Убийство Ляпунова и конец Первого ополчения

В СМУТНОЕ ВРЕМЯ

Картина Н. Неврева. «Захар Ляпунов во главе бояр предлагает Василию Шуйскому оставить престол». (1886)

Ляпуновы были одними из самых крупных землевладельцев в Рязани. Но оставались местечковыми дворянами, не имевшими в столице большого авторитета. Однако амбиции их были велики, а потому и обиды от сильных мира сего они воспринимали весьма болезненно. Это вообще было характерно для дворянского сословия Московского государства. И стало одной из причин, погрузивших страну в кровавую смуту и череду братоубийственных воин. У Ляпуновых возникла обида на царя Бориса Годунова из-за того, что тот жестоко наказал их родича, станичного голову Захара Ляпунова за самовольное снабжение заповедным товаром донской казацкой вольницы. После смерти царя Бориса они присягнули на верность его сыну, новому царю, 16-летнему Федору Годунову. В составе армии нового царя, находившейся под крепостью Кромы, служили братья Ляпуновы: Григорий, Прокопий, Захар и старший сын Прокопия – Владимир. Но без особых угрызений совести, так же как большинство служилых дворян, они нарушили присягу и переметнулись    на сторону Лжедмитрия I, объявившего себя чудесно спасенным наследником прежней династии Рюриковичей, царевичем Дмитрием. Правда, особых выгод от измены они не извлекли и не все из Ляпуновых приняли нового царя. За обличение Лжедмитрия I был казнен полковой воевода Григорий Ляпунов, а в Пронске были замучены и брошены в воду жена и дети Степана Ляпунова.

Прокопий Ляпунов сохранял верность Лжедмитрию I пока того не убили. После этого он не стал присягать Василию Шуйскому. Как и многие другие, недовольные боярским царем, Прокопий принял участие в восстании Болотникова. Рязанские дружины под руководством Прокопия Ляпунова и Григория Сумбулова, встретившись с основным войском Болотникова, подступили к Москве. Однако, когда раздоры и смута охватили разношерстное войско Болотникова, в 1606 году  Прокопий Ляпунов перешел на сторону Василия Шуйского. Отряды Ляпунова приняли активное участие в разгроме армий Болотникова. Царь пожаловал Прокопию звание думного дворянина. Тот от звания не отказался, но стал призывать на царство военачальника и родственника царя, князя Михаила Скопина-Шуйского. А после его внезапной смерти обвинял Василия Шуйского в отравлении князя и способствовал свержению царя.

Потом Ляпунов стал сторонником приглашения на русский престол королевича Владислава, но уже через несколько месяцев, вдохновленный воззваниями патриарха Гермогена, пришел у убеждению, что поляков надо не приглашать в Москву, а гнать оттуда. Пока русские дворяне и бояре метались из стороны в сторону, принимая сторону то одного претендента на престол, то другого, страна погружалась в хаос. Поляки хозяйничали в Москве, а их король Сигизмунд III  осаждал Смоленск. Причем на сторону поляков еще и перешли немецкие наемники, служившие у русских. В Новгороде хозяйничали шведы, а крымские татары совершали набеги на   центральные русские области.

Наконец-то, у русской элиты начали возникать признаки прозрения. А в стране начался период подъема русского освободительного движения. На первых порах его олицетворением во многом стал Прокопий Ляпунов, который встал во главе Первого ополчения. К нему присоединились сторонники Лжедмитрия II: князья Дмитрий Трубецкой, Григорий Шаховской, Масальские, Черкасские и другие. А также к Первому ополчению примкнула казачья вольница во главе с атаманом Иваном Заруцким.

3 апреля (24 марта по ст. стилю) 1611 года силы Первого ополчения подошли к стенам Москвы, занятой поляками. Им удалось взять штурмом первые линии укреплений Москвы и блокировать интервентов в стенах Китай-города. На «Совете всея земли» было выбрано временное правительство «Совет всей земли», во главе которого стояли Ляпунов, Трубецкой и Заруцкий. Совет собирал налоги, разбирал распри между дворянами. Но между земским (в основном — дворянским) ополчением и казаками то и дело возникли раздоры. Ляпунов решил навести порядок в деле снабжения провиантом войск Первого ополчения, чтобы оно «скудости ради не разошлось по домам». А проблемы с провиантом во многом возникли из-за бесчинств казаков атамана Заруцкого. Как с горечью отмечал летописец, «казацкого же чина воинство, впадшее блуду и мятеж, и питию… на путях грабяще и мучаще немилостиво». Ляпунов требовал от Заруцкого обуздать зарвавшихся станичников, но тот то ли не хотел, то ли не мог. А в результате, казаки не прекращали грабить и убивать мирное население.

