«Уродливая герцогиня» Квентина Массейса — это настоящий портрет или карикатура?

Сюжет

Современный зритель в первую очередь обращает внимание на уродство старухи. У людей рубежа XV-XVI веков большее веселье вызывал ее головной убор: сшитый по моде середины XV века, он выдавал в своей обладательнице модницу, которая, несмотря на преклонный возраст, все еще старалась выглядеть, как молоденькая девушка. То же можно сказать и о ее декольте, откровенно демонстрирующем увядшие прелести.

Свой сарказм Массейс подкрепляет языком символов: в руке старухи — бутон розы, символ помолвки, который указывает на статус девушки на выданье и желание привлечь жениха. Однако этому бутону, увы, уже не распуститься.

Не исключено, что картина была половиной диптиха: на второй части (правой) был изображен старик в профиль, обращенный к старухе.

Контекст

Жанр карикатуры станет популярным ближе к XVII веку. На нем, а также на эротических гравюрах будут специализироваться братья Каррачи. Для времени Массейса такой тип портрета был в новинку и особенно щекотал нервы зрителям.

Картину Массейса нельзя считать портретом в классическом смысле. Это некая фантазия художника на тему того, как могла бы выглядеть женщина определенного склада характера.

Есть предположение, что прототипом героини была графиня Маргарита, которая в 1335—1365 годах управляла независимым Тирольским графством. Личная жизнь — Маргарита изгнала из Тироля своего первого супруга, чтобы вступить в брак с императором Священной Римской империи Людвигом Баварским — сопровождалась скандалами. Маргарита и её муж были отлучены от церкви, а на Тироль был наложен интердикт. С усилением Австрии и осложнением ситуации Маргарита отказалась от власти в 1365 году и последние 4 года жизни провела при австрийском дворе.

Уже после отказа от власти ее прозвали Маульташ, что буквально переводится как «пельмень» и может служить намеком на отталкивающую внешность. С другой стороны, это слово можно перевести и как «проститутка», «порочная женщина», что отсылает к ее прогрессивным для XIV века взглядам на брак. Прижизненных изображений графини, по которым можно было бы судить о ее внешности, не сохранилось. Одни современники описывали ее как красавицу, другие — как уродину.

Ряд исследователей не исключают и того, что Массейс изобразил простую женщину, страдавшую болезнью Педжета (в этом случае деформируются кости — увеличиваются в размерах, меняются по строению, теряют прочность и часто ломаются).

Судьба художника

Сведений о Массейсе сохранилось крайне мало. Точная дата рождения неизвестна. Неясно точно, и у кого он учился. Впервые как художник он упоминается в 1491 году, когда он стал членом гильдии художников Антверпена.

Квентин Массейс родился в семье кузнеца и должен был продолжить дело отца. Но однажды к нему попала вырезанная из дерева фигурка святого. Их, по обычаю Антверпена, монахи раздавали больным накануне великого поста. Массейсу друзья посоветовали расскрасить фигурки и тем самым приблизить выздоровление. В этом незатейливом занятии проявились зачатки таланта Массейса как живописца. По другой легенде, он влюбился в дочь художника и, чтобы быть ближе к ней, пошел в ученики к ее отцу. Как бы то ни было, Массейс больше не возвращался в кузню, а посвятил себя делу художника. В 25 лет он вступил в гильдию художников Антверпена и открыл мастерскую, в которой работал до самой смерти в 1530 году.

В основном, что было типично для его времени, Массейс писал на религиозные сюжеты. Заказы поступали к нему от гильдий, религиозных братств, монастырей. Сформированный в традициях фламандской живописи, его стиль, конечно же, испытал влияние и гениев Возрождения.

Отдельное место в наследии Массейса занимают портреты и жанровые сцены. И если первые он писал в основном серьезно, то во вторых проявлялся его талант сатирика и порой карикатуриста. Знакомые современникам художника сюжеты вызывали улыбку, но также поучали, заставляли задуматься о бренности и суетности земного мира.

Творчество Массейса существенно повлияло на нидерландскую и немецкую живопись. Мастер колористики, он был любим за лиричные образы, которые, хотя и представляли святых, казались земными, близкими, понятными людям.