и члены его семьи обыкновенно обрабатывали 2−3 га земли — больше не могли физически. Рабы же, в которых превращали пленников из побеждённых племён, были немногочисленны и в основном выполняли роль домашних слуг и помощников в работе, но они имелись далеко не в каждом хозяйстве и редко более одного на ферме. Свободный труд преобладал.

Масштабные завоевания и развитие экономики увеличили богатство римлян, увеличивались и средние размеры земельных наделов. Через допущение аренды просторных «общественных полей» (т.е. государственных) и через ростовщичество земля концентрировалась в руках богачей. Ко времени братьев Гракхов (Тиберия и Гая) этот процесс зашёл настолько далеко, что вызвал острые социальные конфликты. Беднота стекалась в города, в сельской местности росла доля невольничьего труда. Обработка 30, 40, 50 га и более не под силу одному человеку, нужны наёмные работники и крепкие рабы. Соответственно, рос спрос на них. В период расцвета республики и империи (II в. до н. э. — II в. н. э.) в Италии основной формой землевладения и организации производства продовольствия стали виллы, на которых трудилось по несколько десятков рабов. В то же время знать пристрастилась к роскоши, и всё больше рабов требовалось и в качестве городских слуг. Число их пополнялось за счёт нищих, но ещё больше — за счёт естественного воспроизводства и войн. «Сколько врагов, столько рабов», — так тогда говорили, а ведь прежде, когда ценился выше всего свободный крестьянин, в ходу была иная пословица — «сколько рабов, столько врагов».

В I в. н. э. рабов стало так много, что их число по меньшей мере сравнялось с числом свободных (несколько миллионов человек). После восстания Спартака и других бунтов это обеспокоило сенат. Патриции при императоре Тиберии обсуждали идею обязать невольников носить особую одежду, чтобы их проще было отличить. Однако от этого замысла пришлось отказаться. Как указывал Сенека (4 г. до н. э. — 65 г. н. э.), сенаторы «сочли большей опасностью данную рабам возможность подсчитать наше число» — рабам в специальной одежде стало бы слишком очевидно, что их — не меньше, а то и больше, и какую силу они представляют.

Торг уместен

Период подъёма рабовладения более богат источниками, потому и богаче наши знания о ценах на невольников. Безусловно, они менялись в зависимости от места и времени. На окраинах римского мира, где войско брало пленных, раб стоил дешевле. Там же их нередко оптом закупали торговцы. В Риме «живые орудия труда» продавались дороже. Оптом — дешевле, а по отдельности, с одеждой и украшениями — дороже. Сильнее всего на цену влияли личные качества раба. Ребёнок стоил в два-три раза дешевле взрослого, старики вообще редко имели какую-то ценность. Дороже всего продавали молодых, здоровых и красивых рабов. Высоко ценились умные, добрые нравом и образованные греки, сильные и покорные сирийцы, и значительно меньше — жители Крита, которым стереотипы приписывали склонность к вранью, а также сарды и корсиканцы с репутацией жестоких мятежников и беглецов.

На рынках работорговцы (их называли «мангонами») отчаянно торговались с покупателями. Рабов выставляли на помостах, на ногах делая метку белой краской — так обозначали их положение. На шею вешали таблички с описаниями, к примеру: «Галл, здоровый, грамотный, умеет петь, 800 денариев». На аукционе можно было сбить или поднять цену. Если покупатель обнаруживал, что работорговец обманул его и не рассказал о склонности раба к побегу, его преступном прошлом или грубости, то по закону он мог в течение полугода вернуть покупку.

В среднем молодой, здоровый и сильный раб стоил 400−500 денариев. Со временем цена росла вслед за жаждой роскоши и уменьшением числа завоевательных походов (после успешного похода, когда в Рим приводили тысячи рабов — к примеру, Цезарь привёл 63 тыс. галлов — цены резко падали на какое-то время и невольника можно было приобрести за 100 денариев, а то и меньше). Эту цену сложно перевести на современные деньги, можно лишь приблизительно оценить покупательную способность серебряного денария. За одну такую монету римлянин мог купить 4 литра простого вина или литр оливкового масла. Несколько денариев стоил хлеб почти на месяц на одного человека. Во второй половине II в. до н. э. легионер получал жалованье в 1 денарий за три дня, спустя пару столетий — 1 денарий в день; в среднем примерно так же оплачивался труд простых наёмных работников в Риме. Таким образом, на покупку раба мог уйти средний заработок примерно за полтора года. Не всякому такое по карману.

Раб с особыми навыками, скажем, повар, плотник или строитель, мог стоить и намного дороже. Катон, к примеру, даже за таких стремился давать не больше полутора тысяч денариев. Но это личный принцип, а рынок предлагал самые разные цены. Образованный грек, способный служить секретарём или учителем для детей, мог стоить и 25 тысяч денариев. Политик и поэт Квинт Лутаций Катул (150 — 87 гг. до н. э.) купил однажды знаменитого грека Дафниса за 700 или 800 тыс. сестерций (1 денарий — 4 сестерция). Во время писателя Колумеллы (I в. н. э.) за хорошего виноградаря просили 2 тыс. денариев. Столько же стоил виноградник на 2 га. Гладиаторы могли стоить и 5, и 7, и несколько десятков тысяч денариев. То же — с красивыми молодыми девушками, философами, учёными или артистами.

В III в. н. э. рабовладение вместе с завоевательными походами и переменами в экономике постепенно пошло на убыль и уже никогда не достигало в Средиземноморье прежних масштабов. С распадом Римской империи римские невольничьи рынки ушли в прошлое.