Руководители казацкого воинства Заруцкий, Трубецкой и Просоветский говорили, что не позволяют своим казакам бесчинствовать, а тех, кто грабит людей надо строго наказывать. И наказать воров решил воевода Матвей Плещеев, который схватил 28 казаков при разграблении ими Николо-Угрешкого монастыря. Всех пойманных по его приказу утопили в реке. Казаки вытащили утопленников из реки, увезли в свой табор под Москвой и обвинили в их гибели Ляпунова. Они грозились убить его за то, что якобы тот приказал воеводе Плещееву расправиться с казаками.

Против Прокопия Ляпунова казаки составили заговор и разработали план по его ликвидации. Непосредственно исполнителями убийства должны были стать казачий атаман Сидор Заварзин и его кровный побратим, которого поляки специально для этой миссии выпусти из плена, да в добавок еще якобы снабдили фальшивой грамотой. В ней Ляпунов будто бы объявлял всем городам: «где поймают казака – бить и топить; а когда, даст Бог, государство Московское успокоится, то мы весь этот злой народ истребим». Говорят, что эту грамоту по приказу начальника польского гарнизона в Москве Гонсевского изготовил некий московский дьяк, служивший полякам.

В земский лагерь явились боярские дети Сильвестр Толстой и Юрий Потемкин. Они пригласили Ляпунова на «казацкий круг» и дали клятву, что ни один волос не упадет с его головы. Ляпунов, чтобы сохранить хрупкое единство Первого ополчения, поехал.

4 августа (22 июля по ст. стилю) 1611 года Прокопий Ляпунов прибыл к Свято-Данилову монастырю, где стояли казачьи таборы атамана Заруцкого. Возмущенные казаки тут же обступили его и показали грамоту, якобы перехваченную у гонца. Хотя со всех сторон на Ляпунова сыпались угрозы, он держался достойно и отверг все обвинения в свой адрес. А по поводу грамоты сказал, что подпись на ней и впрямь похожа на его, но он ничего подобного не составлял и не подписывал.    За Ляпунова вступился сотник Иван Ржевский. Он обнажил свою саблю и встал перед толпой, крикнув ей:

— Не дам самосуда. Я враг Ляпунова, но он друг Веры, друг Правды земли русской. Бог взыщет с вас невинную кровь!

Однако заговор уже вошел в решающую фазу. Атаман Сергей Карамышев зарубил саблей и Ляпунова, и Ржевского.   Потом казаки бросились грабить и рушить приказную избу, где были «побиты многие дворяне, а иные спаслись бегством».

Как писал историк Карамзин, «…не стало животворца государственного. Враги Отечества оборвали деяния Ляпунова на благо Родины». Однако никто из убийц Ляпунова не понес наказания.

Гибель Ляпунова стала концом Первого ополчения. Дворяне, оставшись без предводителя, разбрелись кто куда. Но к счастью для Руси на смену Первому ополчению подоспело Второе под руководством Минина и Пожарского. Оно-то и довершило начатое – выбило поляков из Москвы.

ЭПИЛОГ

Картина Павла Рыженко. «Смутное время»

После устранения Ляпунова, к чему, вероятно, атаман Заруцкий приложил руку, хотя сам на «казацкий сход» не поехал, чтобы отвести от себя подозрения, этот простой выходец из украинского города Тернополя и вовсе нацелился на верховную власть на Руси. Сам он по причине «худородности» правителем стать не мог, но задумал провозгласить царем маленького сына Марины Мнишек «царя Димитрия Ивановича», отцом которого по некоторым данным сам и был. Если бы это произошло, то Заруцкий стал фактическим правителем государства. Но этого не случилось. Судьба распорядилась так, что в мае 1614 года Заруцкому с Мариной Мнишек и ее сыном пришлось бежать на Яик, где они укрылись на Медвежьем острове. Но их отыскали и там. После чего доставили в Москву, где Заруцкого посадили на кол, маленького сына Марины Мнишек повесили, а ее саму бросили в темницу, где она вскоре и скончалась.